Секретная Антарктида, или Русская разведка на Южном Полюсе - Ольга Грейгъ

Одновременно в США началась сначала осторожная, а затем настойчивая кампания в прессе против СССР. В журнале «Форин афферс» бывший советник-посланник США в СССР Джордж Кеннан после экстренных консультаций с правительством опубликовал статью, в которой прямо высказал идею о «необходимости скорейшей организации отпора непомерно выросшим амбициям Советов, которые после успешного окончания войны с Германией и Японией торопятся воспользоваться своими военными и политическими победами для насаждения опасных идей коммунизма не только в Восточной Европе и Китае, но и в… далёкой Антарктиде».

В ответ на это заявление глава Советского государства товарищ Сталин обнародовал свой Меморандум о политическом режиме Антарктиды, в резкой форме отозвавшись о намерениях правящей верхушки Америки «…лишить Союз Советских Социалистических Республик своего законного права, основанного на открытиях в этой части света русскими мореплавателями, сделанных ещё в начале XIX века…».

Сразу после публикации этого Меморандума американцы пошли на попятную: государственный секретарь Госдепа США Джеймс Бирнс, выступавший за самые жёсткие санкции против СССР, неожиданно для всех был отправлен президентом Трумэном в отставку. Последними словами Бирнса на государственном посту были такие: «Проклятых русских оказалось невозможно испугать. В этом вопросе (имеется в виду Антарктида) они победили».

После отставки госсекретаря скандал с Антарктидой почти мгновенно затих; да и позицию Советского Союза официально поддержалиАргентина и Франция.

Президенту США оставалось выразить согласие на участие представителей советской стороны на международной конференции по Антарктиде, которую намечалось провести в Вашингтоне. Заранее было оговорено, что стороны подпишут договор, где будет пункт о демилитаризации Антарктиды, о запрещении на её территории любой военной деятельности, – от разработки сырья, необходимого для создания каких-нибудь вооружений, вплоть до хранения на подземных базах всех видов оружия, в том числе и атомного.

Рассказывая об этой загадке послевоенной истории, О. Грейгъ вспоминал, что …

В один из дней по его запросу из секретной части принесли справку, в которой сообщалось, что специальные операции Советского Союза в антарктических водах осуществлял 5-й флот на Дальнем Востоке под командованием адмирала Фролова (с января 1947 по февраль 1950). Тогда как научно-исследовательскую работу в этих тайных операциях курировал его заместитель по науке и исследованиям, дважды Герой Советского Союза, доктор географических наук, член ЦК партии Иван Дмитриевич Папанин (1894–1986), лично назначенный товарищем Сталиным.

С началом войны, в 1941 году Фролов, в воинском звании инженер-контр-адмирал, занимал должность заместителя начальника Управления кораблестроения ВМФ. В марте 1943 года вице-адмирал Фролов не единожды приезжал на Север с проверкой состояния противолодочной обороны. К августу 1945-го он числился начальником штаба Тихоокеанского флота.

Перед назначением на должность командующего 5-м флотом адмирал Фролов, как и полагается, был на приёме у вождя. После официальной беседы Сталин, пребывая в хорошем расположении духа, пригласил его на чай. Во время чаепития адмирал, почувствовав особое расположение вождя, посмел полюбопытствовать, каким это образом Папанин, имея 7 классов образования, в 1938 году стал доктором наук. Иосиф Виссарионович, подыграв гостю, и, словно ничего не зная, спросил:

– А вы что заканчивали, товарищ Фролов?

– Военно-морское училище имени Фрунзе, Военно-морскую академию и академические курсы при Военной академии Генштаба, товарищ Сталин.

– Хорошо. Ну что ж, коль вы сами напомнили, то мы заставим доктора географических наук и нашего контр-адмирала закончить среднюю школу. И направим его учиться в академию Генштаба.

Командуя флотом, Фролов чувствовал, что друзья и товарищи Папанина при встречах с ним больше отмалчиваются и не дают повода для любых ненужных вопросов; хотя адмирал уже стал подозревать, что Иван Дмитриевич причастен к каким-то закрытым операциям в Антарктиде. Как-то он попытался осторожно спросить об этом Папанина, но тот ушёл от ответа. И он больше не стал искушать судьбу. Даже когда неожиданно, без его представления, его подчинённые стали генералами, адмирал не счёл нужным вмешаться в деятельность своего заместителя по науке и исследованиям.

