Орден Ультрамаринов: Омнибус - Грэм Макнилл

Рядом с воином шла высокая женщина поразительной внешности: ее черты были неестественно тонкими, как будто она до предела истощена. Гладко зачесанные темные волосы каскадом ниспадали до лодыжек, в глазах танцевали золотистые искорки, а изумрудного цвета мантия была так велика для ее хрупкого тела, что казалась снятой с чужого, более крепкого плеча. В руке ее был тяжелый посох из черного дерева с навершием в виде рогатого черепа, и с первого взгляда Хонсю признал в ней колдунью.

Глядя, как Гурон Черное Сердце идет сквозь толпу воинов, Хонсю заметил, что размеры его трона не были простой данью тщеславию: рядом с Тираном даже самые могучие из претендентов на победу выглядели ниже ростом.

Не удивительно, что пиратские флотилии, орудовавшие вдоль торговых путей вокруг Нового Бадаба, наводили такой ужас на капитанов имперских судов. Разбойники Черного Сердца нападали на миры трупа-Императора, а затем возвращались на принадлежавшие Тирану базы, рассеянные вокруг Мальстрима, принося ему награбленную добычу, рабов, оружие и, что самое главное, корабли.

Тиран шел через тронный зал в сопровождении своих телохранителей, и каждый на его пути заискивающе кланялся. Хонсю презрительно скривился:

— Они почитают его, как будто он бог.

— Для Нового Бадаба он и есть бог, — ответил Ваанес. — В его власти решать, кто из оказавшихся здесь будет жить или умрет.

— Я не в его власти.

— И ты тоже, — заверил Ваанес.

— Тогда я лучше буду держать свое мнение при себе.

Ваанес хмыкнул.

— Само собой, но значения это не имеет. Говорят, что эта тварь на его плече, Хамадрия, может заглянуть в самое сердце человека, а потом нашептывает самые темные секреты на ухо Тирану. Десятки лет ассасины Империума пытаются убить Черное Сердце, но никто не смог и близко к нему подобраться — Хамадрия издалека чувствует их мысли.

Кивнув в ответ на слова Ваанеса, Хонсю продолжал наблюдать за раболепными изъявлениями верности и почета, на которые не скупились самые разные командиры и капитаны корсаров. На другой стороне зала он увидел Паштока Улувента: тот тоже был выше такого подхалимства, вызывая в Хонсю еще большее к нему уважение.

Но затем взгляд Тирана остановился на нем самом, и он почувствовал, как кровь отливает от лица, а позвоночник холодной волной окатывает страх. Такие ощущения были Хонсю внове и они ему совсем не понравились. Тонкие губы Тирана растянулись в улыбке, обнажая заточенные до бритвенной остроты клыки, и Хонсю обнаружил, что совершенно беззащитен перед этим пронзительным взглядом.

Тиран направился к нему, заставив воинов расступиться; когти его огромной перчатки потрескивали, полные пагубной силы, а Хамадрия шипела в звериной ярости.

Внушительное телосложение Гурона было усилено кибернетической аугментацией и благословлением Темных Богов, так что теперь он был настоящим гигантом. Голова Хонсю доставала только до середины нагрудника Тирана, и, несмотря на уязвленную гордость, ему приходилось смотреть на повелителя Нового Бадаба снизу вверх. Ощущение было такое, как будто он был беспомощной добычей какого-то чудовищного хищника или редким насекомым, которого коллекционер собирается насадить на булавку. Взгляд Тирана сверлил его, пока Хонсю не показалось, что он больше не выдержит; затем Гурон обратил свой взор в сторону Свежерожденного и Ардарика Ваанеса.

— К нему прикоснулась первозданная сила варпа, — сказал Тиран, кончиками когтей заставив Свежерожденного приподнять голову. — Он силен и непредсказуем, но и очень опасен. А ты…

Последняя фраза относилась к Ваанесу. Забыв о Свежерожденном, Тиран лезвием топора развернул его к себе и кивнул, увидев на его наплечнике крест Красных Корсаров.

— Я знаю тебя, — сказал Тиран. — Ваанес, бывший десантник Гвардии Ворона. Теперь ты дерешься за кого-то другого?

— Именно так, милорд, — ответил Ваанес, склоняясь перед своим бывшим хозяином.

— За этого полукровку?

— Последний, кто меня так назвал, лишился жизни, — огрызнулся Хонсю.

Казалось, Тиран даже не пошевелился, но его когти молниеносно рванулись вперед и, пробив нагрудник доспеха, подняли Хонсю в воздух. Он чувствовал, как темный, холодный металл погружается в его грудь, но Тиран точно соизмерял силу своего удара.

