Парфюмер звонит первым - Анна и Сергей Литвиновы

А в то же самое время в Москве полковник Ибрагимов, просмотрев файл, присланный Ходасевичем, понял, что дела обстоят – серьезней некуда и действовать надо решительно и оперативно. Он сразу же позвонил первому зампреду службы и попросил незамедлительно его принять по чрезвычайно важному и срочному вопросу. Тот буркнул: «Приходи через пятнадцать минут».

За оставшиеся до встречи четверть часа Ибрагимов объявил по своему отделу тревогу, приказав всем офицерам, подчиненным ему, немедленно прибыть в его распоряжение. Он к тому же сильно подозревал, что, как только зампред комитета узнает о происходящем, он немедленно поставит под ружье всех сотрудников управления. И еще Ибрагимов самолично позвонил в Костровское речное пароходство, к которому был приписан теплоход класса река – море «Нахичевань». Ему ответил заспанный диспетчер. Полковник представился и спросил, кем зафрахтован теплоход, каким идет курсом и каковы его фактические координаты на данный час. Спустя пару минут ему ответили, что судно «Нахичевань» зафрахтовано костровской компанией «Минал» и в настоящий момент идет в порт Хумус, столицу непризнанной Абхазии, с грузом минеральных удобрений. Последний раз капитан выходил на связь с диспетчером прошедшим вечером в двадцать ноль-ноль Москвы. В то время «Нахичевань» подходила по Азовскому морю к Керченскому проливу.

– Где теплоход находится в данный момент, вы знаете? – перебил его Ибрагимов.

В телефоне жалобно пообещали выйти на связь с капитаном «Нахичевани» и через десять минут доложить, что происходит.

– Ни в коем случае! – закричал Ибрагимов. – Не нужно ни с кем связываться! Никаких вопросов не задавайте им! На судне что, нет прибора GPRS?

– Есть, – пролепетали в трубке.

– Вы можете снять с него данные, не ставя в известность экипаж?

– Можно попробовать.

– Вы уж попробуйте.

Через десять минут Ибрагимов позвонил снова, и ему сообщили, что судно в данный момент находится в Черном море в точке с координатами сорок четыре градуса пять минут северной широты и тридцать восемь градусов пятьдесят пять минут восточной долготы. Ибрагимов подошел к висевшей на стене карте России и нашел искомую точку. Она располагалась в Черном море километрах в ста пятидесяти восточнее Керченского пролива и километрах в двадцати от российского берега.

И Ибрагимов отправился докладывать первому зампреду о ситуации с пленкой, «Нахичеванью» и полковником Ходасевичем.

Через полчаса он вышел из кабинета начальника ошеломленный. Он не только получил неожиданный карт-бланш на любые, самые активные действия – Ибрагимову была обещана любая помощь людьми, техникой и ресурсами. Вдобавок зампред сам сообщил ему несколько новых фактов, о которых Ибрагимов даже представления не имел и которые вкупе с пленкой, присланной Ходасевичем, создавали впечатляющую картину операции, разворачивающейся вокруг Кострова.

– Я, пожалуй, здесь выйду, – сказал Леня шоферу «восьмерки», седовласому отставнику, который благополучно домчал его почти до самого центра Воронежа. Он позвонил по телефону-автомату Татьяне в Костров, а потом вернулся к машине, открыл пассажирскую дверцу и взял с переднего сиденья барсетку, которую оставлял водиле в залог. Достал портмоне, отсчитал четыре тысячи, потом добавил еще три:

– Это вам на бензин и за приятную компанию.

Седой водитель расплылся в улыбке:

– Спасибо.

– Вы не подскажете, где здесь, в Воронеже, железнодорожный вокзал?

– А ты иди все прямо. На третьем или на четвертом светофоре. Тебе что, на вокзал надо? Садись, подвезу.

– Нет, спасибо, я хочу пешком пройтись.

– Садись, чего уж! Домчу я тебя. Где двести километров – там и еще два.

– Да нет, не стоит.

И тут кто-то со стороны улицы изо всех сил пихнул Леню в бок, да так, что тот влетел прямо на переднее сиденье автомобиля.

– Садиться надо, когда тебе предлагают! – прошипел кто-то позади него.

На заднее сиденье плюхнулись несколько человек. Леня начал поворачиваться в их сторону. Седой водила при этом завел мотор и резко сорвался с места, и Шангин не успел даже толком рассмотреть своих похитителей и понять, что происходит, как один из них набросил сзади на его горло удавку. Леня дернулся, пытаясь освободиться, однако шею захлестнула тугая бечева и стала, сжимать, сжимать, сжимать! Попытки подсунуть под нее руку или добраться до сидевших сзади бандитов оказались тщетными. Водитель закрыл тонированные стекла, «восьмерка» неслась по улицам Воронежа, и никто в транспортном потоке не видел, что происходит внутри ее. Леня стал задыхаться, в глазах его потемнело, потом будто бы вспыхнул ослепительный свет, а затем все окончательно померкло.

