Волхв пятого разряда - Анатолий Федорович Дроздов

Из-за занятий Николаю пришлось уменьшить производство раствора на продажу. По утрам он чаровал свой автоклав, садился в внедорожник и мчал на полигон, где тренировал волхвов. Там приходилось самому летать, показывая диверсантам, как выполнять тот или иной прием, а после многократно повторять его с учеником. Порой он уставал настолько, что к вечеру хотелось только лечь и более не шевелиться. Но дома ждала Маша. Завидев на пороге дядю Колю, она бежала обниматься и требовала поиграть с ней и прочитать ей сказку. Не обижать же кроху? После того, как девочку укладывали спать, Несвицкий валился на диван и лежал там долго, почти не шевелясь.

– Зачем ты так себя изводишь? – спросила как-то раз его Марина. – И волхвов гоняешь так, что они едва живые. Наталка с Галкой жаловались: мужья домой приходят никакие.

– Хочу, чтоб они выжили, – ответил Николай. – Когда волхвов отправят на задания, они должны им показаться легче, чем учеба. Тогда у них получится нанести урон врагу, и возвратиться к женам.

– Выходит, будем наступать? – сощурилась Марина.

– Я этого не говорил, – попытался соскочить Несвицкий.

– И без того все знают, – хмыкнула супруга. – В Царицыно идет за эшелоном эшелон. Везут солдат, а с ними – танки и машины. Не успевают разгружать. Всем говорят, что это добровольцы из Варягии, которые сменяют воевавший прежде корпус. Но обратно эшелоны идут порожняком. В наш госпиталь завозят койки и лекарства, так было перед наступлением зимой.

– Это плохо, – скривился Николай. – Могут сообщить врагу, а тот начнет готовиться нас встретить. Потери будут больше.

– Не сообщат, – ответила Марина. – Их агентуры больше не осталось в городе, а наши лучше рот зашьют себе, чем скажут. Как к славам здесь относятся, ты сам прекрасно знаешь.

Несвицкий знал. Если имперцы к славам относились толерантно – да враг, но временно, а в принципе – родные люди, которые немного заблудились, то жители республики их ненавидели, что и понятно. Ты проживи годами под обстрелами, похорони погибших от прилетов друзей и близких… Нет, пленных здесь не били, не издевались над солдатами и офицерами и содержали их достойно. Но презирали, и это отношение к ним не скрывали. Несвицкий как-то видел: по улице идет колонна пленных под охраной, а вслед ей женщины плюют. И славы это видят. Такое хуже, чем удар прикладом…

Подумав, Николай с Мариной согласился и решил устроить волхвам выходной. Дед поддержал идею.

– Совсем ты загонял ребят, – сказал неодобрительно. – Пусть дух переведут.

– Сам как меня гонял? – сварливо отозвался Николай. – Помнишь?

– Испытывал тебя, – нисколько не смутился дед. – Несвицкий ли ты, или чужой мне человек. Ты проявил характер, волю, тем самым доказав свое происхождение.

– У других, что, нет характера и воли?

– Они другие – не такие, как у нас с тобой, – ответил адмирал. – Что ты не раз доказывал. Давай так, Коля. Устрой для волхвов вечер в госпитале, тем более что тот сейчас пустует. Пусть выпьют понемногу, потанцуют с дамами. Мне кажется, что возражать не будут.

– Еще как согласятся! – хмыкнул Николай.

Так все и сделали. Столы накрыли в зале, пригласили выступать ансамбль из музыкального театра – в Царицыно такой имелся. Играть и петь для волхвов из империи артисты сразу согласились и даже денег не хотели брать, но Несвицкий настоял – знал, сколько зарабатывают музыканты и певцы. У него же денег много, он даже оплатил банкет. Не разорится…

Весть о предстоящем вечере взбудоражила прекрасную часть госпиталя. Здесь помнили, как на таком из них два медика нашли себе мужей. Еще каких – имперских офицеров! Одна и вовсе охмурила князя. Речь шла не о Марине – их отношения с Несвицким случились раньше, а о Наталке и Борисе. Желающих пойти на вечер вызвалось немало. Николай лишь улыбался, слыша это от Марины. В Царицыно с другими волхвами приехали князь Горчаков и лейтенант Синицын. Он обещал их познакомить с красавицами? Пусть выбирают. Заодно и сдержит слово, которое он дал хорошенькой медсестре на встрече в госпитале.

Вечер начался душевно. Для начала ансамбль исполнил песню «Мы возвращаемся домой». В республике ее мгновенно разучили и пели часто. Получился своеобразный гимн текущего момента. Артистов просто искупали в аплодисментах. А дальше покатилось: тосты, песни, танцы. Марина пересела к Галке и Наташе и щебетала с ними, оставив мужа в одиночестве. И тут внезапно к Николаю подошла немолодая медсестра. Несвицкий знал ее наглядно: служит в детском отделении и появилась там недавно, прибыв с очищенных от славов территорий. В республике такое сплошь и рядом: кто-то уезжает в освобожденные поселки, другие же наоборот стремятся воротиться в город, где у них остались родственники, с которыми их разделила страшная война. Марина эту медсестру хвалила. Прекрасно дело знает (другую, впрочем, и не взяли бы) и деток любит.