После одного из докладов в ЦК партии к Фролову подошёл Главный маршал авиации Голованов, и, пожав руку, поддержал товарища словами:

– Адмирал, вы заняли хорошую позицию в отношении папанинцев, и вообще, я считаю, что разделение Тихоокеанского флота на два – неудачный эксперимент.

…В начале 1951 года Папанин и его коллеги возвратились в Москву и закрытым указом были награждены орденами Ленина и другими правительственными наградами. А Иван Дмитриевич был назначен руководителем Отдела морских научно-исследовательских (экспедиционных) работ Академии Наук СССР. Что означало для немногих сведущих, что занимаемая им с 1939 до 1946 года должность начальника Главсевморпути – цветочки, тогда как отныне профессор Папанин возглавил морскую разведку страны.В его лице морская разведка получила колоссальный опыт в освоении неведомых доселе технологий и методов разведывательной работы. Морская разведка каких самых сильных держав мира могла бы похвалиться такими активами?! – Таких не было!

Конечно же, говоря о героизме полярного исследователя Папанина и папанинцев, советские историки не могли знать подобных нюансов (которые и сейчас-то воспринимаются с трудом)… что с годами по-особому умиляло и трогало сердце морского офицера Грейга, чудовищною волею судеб служившего в сухопутном штабе партийной разведки. Особенно в минуты, когда он, находясь в отпуске в родном Севастополе, совершая прогулки по любимому городу, приходил к величественному монументу земляку-полярнику Папанину, сооружённому на Корабельной стороне, рядом со зданием комитета компартии Украины Нахимовского района. Присаживаясь на одну из скамеек, Грейгъ с улыбкой вспоминал, как однажды, в годы его отрочества, к нему, долго и пристально рассматривавшему выпуклые глаза адмирала и его усики, словно скопированные у фюрера Германии, подошли два человека.

– Ну что, сынок, грезишь? – спросил один из них.

Пытливый юноша, очарованный детскими книжками о подвигах советских полярников, грезил, но ему не понравились этот пренебрежительный тон и это «сынок», вскользь брошенное ему, сироте (впоследствии он узнает, что его родители были расстреляны в 1947 году как «враги народа», сокрывшие своё дворянское происхождение, через два месяца после рождения сына), и он с юношеской дерзостью ответит:

– Я вам не сынок, а вы мне не отец.

Поражённый дерзостью парнишки, мужчина выпалит:

– Как ты со мной разговариваешь? Я первый секретарь райкома партии Матюшенко, а это мой товарищ, член бюро райкома, председатель райисполкома Шпагин Василий Павлович.

Подросток опешит, насупится и первый секретарь, оттаяв, по-отечески взъерошит ему волосы, что парню также не понравится, и, мотнув головой, он спросит:

– Вы что, сын того матроса Матюшенко, поднявшего восстание с Вакуленчуком?

– А ты молодец, – одобрит начальник, – знаешь историю.

Но то, что знал начитанный советский мальчик – ничто в сравнении с тем, что узнает молодой мужчина из аппарата Митрополитова. Он узнает документально, что психопат Матюшенко в июне 1905 года по заданию провокатора и агента Интернационала Фельдмана будет причастен к бунту на броненосце «Потёмкин», сам станет агентом этой международной террористической организации, и в 1907-м за подрывную революционную деятельность будет справедливо наказан через повешение. Но и эти сведения будут всего лишь мельчайшей частицей, микроном в огромном массиве знаний, что впитает мозг Олега Грейга, которому доведётся узнать новую, настоящую Историю, сокрытую от человечества…

Приезжая в родной приморский город, он, причастный к разведке, ставший человеком закрытым, человеком десятков чужих биографий, – часами неустанно бродил по улицам, но всегда в какой-то момент обязательно присаживался отдохнуть в скверике на Ластовой площади у бюста дважды Героя Советского Союза, уроженца города-героя Севастополя, который по окончании Второй мировой войны самым активным образом участвовал в фантастическом разгроме экспедиции американского адмирала у побережья Антарктиды.

Глава 31

АНТАРКТИЧЕСКИЙ ФЛОТ ВМС СССР

Итак, в то самое время, когда корабли адмирала Ричарда Э. Бэрда бросили якоря в море Лазарева у берегов покрытой синевато-белым льдом Земли Королевы Мод, там уже находились советские военные корабли! Информации по этой теме практически не существует; разве что домыслы и риторические вопросы исследователей. Среди официальных сообщений можно встретить упоминание о том, что в январе 1947 года воды моря Лазарева бороздило советское научно-исследовательское судно «Слава», принадлежавшее Министерству обороны.