Сутки спустя, в среду вечером, Татьяна, совершенно успокоенная отчимом, вышла на террасу роскошного особняка Глеба Захаровича. Валерий Петрович уже лег в отведенной ему комнате на втором этаже, ГЗ удалился в свой кабинет поработать над документами, и Таня предвкушала, как она, в блаженном одиночестве, выкурит первую за этот сумасшедший день (и последнюю) сигарету.

Сад, словно профсоюзный санаторий, освещался рядами фонарей на высоких ножках. Деревья и кустарники отбрасывали причудливые тени на тщательно постриженную траву. От Танаиса тянуло сыростью. Меланхолично стрекотали цикады.

Не успела Таня раскурить сигарету, как на террасе появился Глеб Захарович. Одет он был в домашнее, однако все вещи на нем выглядели дорого и элегантно: кремового цвета льняные брюки, рубашка в тон, сандалии крокодиловой кожи на босу ногу. Такой ухоженный, словно с глянцевой картинки. С ума сойти, он даже, кажется, за ногтями на ногах следит: педикюр делает.

– Закончили свою трудовую вахту? – светски спросила Татьяна.

– Нет, – усмехнулся Глеб Захарович, опускаясь в соседнее кресло. – Просто небольшой перерыв.

Таня автоматически взглянула на часы: время – начало двенадцатого. Так она и поверила, что в глухой ночи можно работать! Никакой мозг, даже ее собственный, светлый, ближе к полуночи уже не соображает. Так что, похоже, врет ей миллионер. Прикидывается, будто он не богач-бездельник, а честный трудяга.

– И над чем же вы сейчас работаете? – не без иронии поинтересовалась она.

– Бизнес, – пожал плечами Глеб Захарович.

– Ну, это не ответ, – хмыкнула Таня.

– Завтра французы приезжают, – спокойно пояснил миллионер. – Будем соглашение о намерениях подписывать. А я до сих пор не определился, что конкретно могу им предложить.

– Будто ваш отдел маркетинга все заранее не просчитал, – усмехнулась Татьяна.

Она была крайне недовольна. Тем, что Глеб Захарович нарушил ее долгожданное уединение с не менее долгожданной сигареткой. Тем, что выглядит он, несмотря на поздний час, словно иллюстрация к статье о здоровом образе жизни в «FHM» (сама же Таня, себе-то уж можно признаться, так устала, что сейчас только для фотосессии в «Крестьянке» и годилась). Ну, а главное, что ее возмущало, – в присутствии Пастухова она теряла контроль над собой: «Чего, интересно, я к нему цепляюсь? Придираюсь? Спорю? Подкалываю?»

– Давайте не будем в такое время говорить о делах, – миролюбиво предложил Пастухов.

– И о чем же нам с вами тогда разговаривать? – с вызовом поинтересовалась она.

«Ну вот опять: чего, спрашивается, я петушусь?!»

– О том, например, что я впервые встречаю такую девушку, как вы, – серьезно ответствовал Глеб Захарович.

– Да? И чем же я вам так глянулась? – иронически спросила Татьяна.

Ждала, признаться, потока привычных комплиментов. О том, что она – необычайное и редкое сочетание ума с красотой. Плюс драгоценнейший теннисный талант. Но миллионер опять ее удивил, ответил неожиданно:

– Вы разбираетесь в людях.

Встретил недоумевающий Танин взгляд и пояснил:

– И я очень рад, что в сложной ситуации вы позвонили именно мне.

– Да ладно, какая там сложная ситуация? – усмехнулась Татьяна. – Я просто ваш Костров рекламирую.

Теперь уж пришел черед Пастухова глядеть удивленно, и она, выдержав паузу, пояснила:

– Сами ж видите: ко мне отчим приехал. Меня повидать, с вашим городом познакомиться. Ну я и решила его впечатлить. Продемонстрировать, как лихо живут иные костровцы, – Таня пренебрежительно махнула рукой в сторону роскошного вида с веранды – на ухоженный сад и сонный Танаис.

– Валерию Петровичу здесь нравится? – заботливо поинтересовался Пастухов.

– О да. Он в экстазе, – фыркнула Садовникова.

– Тогда нужно будет ему экскурсию устроить, – заявил Глеб Захарович. – По нашим достопримечательностям.

– Нет уж. Хватит с нас ваших достопримечательностей, – отрезала Татьяна.

Признаться, она начала уставать – никогда не любила говорить одно, а думать при этом совсем другое. На работе уж, ничего не поделаешь, кривить душой приходилось. Но в свободное время – увольте.