Тайны гениев - Михаил Семенович Казиник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Михаил! Вы, наверное, обиделись на такое странное окончание нашего знакомства.
После вашего ухода я не могла уснуть. Легла, погасила свет, но через 15 ми нут вскочила.
Хотела позвонить в ваш номер, но боялась: вдруг вы уже спите. И я решила написать вам. Я хочу объяснить вам, почему я так себя повела. Когда мы с вами встретились в коридоре и вы обещали прийти ко мне в гости в 11 часов вечера – я знала то, что между нами будет. То, что в моем представлении всегда бывает между мужчиной и женщиной ночью в одноместном номере гостиницы.
Но когда вы вдруг начали читать мне свои стихи, я почувствовала себя на седьмом небе. Мне никто никогда не читал стихов. Я никогда в жизни не видела так близко настоящего поэта.
Вы так много знаете, понимаете в этом мире. И как много времени вы по тратили НА МЕНЯ!
Я не знаю, как объяснить вам то, что со мной произошло. Мне стало вдруг больно от того, что мне никогда в этой жизни не пришлось понять, кто я. А в эту ночь я влюбилась в вас.
Поймите меня правильно. Это совсем не так, как я раньше понимала. Мне стало стыдно, что я ТАК влюбилась.
Мне захотелось, чтобы вы всегда ТАК рассказывали мне, потому что тот мир, в котором я неожиданно оказалась, мне очень понравился. Я никогда и не думала, что можно ТАК жить и думать.
Как же я живу? Как живут все те люди, которых я знаю?
Я даже не смогу поделиться с ними тем, что я услышала и поняла. Во-первых, не смогу ничего передать, а во-вторых, если бы даже и смогла, то они все равно ничего бы не поняли.
Сказали бы: “С ума Наташка сошла!” Здесь нужны вы.
Я никогда не забуду эти несколько часов. Но когда вы вдруг взяли меня за руку, мне стало страшно, и я подумала: “Ну вот, и он такой же, как и все”. А я не хочу, чтобы вы были как все. Как у всех у меня уже было. И не раз.
Но только я теперь не знаю, что мне делать, как мне себя вести, когда я вернусь домой к своему мужу, к своим сослуживцам. Как я могу спать с моим мужем, о чем я буду разговаривать с моими сослуживцами?
Я не раз изменяла своему мужу, но меня никогда не мучила совесть. По тому что я получала то, что у меня было украдено, – возможность лечь в постель не с пьяным вдрызг мужчиной, возможность услышать от кого-то, что я красивая.
Но вот теперь я действительно изменила. И не только мужу, но и всем, с кем меня связала жизнь. Меня не мучает совесть, меня мучает обида за мою жизнь. Но я должна знать, что вы не станете на меня обижаться. Вас, я уверена, столько людей любит, что вы легко забудете одну провинциальную женщину. Извините за сбивчивое письмо. Я постараюсь попасть когда-нибудь на ваши концерты. Спасибо за все. Обнимаю вас».
Письмо, как я уже говорил, было намного длиннее, в оригинале оно вы глядело куда более «сбивчивым», чем в этих фрагментах. Я постарался, насколько смог, сохранить особенности оригинала. Но я никогда не забуду автора этого письма, ее активного восприятия, ее тонкости в понимании стихов, мыслей.
В который раз сам себе задаю один и тот же вопрос.
Что было бы, если бы эта женщина попала в иную атмосферу, в иной круг людей?
Если бы она, с ее открытым и глубоким восприятием, стала бы не по стельной принадлежностью алкоголика, а вдохновительницей Гёте?
Но, чтобы не быть несправедливым, хочу раскрыть вам одну тайну.
Муж этой Наташи (который алкоголик) происходит из семьи священ ника. Его прапрапрадед был одним из умнейших и духовнейших людей России.
Угадайте сами, что с ним случилось, если скажу только, что он был сподвижником святейшего патриарха Тихона. А теперь стройте сами генеалогическое древо…
Наташа, милая! Если вы когда-нибудь прочтете эту книгу, то узнаете, что прикосновение к вашей руке в пять часов утра было не подготовкой полового акта, а символом духовного единства. А впрочем, думаю, теперь вы и сами обо всем этом догадались.
Но то, о чем я здесь написал, – чистейший жанр трагикомедии. Женщина, планировавшая переспать со мной, «отказала» мне, поскольку я оказался интересным собеседником.
И этот фарс – тоже результат разрушения ГУЛАГом межчеловеческих от ношений, отношений между полами.
А если составить генеалогические древа нескольких миллионов нынешних преступников, алкоголиков, «пивных» девочек, то никакие истории на уровне Достоевского, никакие трагедии Шекспира не сравнятся по трагизму с сухой информацией этих древ.
Культура в стране после всего, что произошло, – вовсе не заполнение свободного времени, а самая огромная жизненная необходимость.
Цель ее – восстановить генетическую память.
Цель культуры – возрождение великой нации.
Послесловие
Я могу только представить себе, сколько шишек полетит в мою бедную голову после этой главы.
Но я действительно не знаю других путей.
После невиданного в истории человечества разрушения генофонда, после разрушения святая святых – дворянских корней нации, после вырывания корней русской интеллигенции миллионы лучших представителей русского народа (в том числе возможных партнеров прекрасных русских женщин) можно и сегодня найти в виде трупов и костей в районе вечной мерзлоты.
Если кто-нибудь назовет меня сумасшедшим, а мои рассуждения – бредом, я немедленно соглашусь, что это так, но… при одном условии: если у моих оппонентов есть реальная формула решения.
Но помните: промедление смерти подобно!
Ибо ни в одной другой цивилизованной стране мира проблема геноцида и, как одного из многих его следствий, непартнерства столь остро не стоит.
P.S. Мне осталось лишь выполнить свое обещание и вернуться к объяснению того факта, что часть писем, полученных мной от одиноких женщин, были признаниями в любви.
Каждый раз, когда я выхожу на сцену к своим слушателям, то испытываю ни с чем не сравнимое чувство любви. Оно настолько грандиозно! И я знаю, что на Земле нет другой равновеликой энергии для контакта между людьми.
Это чувство помогает раскрыть человеческие сердца навстречу Высокой музыке и поэзии.
Не испытывая этого состояния, я не смог бы выступать, не смог бы быть искренним.
Но поскольку любовное общение (не путать с сексуальным) одинаково сильно вне зависимости от