— А последний, кто выказал мне неуважение в моем собственном тронном зале, теперь мучается в руках моих самых умелых демонических палачей. Каждый день они раздирают его душу на части, потом возвращают ее грязные куски из варпа, и все начинается заново. Для него эта агония длится уже восемьдесят лет, и я пока не собираюсь ее прекращать. Хочешь, чтобы тебя постигла такая же участь?

Жизнь Хонсю висела на волоске, но он все равно сумел наполнить свой голос неповиновением:

— Нет, милорд, не хочу, но я больше не полукровка. Я — один из Кузнецов Войны Железных Воинов.

— Я знаю, кто ты, — ответил Тиран. — Имматериум полнится слухами о резне и разрушениях, которые ты учинил. Я знаю, зачем ты здесь, я видел путь, уготованный тебе судьбой. Ты принесешь опустошение в мир почитателей трупа-Императора, но те, кому ты навредишь, будут готовы низвергнуть сами небеса, чтобы убить тебя. Несмотря на все твое высокомерие и ожесточение, в тебе есть что-то, чего нет в других.

— И что же это? — фыркнул Хонсю.

— Тобой движет великая мечта о мести, и мою руку удерживает только мысль о том, что у тебя есть шанс на успех.

Обернувшись к Ваанесу, Гурон сказал:

— На твой броне мой знак, Ардарик Ваанес, но я чувствую, что ты служишь силе более могущественной, чем этот полукровка. Помни лишь, что Темный Принц — ревнивый господин и не потерпит, чтобы ему изменяли.

Когти Черного Сердца втянулись обратно в перчатку, и Хонсю рухнул, едва дыша, на пол тронного зала. Прикосновение Тирана пронзило его холодом, и, отчаянно стараясь отдышаться, он чувствовал, что близкая смерть коснулась его сердца ледяным саваном. Он посмотрел вверх, но Тиран уже двинулся дальше.

Поднявшись на ноги, Хонсю увидел, что колдунья Тирана разглядывает Свежерожденного с неприкрытым любопытством, и глаза ее пытливо всматриваются в кошмарное сплетение швов, скреплявших его оболочку из мертвой плоти. Черное Сердце тем временем вновь взошел на трон и, воздев над головой топор и когтистую лапу, обратился к собравшимся избранным:

— Каждый, кто решится выставить свою голову на Жатву Черепов, должен в день, когда откроется Великое Око, предъявить свой клинок на Арене Шипов. И прольется кровь, и умрут слабые, а победитель будет щедро вознагражден моим покровительством.

Голос Тирана зазвучал тише, но сила его все равно была физически ощутима, и Хонсю показалось, что следующие слова были обращены только к нему:

— Но знайте: боги смотрят на нас, и будут вечно терзать души тех, кто окажется недостоин.

В последующие дни воины Хонсю исследовали город, раскинувшийся на склонах горы-цитадели, и собирали всю возможную информацию, чтобы подготовиться к грядущей схватке. Они определяли, кому принадлежит тот или иной отряд, наблюдали за его бойцами, что было нетрудно сделать, так как каждый командир стремился похвалиться мастерством своих чемпионов.

Ардарик Ваанес наблюдал за чувственным и смертоносным танцем мечников Ноты Этассай: в его группу воинов-священников входили те, кому был знаком любой порок, те, кто изведал все ощущения, даруемые клинком, и потому каждое убийство они совершали с непередаваемыми изяществом и наслаждением. Нота Этассай, прекрасный андрогин неопределенного пола, пригласил Ваанеса сразиться с ним и, отведав его крови, немедленно предложил ему место в отряде.

В каждом бою с ними Ваанес чувствовал отголоски губительного возбуждения, которым грациозный танец клинков отзывался в воинах-священниках; он отклонил приглашение Этассай, искренне сожалея, что не может согласиться пройти ритуал инициации.

На Кадараса Гренделя утонченное мастерство мечников Этассай впечатления не произвело, и, оставив Ваанеса и Свежерожденного развлекаться на свой лад, он целые дни проводил, наблюдая за кровавыми играми воинов Улувента, в которых те рубили на куски ораву обнаженных рабов. Вооружением их жертвам служили только ножи и животный страх, и такая варварская бойня была Гренделю гораздо больше по вкусу. Вскоре и его собственное оружие обагрилось кровью на арене Улувента, а еще через час его кровожадность заработала ему аудиенцию с командиром, который самолично пришел на арену.

Вотиир Тарк смог поднять на склоны горы некоторые из своих боевых машин, и теперь под рев яростных двигателей, вывших, словно души узников, гусеницы их давили пленников, а когтистые руки-клешни разрывали тела на части. Корсары Каарьи Саломбара устроили блистательную демонстрацию меткости и искусства фехтования, но после утонченного мастерства последователей Ноты Этассай на Ваанеса это впечатления не произвело.