«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1965-1974 - Борис Васильевич Зубков

Тут Кармоди обнаружил, что рассуждает примерно так: «Либо я спятил, либо не спятил. Если спятил, значит это бред, и тогда я должен обратиться к психиатру. Но после этого я окажусь в идиотском положении, ибо мне придется во имя смутных доводов рассудка отрицать то, что я вижу и слышу. А это тяжко. Так можно все запутать и настолько усугубить безумие, что в конце концов моей несчастной жене придется положить меня в больницу. Но с другой стороны, если я сочту этот бред реальностью, я тоже окажусь в больнице.

Если же я не сошел с ума и все это происходит на самом деле, то это удивительная, единственная в своем роде случайность, приключение высшей марки. Очевидно, — если это происходит на самом деле — во Вселенной есть существа, превосходящие людей по разуму. И существа эти устраивают лотереи, где имена выбираются по жребию. (Они сами признались, что делают это. И я не вижу, почему бы лотерее не быть совместимой с высшим разумом.) И, наконец, в этой предполагаемой лотерее выпало мое имя. Это почетная случайность, возможно, и Землю включили в лотерею впервые. В этой игре приз выиграл я. Такой приз может принести мне богатство, или имя, или женщин, или знание, словом, что-нибудь стоящее.

Поэтому в результате мне выгоднее поверить, что я не сошел с ума, пойти с этим джентльменом и получить приз. Если я ошибаюсь, я очнусь в больнице. Тогда я извинюсь перед докторами, доложу им, что все понял, и, возможно, выйду на свободу».

Вот так Кармоди рассуждал и к такому заключению пришел. Вывод не удивительный. Очень мало людей (за исключением безумных) отдадут приоритет гипотезе безумия, а не гипотезе сенсационной новинки.

Конечно, в рассуждениях Кармоди были некоторые погрешности. В дальнейшем они должны были довести его до беды. Но можно сказать, что хорошо еще то, что Кармоди вообще рассуждал в таких обстоятельствах.

— Я плохо понимаю, что тут к чему, — сказал он Посланцу. — Есть какие-нибудь условия для получения моего Приза? Что-нибудь нужно сделать или оплатить?

— Никаких условий, — ответил Посланец. — По крайней мере ничего достойного упоминания. Просто Приз. Иначе какой же это Приз, если с условиями? Если вы принимаете его, вы должны отправиться со мной в Галактический Центр. Там вам вручат Приз. Затем, если захотите, вы можете взять его домой. Если вам понадобится помощь для возвращения, то, конечно, мы окажем вам содействие в полную меру наших возможностей. Ну вот и все об этом.

— Меня это устраивает, — произнес Кармоди в точности таким же тоном, как Наполеон при осмотре диспозиции маршала Нея под Ватерлоо. — Но как же мы туда попадем?

— Сюда, пожалуйста, — сказал Посланец. И проводил Кармоди в закрытый зал, а оттуда — с треском — в пространственно-временной континуум.

Все остальное также не составило труда. Через секунду субъективного времени Кармоди и Посланец, преодолев изрядное расстояние, были уже в Галактическом Центре.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 2

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Путешествие было кратким, продолжительностью не более одной секунды плюс микросекунда в квадрате; и оно было несобытийным, поскольку в такой тонюсенький ломтик длительности никаких фактов вместить невозможно. Поэтому после перехода, о котором ничего и не скажешь, Кармоди увидел вокруг себя широкие площади и диковинные строения Галактического Центра.

Он просто стоял и спокойно осматривался. Принял к сведению, между прочим, что над головой у него три тусклых карликовых солнца. Заметил деревья, которые бормотали невнятные угрозы зеленоперым птицам. Заметил еще и другие вещи, которые уже не мог запомнить из-за недостатка земных аналогий.

— Ой-ой-ой! — вымолвил он наконец.

— Простите, не понял, — переспросил Посланец.

— Я сказал «ой-ой-ой!».

— Да? А мне послышалось «ой!».

— Нет, я сказал «ой-ой-ой!».

— Ах вот оно что, теперь я понял. Ну, а как вам понравился наш Галактический Центр?

— Впечатляет, — признал Кармоди.

— И я так считаю, — подтвердил Посланец. — Наш Центр для того и построен, чтобы производить впечатление. Архитектура, как видите и как вы могли бы и ожидать, неоциклопическая, типичный административный стиль, лишенный каких-либо эстетических принципов. Внешний вид должен подавлять избирателей.

— Что-то есть в этих плавающих в небе лестницах, — заметил Кармоди.

— Сценично.

— И эти громадные здания…

— Да, дизайнер удачно применил сочетание вывертывающихся кривых с исчезающими точками, — сказал Посланец с видом знатока. — А также использовал искривление времени, чтобы внушить благоговение. Довольно мило, по-моему. А оформление этой группы зданий там, наверху, вам интересно будет узнать, содрано целиком с выставки «Дженерал моторс» на вашей планете. Оно было признано выдающимся примером примитивного квазимодернизма: причудливость и изнеженность — его основные черты. А эти вспыхивающие огни перед Плавающим Мультинебоскребом — чистейшее галактическое барокко. Функциональности в них никакой.

Кармоди никак не мог охватить все разом. Пока он глядел на одно, другое меняло форму. Прищуривался, но здания таяли, искривляясь на границе зрительного восприятия. («Периферическая трансмутация», — пояснил Посланец.)

— Ну а где же я получу свой Приз? — спросил Кармоди.

— Сюда, направо, — сказал Посланец. И повел его между двумя башенными фантазиями к маленькому, неприметному прямоугольному домику.

— Делами мы занимаемся здесь, — продолжал Посланец. — Последние исследования показали, что прямолинейная форма действует успокаивающе на синапсы многих организмов. И я горжусь этим зданием. Дело в том, что это я изобрел прямоугольник.

— Черта с два, — сказал Кармоди. — Мы знаем прямоугольники испокон веков.

— И кто же, как вы полагаете, подарил вам самый первый? — язвительно спросил Посланец.

— Мне не кажется, что это такое уж большое изобретение.

— Не кажется? — переспросил Посланец. — Это показывает, как мало вы знаете. Вы принимаете сложность за признак сознательной творческой деятельности. Знаете ли вы, что природа вообще не создавала правильный прямоугольник? Квадрат — очевидная вещь, это ясно. И тому, кто не вникал в суть проблемы, может быть представляется, что прямоугольник естественно вырастает из квадрата. Нет и нет! На самом деле эволюционное развитие квадрата приводит к кругу.

Глаза Посланца затуманились. Он говорил спокойным и отрешенным голосом:

— Годами я знал, я чувствовал, что возможно некое иное развитие идеи квадрата… Правильность приятна, но не сверх меры. Как же изменить это изнуряющее мозг однообразие, сохранив все же явственную периодичность? И однажды снизошло! Это была внезапная вспышка озарения. Менять длину параллельных сторон — вот и все, что требовалось. Так просто и так сложно! Дрожа от волнения, я попробовал. И когда это получилось, признаюсь, я сделался просто одержимым. Целыми днями и неделями я конструировал прямоугольники, разные по размеру и форме, все правильные