Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши

Сановник пригласил Линь Чуна остаться у него в поместье еще на несколько дней, каждый день устраивал в честь гостя роскошные пиршества и был к нему очень предупредителен.

На седьмой день охранники, сопровождавшие Линь Чуна, начали торопить его. Тогда Чай Цзинь устроил прощальный ужин. Он написал пару писем и напутствовал Линь Чуна:

– У меня хорошие отношения с начальником области Цанчжоу. Начальник лагеря для ссыльных и смотритель также мои друзья. Я дам вам письма к ним и уверен, что с вами будут хорошо обращаться.

Затем он вынул большой слиток серебра, весом в двадцать пять лян, и преподнес его Линь Чуну. Охранникам он также подарил по пять лян серебра. Прощальный пир продолжался всю ночь.

На рассвете они еще раз подкрепились, и Чай Цзинь. велел слугам помочь путникам нести вещи. На Линь Чуна вновь надели кангу, и, распрощавшись с Чай Цзинем, он двинулся в путь в сопровождении охранников. Чай Цзинь проводил его до ворот и, прощаясь, сказал:

– Скоро, господин наставник, я пришлю вам со своими людьми теплую одежду.

– Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас за доброту! – только и мог произнести растроганный Линь Чун.

Поблагодарили хозяина и охранники; затем все трое пустились в дальнейший путь и уже в полдень были в Цанчжоу. Охранники отпустили домой слугу Чай Цзиня, который нес их вещи, а сами направились в областной ямынь, где предъявили казенные бумаги и сдали ссыльного.

Приняв Линь Чуна и вручив охранникам расписку, начальник области приказал отвести его в лагерь для ссыльных; охранники же, распрощавшись с начальством, двинулись в обратный путь. О них мы больше говорить не будем, а вернемся к Линь Чуну.

Когда нового преступника присели в лагерь для ссыльных, надзиратель на время, пока будет решена дальнейшая участь Линь Чуна, поместил его в камеру. Вскоре к нему подошли заключенные, желая познакомиться и побеседовать с ним. Они сообщили Линь Чуну, что больше всех следует остерегаться начальника лагеря и главного надзирателя.

Они только и знают, что вымогать у заключенных деньги, рассказывали ссыльные. За деньги или подарки они относятся с некоторым снисхождением. Но если у человека нет ни денег, ни подарков, его бросают в яму, и для этого несчастного жизнь становится сплошным адом. Только смерть может прекратить его страдания, но и умереть ему не дают.

– Если ты сумеешь завоевать их расположение, – наставляли Линь Чуна его новые знакомые, – то избавишься от ста палочных ударов, которые полагаются всем вновь прибывшим. Тогда они сами окажут, что ты болен и наказание надо отложить. Но если это тебе не удастся, ты будешь избит до полусмерти.

– Друзья! Раз уж вы сказали мне, как поступить, – обратился к ним Линь Чун, – так научите, сколько следует – им дать. – Если хочешь, чтобы все было по-хорошему, – отвечали заключенные, – дай начальнику лагеря пять лян серебра и столько же вручи надзирателю. Тогда можешь считать, что все в порядке.

Во время разговора они увидели, что к ним идет надзиратель. Приблизившись, он спросил:

– Кто тут новый ссыльный?

Линь Чун выступил вперед:

– Это я и есть.

Заметив, что в руках у новичка нет денег, надзиратель даже в лице изменился и, тыча в Линь Чуна пальцем, разразился ругательствами:

– Ах ты, тварь преступная! – кричал он. – Почему при моем появлении ты не произнес положенного приветствия и не поклонился? Видать, натворил ты дел в Восточной столице! Даже при мне ты ведешь себя заносчиво! По твоему лицу, разбойник, вижу, что не выбраться тебе отсюда! Ты закоренелый преступник! Били тебя, да мало, мучили, да не до конца! Но раз уж ты, разбойничья рожа, попал в мои руки, я тебя в порошок сотру. Обожди немного, сам увидишь, что я с тобой сделаю!

Выслушивая всю эту ругань, Линь Чун стоял ни жив ни мертв, не смея ни возразить, ни даже поднять головы. Другие ссыльные поспешили скрыться. Линь Чун же, выждав, когда гнев надзирателя немного утих, достал пять лян серебра и, передавая его надзирателю с почтительной улыбкой, сказал:

– Прошу вас, господин надзиратель, не отказывайтесь от этого скромного подарка. Не обессудьте за то, что он слишком мал!

