Без права на жизнь - Александр Голодный

Думаю, что на трех штуках работающих самое то остановиться.

Перекидываю один браслет, выкладываю работу. Хозяин смотрит на меня, как кошка на сливки. Полагаю, пришло время второй психологической миниатюры.

— Так, молодой человек, это замечательно, но нелицензированная техническая деятельность…

— А равно и использование услуг нелицензированного теха…

Далее воспроизвожу наизусть статью местного уголовного кодекса из немного обгоревшего найденного на свалке томика с суммами и сроками. В завершение фирменная ухмылка.

— С огнем играете, молодой человек, очень увлеклись образом персонажа.

— Уважаемый хозяин, а где вы видите огонь? Тут нет даже искорки. Разве возможно отремонтировать что-либо этим (показываю маникюрный набор)? Если часы вдруг заработали, то просто произошла приятная случайность. Если разумный владелец ломбарда, повторно изучив вещь, принесенную клиентом, решит доплатить ему тридцать единиц, то это обычное дело. И где связь? Это же две большие разницы.

— А не выпить ли нам еще кофе? По-моему, подошло время ланча.

— Не откажусь, уважаемый хозяин. Только хотел бы вначале вымыть руки.

— Это легко устроить. Сейчас вас проведет моя племянница.

Перезвон колокольчика, заглядывает продавец и, чуть позже, девушка. Господи, за что меня наказывает природа, создав жгучую стройную шатенку с длинными волнистыми волосами, смуглой кожей и черными бездонными глазами? Разве то, что на ней одето, можно назвать юбкой? Очередная героическая попытка… нет, пытка по обузданию гормонов молодого тела.

— Со-о-фа, золотце, отведи молодого человека в туалетную комнату.

— Хорошо, дядя.

По пути с явственным хрустом отдираю взгляд от стройных ножек и того, чем они венчаются. Интересно, не звонит ли хозяин ломбарда сейчас в полицию? Нет, очень сомневаюсь. Официальная цена за самый простой ремонт минимум двадцатка. Неработающие часы не стоят ничего, исправные «В» до тысячи, «С» не меньше ста пятидесяти. Вознаграждение за донос в этом мире отсутствует, а чтобы долг стал потребностью… В конце концов, это бывшая Россия. Скорее всего, меня будет ждать сервированный столик и тонкие расспросы.

Угадал. Все еще находящегося под впечатлением использования нормальной сантехники, меня подвергли прицельной бомбардировке вопросами. Надеюсь, изложенная легенда не вызвала нареканий: «Приехал на участок (дальний пригород, граничащий с фермерскими хозяйствами), потому что рядом предложили работу. Да, уважаемый хозяин, охранником. Работа не очень нравится, а вот видеть и понимать то, как работают техи, нравится гораздо больше. Сейчас планирую прогуляться, отдохнуть, надоело общежитие охраны при фабрике. Нет, уважаемый хозяин, я еще ищу свое место в жизни. Кстати, вполне вероятно, что занесу на днях еще несколько приличных вещиц». Кофе выпит, тоненькие бутерброды съедены. Намекающе смотрю на хозяйский кэш.

— Ах, да, молодой человек. Я еще раз посмотрел ваш телефон. Оказывается, он полностью готов к продаже. Думаю, что добавить вам тридцать единиц будет справедливо.

Отлично. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Форсировать отношения не будем, но первый якорь на воле поставлен.

— Благодарю за понимание, уважаемый хозяин.

Транзакция проходит, как и предыдущая. Сколько я в ломбарде? Час как минимум. Если бы сигнал прошел в полицию или КИБ (Колониальная Имперская Безопасность), меня бы уже брали. Сопровождаемый хозяином, выхожу в торговый зал. Народа набежало. Оторвавшись на секунду от прилавка, продавец с сияющим видом шепотом доложил:

— Дядюшка, я продал те часы!

— О, если бы ты прикупил еще немного ума… Впрочем, удача — это тоже хорошо.

— Серж? Серж, приятель!

Мужичок за прилавком очень недвусмысленно смотрит на меня. Кстати, обратился он по-русски. Изображаю лицом вопрос.

— Серж, да ты что? Я Виктор, сосед ваш. Да вспомни, мы на Новый год в кафе сидели, ты еще с Ленкой поцапался. А что она не приехала?

Так, я напоролся на человека, знающего моего двойника. Хозяин ломбарда смотрит с интересом, больше никто на нас не отвлекается.

— Витя, что-то туго припоминается.

— Да ты что? Ну, вспомни, ты еще мне про жизнь рассказывал, на Ленку жаловался. Приняли мы душевно.

Межмировой жест записного выпивохи. Так, а внезапный знакомец явно из употребляющих. Небрежность в одежде, мешочки под глазами, личико озабоченного поклонника Бахуса. Тяну время, смущенно улыбаюсь хозяину.

