Адский поезд - Элтон Иван

Роман застонал и ощупал его. На груди у него зияла рана, проеденная желудочным соком. Волоски желудка проникли туда и впивались в его внутренности. Это было невыносимо больно, но он не мог потерять сознание.

Он закричал, и внезапно — вместе с эти криком — пришло что-то новое. Нет, боль не ушла. Она была еще сильнее. Еще сильнее. Это было нечто за краем. Он хотел кричать еще, но уже не мог. Это было невозможно.

Оно….

Оно заставляло его наслаждаться болью!

Волоски желудка потрогали его сердце. Один из них проколол сердце и вошел внутрь. Роман заплакан и, одновременно, засмеялся. Желудок делил его на молекулы. Это было невероятно.

И, в этот момент, произошло невероятное. В кармане у Романа зазвонил сотовый телефон.

— М-м-м-м.

Он потянулся к брюкам, вынул и нажал на кнопку.

— Гы где? — радостно прокричала его подружка, Рита.

— Я, — выдавил из себя Роман.

— Как дела, Ромка?

— М-м-м-м….

— Ты что? Ты где? А мы с подружкой пошли в кино! Такой фильм дурацкий! Но прикольный! Ужастик. Там чувака, прикинь, съели тараканы. Но они там много, кого съели. Короче, поедательное кино. А ты где?

— Я….

— О, может ты — в туалете?

— Я….

— Ха! А как там пацаны?

— Нормально, — выдавил из себя Роман.

В этот момент в другую его руку впился волосок желудка, проткнул его и пошел по вене.

Роман сжался. Он не хотел кричать, но это было невозможно. Его вопль был столь мощен, сто на другом конце провода его подруга покачнулась, упала, и ее стали быть конвульсии. Все это происходило подле трамвайных путей в тот самый момент, когда к остановке подходил трамвай.

— Смотрите! — крикнули из толпы.

Кто-то бросился, чтобы помочь бедной девушке. Завизжали тормоза. Незадачливого спасателя разрезало другим колесом. И оба тела трамвай тащил еще несколько метров……

Была ночь. Поезд продолжал лететь, будто самый совершенный в мире механизм. Казалось, что ничто на свете не способно его остановить. Впрочем, так и было.

Небо было полно звезд, но это были иные звезды.

Костя хорошо знал, что это — звезды ада. И все планеты, что вращаются вокруг них — это также планеты ада. Все миры устроены одинаковы. Какая-та часть планет повернута к космосу своей светлой стороной, а какая-та темной.

Это был закон абсолюта.

Все звезды, что были видны здесь, были злыми глазами. Ни одно нормальное существо не могло выжить здесь. Но, поезд летел вопреки всему.

И здесь еще теплилась жизнь. Хотя — с каждым новым часом ее биение было все тише и тише.

Костя был один. Он не боялся оставаться в пустом купе, хотя он и не был в чем-либо уверен. Безусловно, какая-нибудь тварь могла бы запросто запрыгнуть сюда и провести обмен телами. И не было никакой гарантии….

Но…. Наверное, он все ей прощал. Может быть — и не прощал. Он не знал, как об этом сказать. Снова не было слов. Не было любви, но было чувство собственности. Оно должно было быть уязвленным, но этого почему-то не происходило.

— Я превращаюсь, — сказал он сам себе.

— Нет. Я превратился.

Он посмотрел на свое отражение в окне. Как же все странно! Поезд продолжает движение, и есть свет, и в кране в туалете есть вода, и вообще — все как надо. За исключением…..

Здесь много исключений. С этим нельзя мириться. Это нельзя просто так победить.

Он вздохнул, сосредотачиваясь. Ровные строи тварей оставались в поле его видимости.

— Где и когда это было? — спросил он. — Это было. Я все это знаю. Значит, я и правда избран. Дьявол всегда знает обо мне. Он был готов. И то, что случилось, произошло именно потому, что я был на этом поезде. Все эти люди не виноваты. Но что я могу сделать? И, потом, разве это меня волнует?

Он лег на бок.

— Они там вместе!

Он попытался разозлить себя этой мыслью, но — не помогло. Безразличие же лишь усиливалось.

— Но я не хочу никого есть, — сказал он.

И сам же себе ответил:

— Но близится великий обед! И они едут на него!

— Да. И какая разница, что я думаю. Это случится в любом случае. И мы будем обедать. Я и Он!

Он посмотрел на незнакомые созвездия, на эти алчущие глаза. Долгое созерцание этих звезд могло привести к сумасшествию. И, кому-то, очевидно, назначили такую пытку — смотреть на эти звезды, и это было не менее больно, чем, если бы тебя, например, без остановки пилили бензопилой.

Это были высасывающие звезды.

— Вы мне нравитесь, — сказал Костя, — я вас обожаю. Я пью ваш свет, будто самый прекрасный напиток на свете. Может, кого-то из пассажиров поезда забрали именно вы. Ведь была ночь. Мы спали, а кто-то не спал. И вот, они увидели это, стали смотреть в окна, и это было лишь начало великих мук.

Когда-нибудь мы сможем открыть двери.

Я и ОН.

Мы откроем небо.

Люди земли увидят настоящее небо боли.

И это будет. Светлый ад придет на землю. Жаждущие пищи монстры будут сыты.

Он закурил и смотрел на звезды сквозь огонь своей сигареты.

— Ты меня любишь? — спросила Аня.

— Разве это важно? — спросил Саша.

— Да.

— Разве?

— Да.

— Я люблю всех.

— Так не бывает.

— Всех женщин.

— Вообще — всех?

— Всех женщин мира.

— Невозможно.

— Возможно. Я неотразим.

— Разве…..

— Ты сомневаешься?

— Нет. Но…..

— Никаких но….

— Нет, честно, Сашь. Посмотри, какие звезды!

— Красиво.

— Да. Здорово, — сказала Аня, — только я почему-то не могу на них смотреть. Такое ощущение…. Такое ощущение, что они — живые.

— Это какой-то эффект.

— Почему?

— Я не знаю.

— Слушай, ты разбираешься в созвездиях? По-моему, это не наши созвездия. И посмотри, вон так синяя звезды. Это вообще…..

Саша Петькин подсознательно вздрогнул. А что, если….. Но нет. Он слишком сильно себя любил, чтобы так легко сдаться, согласившись с подобным раскладом.

— Да, я вижу.

— Что ты об этом думаешь?

— Не знаю. Ничего не думаю. Эффект какой-то. Я же говорю, мы живем в техногенном мире, и в нем многое, что существует. Все это построено людьми. Я говорю тебе, как специалист. Аномальных людей не существует. Ладно, что об этом?

— Тогда давай закроем окно.

— Давай.

— Сашь, над шторкой звезда. Она меня пугает.

— Хорошо, милая. Я закрою.

Саша снял с верхней полки одеяло и завесил им окно.

— Так хорошо?

— Да.

— Вот.

— Сашь.

— Да, любимая.

— Скажи мне, что завтра все закончится. Я уже устала от всего этого.

— Завтра — да. Скорее всего.

— Почему — скорее всего?