Увидев деньги, надзиратель спросил:

– Это я мне и начальнику лагеря?

– Нет, это только вам, господин надзиратель, – отвечал Линь Чун. – Осмелюсь просить вас передать начальнику лагеря десять лян серебра.

При этих словах надзиратель рассмеялся:

– Мне известно ваше доброе имя, наставник Линь! – сказал он. – Вы и вправду хороший человек! Наверное, не угодили чем-нибудь командующему Гао Цю? Ну ничего, эти испытания когда-нибудь кончатся, и вы еще покажете себя! Здесь не место для таких почтенных людей, как вы, и в будущем вы несомненно получите большое и важное назначение.

– Я могу рассчитывать только на вашу милость, – улыбаясь, заметил Линь Чун.

– Можете быть спокойны, – ответил надзиратель.

Затем Линь Чун вынул письма Чай Цзиня и сказал:

– Могу ли я просить вас передать эти письма по назначению?

– Ну, если у вас есть письма от господина Чай Цзиня, вам совсем не о чем беспокоиться, – заявил надзиратель. – Одно такое письмо стоит слитка золота. Я пойду передам эти письма. Скоро сюда придет начальник лагеря, чтобы допросить вас. Когда он станет говорить, что должен подвергнуть вас полагающимся ста палочным ударам, вы скажите, что всю дорогу болели и до сих пор не поправились! А для того чтобы это внушало доверие, я поддержу вас.

– Очень признателен вам за совет, – поблагодарил Линь Чун.

Захватив серебро и письма, надзиратель вышел из камеры.

– Да, если есть деньги, то и с богами можно сговориться, гласит пословица, но от этого не легче, – тяжело вздохнув, промолвил Линь Чун.

Между тем из переданных Линь Чуном десяти лян для начальника лагеря надзиратель половину оставил себе, а остальные передал вместе с письмом начальнику лагеря.

– Этот Линь Чун – хороший человек, – добавил он от себя, – вот рекомендательное письмо от господина Чай Цзиня. Попал он сюда по навету Гао Цю, и никакого особого преступления за ним нет…

– Ну, раз у него есть письмо от господина Чай Цзиня, – прервал его начальник лагеря, – мы непременно должны позаботиться о нем.

И он тут же распорядился вызвать Линь Чуна, чтобы взглянуть на него.

Линь Чун, пригорюнившись, сидел в своей камере. Вдруг он услышал голос тюремного служителя:

– Начальник лагеря находится у себя в служебном помещении и приказывает ссыльному Линь Чуну явиться к нему для проверки.

Когда Линь Чун пришел к начальнику, тот сказал ему:

– Ты только что прибыл в лагерь. По уложению императора У Дэ каждый новый ссыльный должен получить сто палок. Служители, приготовьтесь наказать преступника.

Тогда Линь Чун произнес:

– В дороге я простудился, заболел и сейчас еще плохо себя чувствую. Прощу вас отложить наказание.

Тут выступил вперед надзиратель и сказал:

– Этот человек действительно болен, и я прошу освободить его от наказания.

– Ну что ж, – заметил начальник лагеря, – подождем, пока он поправится, а тогда и накажем.

Тогда надзиратель сказал:

– Сторож в Храме владыки неба давно уже отслужил свой срок. Может быть, мы поставим на его место Линь Чуна?

Писарь тут же составил бумагу о назначении Линь Чуна, и надзиратель провел его сначала в камеру за вещами, а оттуда в Храм владыки неба. Когда Линь Чун вступил в должность сторожа, надзиратель сказал ему:

– Наставник Линь, я сделал все, чтобы помочь вам. Работа, на которую я вас устроил, – самая легкая в лагере. Все, что от вас требуется, это подметать пол, а также утром и вечером возжигать курильницы. Другие ссыльные работают с утра до ночи, однако им это не зачитывается. А те, которые пришли сюда с пустыми руками, находятся в земляных ямах. Им и жизнь не в жизнь, да и смерть их не берет.

– Благодарю вас за заботу, – отвечал Линь Чун. С этими словами он достал еще три ляпа серебра и, вручая их надзирателю, сказал: