Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

Все бились против всех. Орду стремительно охватывало безумие. Хисс более не мог управлять ею.

Рога, клыки, когти, жвалы — всё переплелось в смертоубийственном хороводе. Брызгала чёрная кровь, трещали раскалывавшиеся панцири, рваные раны ложились на чешуйчатую броню кровавыми росчерками. Лопались глаза, ломались когти, лапы с мясом выдирались из суставов. Над полем боя стоял страшный не то вой, не то стон, не то рык — Орда билась сама с собой, впервые встретив равного противника. Победителей здесь быть не могло.

Старый Хрофт недоумённо взирал на побоище.

— Эй, эге-гей, уважаемый! Бросьте-ка эти ваши штучки с мечами! — услыхал Горджелин холодный гордый голос. В нём чувствовались дребезжащие старческие нотки, но силы он до конца ещё не утратил…

Снежный Маг вздрогнул и поднял глаза. Хисс обмяк и лежал, точно рваная зелёная тряпка.

Прямо через Эгер, вздымая тучи брызг, мчалась запряжённая двумя чёрными конями повозка (правда, ноги у скакунов были жучиные). В ней стоял, сжимая вожжи, нескладный худой старик, маленький, худощавый, неказистый… Но при виде его Горджелин внезапно сжал кулаки, и лицо Снежного Мага утратило скучающе-презрительно выражение.

— Акциум! — прошипел он. — Точнее… точнее… В глазах зажглось ледяное пламя.

Повозка вылетела на Покинутый Берег. Жуконогие кони встали, поводя боками; маг Акциум проворно соскочил на песок и, размахивая руками, бросился к Горджелину.

— Что вы наделали, молодой человек! Вы всё погубили! Немедленно отпустите подопытного!

— Ты! Что ты делаешь здесь? Орда — это твоих рук дело?! — Горджелин пытался вновь овладеть собой, однако ему это удавалось плохо. Слишком хорошо он знал того, кто звался на Брандее Акциумом… хотя, разумеется, раньше носил совсем иное имя и не имел никакого отношения к острову чёрных магов…

— Гм, гм, молодой человек, к старшим по возрасту и… хи-хи, по силам надлежит обращаться на «вы». Но поскольку у вас было трудное детство, я вас, так и быть, прощаю. Уберите эту глупую железку от горла моего подопытного, и давайте разойдёмся миром. Вы устроили весьма впечатляющий спектакль, не спорю, не спорю… Весьма остроумное решение! Зеркало Норн вы обошли очень элегантно. Из вас вышел бы толк, молодой человек, если бы вы бросили свое глупое затворничество, вспомнили бы наконец, кто вы такой, и приехали бы к нам… Поступили бы в магистратуру… ну если и не ко мне, то хотя бы…

— Хватит! — с болью оборвал старика Горджелин. — Хватит! И это говоришь мне ты, один из тех, кто гнал и проклинал мою мать! Кто, спасая свою шкуру, ринулся лизать пятки служащим Хаосу!

— Но, молодой человек, вы же прекрасно знаете, как было дело… Ваше… гм… рождение угрожало всем… И вашей достойной матушке было предложено…

— Вытравить плод, — мрачно закончил Горджелин.

Акциум состроил многозначительную гримасу, выражавшую нечто вроде «а как бы вы поступили на нашем месте?».

— Короче, молодой человек, как вам моё предложение? Ваше заклятье Обхода Зеркала вполне можно зачесть как вступительный экзамен… Если, конечно, я напишу соответствующее отношение.

— Я ничего не могу сделать тебе, Акциум, или, быть может, ты предпочтёшь, чтобы я называл тебя подлинным именем? Я-то его хорошо знаю… Ты стал говорить по-другому, у тебя полон рот пустых слов, но я всё равно знаю, кто ты и как тебя зовут… — тихо проговорил Горджелин.

Акциум внезапно дёрнулся, словно в бок ему вонзился острый шип. Лицо на миг исказилось — словно ему напомнили нечто, о чём он тщетно пытался забыть.

— Можешь называть меня Акциумом! — яростно прошипел он.

— Хорошо… пусть будет так. Так вот, Акциум, — Горджелин сделал упор на этом новом имени. — Я не могу с тобой справиться. Пока не могу. Забирай своего Хисса и проваливай. Но знай — ты крепко задолжал мне. Хисс виновен в смерти моего сына.

— Как, Хеорт погиб? — ахнул старый чародей. — Какое несчастье, какое горе!.. Я ничего не знал об этом!.. Как это случилось?

— Мальчика подстрелили его лучники в галенском порту.

— Вот как? Значит, я латал его змеиное величество после встречи с вашим сыном, молодой человек?.. Да, вот это действительно несчастье. Хеорт был так способен! Я возлагал на него большие надежды…

— Он никогда не стал бы вашим, Акциум! Скорее я сам бы убил его!

— Какая жестокость! — возмутился маг. — Слушайте, молодой человек, я этого так не оставлю. Вы положительно сходите с ума в своём отшельничестве. Вы должны вернуться…

Горджелин молча поклонился и, повернувшись, пошёл прочь. Отойдя шагов на двадцать, он внезапно остановился.

— Я рад только одному, — крикнул он Акциуму, — что стёр с лица земли эту вашу Орду! Мое заклятье тебе не остановить, старик! И пройдёт немало времени, прежде чем ты вырастишь новых тварей!

Снежного Мага подхватил спустившийся сверху вихрь и потащил ввысь.

— Какой испорченный молодой человек! — пробормотал себе под нос Акциум. — Ну и молодёжь пошла, однако! Эй, ваше величество, вставайте! Делать нечего. Мы разбиты. Но это всё временно! Вы нас ещё узнаете. А это вам, молодой человек, на прощание — чтобы помнили, что с Акциумом говорить надлежит вежливо…

Эльтара невольно ужаснулась виду Горджелина, когда Снежный Маг вновь появился рядом. Лицо его исказилось от боли, под глазами вздулись громадные синюшные мешки, по лбу обильно стекал пот. Но держался он тем не менее по-прежнему холодно и отстранённо.

— Моё слово исполнено. — Он кивнул вниз. Весь Покинутый Берег был завален мёртвыми тушами страшилищ, а чистые струи Эгера помутнели от стекавшей в них крови. Битва мало-помалу затухала. Орда истребила сама себя. Эльфран был спасен. — Мы можем отправляться обратно в мой замок. — Он вежливо предложил Эльтаре руку.

— А что это был за старик? — поинтересовалась саойя. — Он забрал с собой Хисса?

— Да, один из покровителей Змеиного народа, — нехотя ответил Горджелин и на остальные вопросы отвечать наотрез отказался.

Снежный Замок встретил их накрытым роскошным столом. Слуг не было.

— Прошу, — Горджелин возвращался к своему обычному безразлично-угрюмому состоянию. — Сегодня у всех был трудный день… так что подкрепимся лёгким ужином, и… настанет очередь высокородной саойи исполнять данное обещание!

Эльтара сжала зубы и отставила бокал с рубиновым вином.

— Горджелин…

— Послушай, высокородная саойя. Я сделал всё, к чему обязывало меня слово. Теперь то же следует сделать и тебе. В конце концов, почему бы тебе не испытывать ко мне нечто вроде симпатии? Я ведь как-никак спас твою родину от нашествия!