— Слушай, Серж, ты, вообще, как пыльным мешком стукнутый. Еще и в охрану устроился?

— Жизнь вещь сложная, Виктор. Иногда и не так повернется.

Он на меня внимательно смотрит, в глазах растет понимание. Ну, скажи: «Ой, обознался!»

— Ленка тебя все-таки отправила на коррекцию! Ну, стерва! То-то я смотрю — ты на себя не похож.

Коррекция, коррекция… А, кодирование от алкоголя и травки! Между прочим, недешевое удовольствие. Поворачиваюсь к хозяину ломбарда, виновато развожу руками:

— Уважаемый…

— Иосиф, Серж. Для вас, молодой человек, просто Иосиф.

Уже на русском. Что тогда мы до этого на английском, как два лорда, беседовали? Так, а в глазах удовлетворение. Похоже, что сейчас я для него полностью укладываюсь в какую-то логическую схему.

— Уважаемый Иосиф, я обязательно зайду на днях.

— Заходите, Серж, буду рад видеть.

— Виктор, ты идешь?

— Да, Серж, пойдем.

Ага, судя по пустому пакету в руках, что-то из домашних вещей ушло на горящие трубы. Чинно киваю хозяину, выходим.

М-да, я был прав. У первого же уличного автомата он тушит неугасимый пожар высосанной в один глоток пинтовкой крепкого сидра. Действие по дороге повторяется еще трижды, причем два раза за мой счет. Зато полностью проясняется обстановка. Ленка (Хелен, Елена) — это та самая красотка-блондинка. Мой двойник Серж является бойфрендом, а, проще говоря, обычным альфонсом. Отношения длились года три, пока резко не ухудшилось здоровье Михаила Сергеевича (отца Елены), главного спонсора доченьки. Его увезли в Сити, кэши похудели, любовнички поругались. Пик разборок пришелся на Новый год, тогда и накушался Серж в компании профессионального собутыльника Вити, горько жалуясь на судьбу. Нет, дружок, в кафе не пойдем, меня же корректировали. Могу только купить пинтовку на дорожку, ты уже и так теплый. Дома Сержа встретил полноценный скандал, потом Елена с Катькой (дочка-подросток. Ничего себе, это насколько она Сержа старше?) зашвырнули истекающую слезами и соплями тушку в машину и убыли в Сити (258, кстати). Потом Елена еще один раз приезжала в начале января, но буквально на час, сразу уехала.

— Что, Витя? Как здоровье Михаила Сергеевича? Не очень. И Елену давно не видел. Сам пойми: коррекция, работа…

— Жил в общаге? Ну, Ленка, вообще тюрьму устроила! Сейчас-то хоть разрешила домой вернуться?

— А куда я, по-твоему, иду?

Идем мы уже давненько. Откладываю в памяти маршрут, параллельно отмечая, что улицы становятся грязнее, дома неухоженней, а заборы выше. Компания молодежи на углу явственно напомнила законников, аж рука за дубинкой потянулась. М-да, дубинка осталась в шныревской. Как там парни? Шум, наверное, поднялся… Хотя у Кента не забалуешь. А ведь догадывался он, что я побег готовлю. Догадывался, но не препятствовал. Или не верил, что получится? Даже если Рыба работал на него, даже вместе с Пауэром, что они могли сделать, когда дельтаплан рванулся вверх? Черт, что-то мы совсем на окраину забрались. Не подстава ли мой неожиданный приятель Виктор? Сдвигаю сумку за спину, незаметно проверяю рукоятку ножа на руке. Нет, все нормально. Покачиваясь, попутчик останавливается возле высоких ворот из покрытого пластиком тонкого металлического листа. Ага, есть и калитка. А что ты так смотришь, Витя? Откуда у меня ключи?

— Ну, ты вообще, Серж. Коррекция мозги отшибла?

— Сам туда попадешь (откровенный испуг на окосевшем лице) — узнаешь. Оставил в общежитии, наверное.

— А от дома взял?

— Конечно, вот, в сумке.

— Ладно, не боись, приятель. Пройдешь через мой двор, а потом вдоль оврага. Двигаем!

Через четыре участка грязный забор из пластика, заросший палисадник, знавший лучшие времена дом. Встречает хозяйка:

— Опять?! Что в ломбарде заложил, скотина?

— Молчи, Зинка! Что заложил — с получки выкуплю. Гляди, с кем пришел!

— Серж? Ну, вы же приличный молодой человек, а себя в руках не держите и моего дурака спаиваете…

— Зинка! Меня никто не спаивает, я сам хочу — пью, хочу — не пью. А Серж все, привет. Ленка его на коррекцию отдавала, вот так!

На меня уставились, как на городского сумасшедшего, с жадным, чуть брезгливым, любопытством:

— Да неужели? Точно, даже похудел, осунулся. Усики отрастил?

— Да, Зинаида. Елена сказала, что так на артиста похож.

— Ага, есть что-то. На этого, как его…