Отражения - Нора Робертс

 — Ник…

 — Но сначала я должен посмотреть, как ты танцуешь, — сказал он, не дав ей закончить. — Хочу убедиться, что ты не вылетела в трубу.

 — Вылетала в трубу? — Возмущенная, Линдси бросила свое пальто на стул. — Да ты начнешь писать русские разговорники раньше, чем я вылечу в трубу, Давыдов.

 — Ну, это мы еще посмотрим. — Он повернулся к Сету, снимая свою шапку. — Скажите, мистер Баннион, вы хорошо знаете мою птичку?

 Сет перевел взгляд на Линдси и смотрел на нее, пока она не начала краснеть.

 — Достаточно хорошо. — Он снова посмотрел на Ника. — А что?

 — Мне просто интересно, ее мышцы в такой же хорошей форме, как и характер. Мне очень важно знать, сколько времени у меня займет снова вернуть ее в прежний вид.

 — Вернуть меня в прежний вид! — Линдси знала, что ее хотят обыграть, и все же не могла не попасть в ловушку. — Я не нуждаюсь в том, чтобы ты или кто-то другой возвращали меня в прежний вид.

 — Хорошо. — Кивнул он и посмотрел на ее ноги. — Тебе понадобятся пуанты и трико.

 Линдси развернулась на каблуках и скрылась у себя в кабинете. Кипя от возмущения, она громко хлопнула дверью. Ник весело улыбнулся Сету и Рут.

 — Вы очень хорошо ее знаете, — заметил Сет.

 Николай быстро ухмыльнулся.

 — Так же хорошо, как самого себя. Мы очень похожи. — Сунув руку в глубокий карман своего пальто, он достал оттуда пару балетных туфель и сел на стул, чтобы переобуться. — Как давно вы знакомы с Линдси? — Николай знал, что он излишне любопытен. По тому, как Сет поднял брови, он понял, что тот оценил его прямоту.

 Николай решил, что Сет — замкнутый и независимый человек. Но его мысли были направлены на Линдси. Если этот мужчина удерживал ее от возвращения в балет, он хотел знать об этом и понять человека. Что-то подсказывало ему, что Сета будет нелегко понять. Ник знал, что Линдси привлекают сложности.

 — Несколько месяцев, — наконец-то ответил Сет. Как художник, он видел перед собой необыкновенно красивого мужчину. В чувственных чертах лица было достаточно плутовства, чтобы оно не казалось слишком гладким. Этого мужчину с легкостью выбрали бы на роль сказочного принца. Такое лицо сложно не любить. Сет сунул руки в карманы. Он тоже чувствовал необходимость понять этого человека. — Вы какое-то время работали вместе в Нью-Йорке.

 — За всю мою карьеру у меня не было партнерши лучше ее, — просто сказал Ник. — Но моя ptichka никогда не должна этого знать. Она работает намного лучше, если ее раздразнить. У нее буйный темперамент. — Он улыбнулся и встал со стула. — Прямо как у русской.

 Линдси, задрав подбородок вверх, вернулась в комнату. На ней были надеты черные трико и леотард, белые гетры и пуанты.

 — Ты прибавила в весе, — заметил Николай, критично осмотрев ее стройную гибкую фигуру.

 — Я вешу сто два фунта, — ответила она оборонительно.

 — Тебе нужно сбросить четыре фунта, — сказал он ей, подходя к станку. — Я же танцор, а не грузчик.

 Он выполнил плие, пока Линдси захлебывалась от ярости.

 — Я больше не обязана морить себя голодом ради тебя, Ник.

 — Ты забыла, я теперь руководитель. — Он вежливо улыбнулся ей и продолжил разминку.

 — Ты забыл, — тут же ответила она, — я теперь не в труппе.

 — Дело лишь в оформлении документов. — Он жестом пригласил ее присоединиться к нему.

 — Мы оставим вас. — Как только Сет заговорил, Линдси повернулась к нему. Николай наблюдал за их зрительным контактом. Он понял, что этот мужчина ничего не упускает. — Позволим вам побыть наедине.

 — Прошу, — сказал Николай, прежде чем Линдси смогла что-то возразить. — Вы должны остаться.

 — Да, Ник просто не может работать без зрителей. — Она улыбнулась и подалась вперед, чтобы коснуться руки Сета. — Не уходите.

 — Пожалуйста, дядя Сет. — Рут сжала руку Сета, придя в восторг от возможности наблюдать импровизированное представление двух своих самых любимых танцоров. Ее глаза потемнели от предвкушения.

 Сет заколебался. Он наградил Линдси одним долгим, серьезным взглядом.

 — Хорошо.

 К нему вернулся официальный тон, и это беспокоило Линдси. Она направилась к станку, раздумывая над тем, почему же близость между ней и Сетом настолько неуловима? Она непринужденно разговаривала с Николаем, пока они вместе разогревались, но он заметил, что ее взгляд часто возвращается к отражению Сета в зеркале.

 — Как давно ты его любишь? — тихо прошептал Николай, чтобы только Линдси могла его услышать. Она резко оглянулась. — Ты никогда не могла ничего скрыть от меня, ptichka. Очень часто друг видит намного больше, чем любовник.

 — Я не знаю. — Линдси вздохнула, чувствуя появившуюся внутри тяжесть. — Временами мне кажется, что целую вечность. 

 — Твои глаза так печальны. — Он остановил ее, когда она собралась отвернуться, и коснулся ее щеки рукой. — Скажи, моя маленькая пташка, неужели любовь настолько трагична?

 Линдси покачала головой, стараясь избавиться от дурного настроения.

 — И это я слышу от русского? Любовь должна быть трагичной, разве нет?

 — Это же не Чехов, ptichka. — Потрепав ее по щеке, Николай подошел к музыкальному центру. — Думаю, Шекспир тебе сейчас как раз подойдет. — Он на секунду оторвался от выбора дисков. — Ты помнишь второй па-де-де из «Ромео и Джульетты»?

 Взгляд Линдси смягчился.

 — Конечно, помню. Мы репетировали его бесконечно. Ты дернул меня за пальцы, когда их свело, потом еще бросил в меня потным полотенцем, когда я пропустила соте.

 — У тебя хорошая память. — Он поставил диск и выбрал композицию. — Иди сюда и станцуй со мной, ptichka, во имя прошлых и будущих лет. — Николай предложил Линдси руку. Как только они соединились, началось волшебство.

 Их пальцы соприкасались, затем вновь расходились. Линдси тут же ощутила юность, надежду и остроту первой любви. Они с Ником следовали за музыкой и плавно соединялись. Когда он поднял ее первый раз, Линдси почувствовала, что она будто бы навечно потерялась в музыке и эмоциях.

 Рут наблюдала за ними, едва дыша. Хотя танец на первый взгляд казался достаточно простым, ее знания позволяли в полной мере оценить всю его сложность и трудоемкость. Это была романтика в чистейшем виде: мужчина и женщина, неуклонно погружающиеся в пучину первой любви. Музыка вибрировала, наполненная глубокой и обреченной любовью. Все это ясно выражалось в глазах Линдси, когда она смотрела на Давыдова. Здесь была не дразнящая дерзость Дульсинеи, а уязвимость девушки, влюбленной впервые. Когда они опустились на колени, потянувшись друг к другу кончиками пальцев, сердце Рут готово было разорваться от красоты этого момента.