Именем человечества - Владимир Корчагин

— Кисловодск, пожалуйста.

Капитан Рябинин взглянул на часы и, скомкав недописанный лист бумаги, бросил в сердцах карандаш на стол. Через два часа он должен был отправить по ВЧ очередное донесение в Москву. Но как связать воедино и более или менее толково объяснить все, что произошло в течение последних суток?

Прежде всего ему доложили, что исчез Силкин. Собственно, в этом не было ничего особенного: старик и раньше уходил незамеченным в тайгу на охоту. Настораживало другое: утром этого дня он был в больнице с Чалым. Позднее их видели вместе на дороге к аэродрому. Обратно Чалый вернулся один и долгое время находился в доме Силкина. Вышел он оттуда с пустыми руками. Однако все в доме оказалось перевернутым вверх дном: значит, Чалый что-то искал. Но что? И что ему вообще понадобилось от старика? Это нужно было выяснить.

Затем сам Колесников. По выходе из больницы за ним сразу увязался все тот же Чалый. Колесников побывал в доме Силкина. И тоже вышел с пустыми руками. А потом неожиданно исчез. Исчез, как растаял. Ушел и от Чалого, и от людей его, Рябинина. И в этом тоже не было ничего удивительного: Колесникову, как стало известно капитану, были с детства знакомы здесь каждый овражек, каждая тропинка. Но как доложить обо всем этом Звягину?

Рябинин взял новый лист бумаги, стиснул зубами кончик карандаша. Конечно, он принял все необходимые меры. Его люди непрерывно дежурят на вокзале и на аэродроме — других путей из Вормалея нет. У дома Силкина — засада. С Чалого тоже теперь глаз не спускают. Но Колесникова-то он проморгал. И Колесникова, и Силкина. Генерал голову за это снимет.

Вдруг в дверь постучали, и в комнату влетел прикомандированный к нему сержант: V — Нашелся! Нашелся, товарищ капитан!

— Кто нашелся?

— Колесников нашелся. На аэродроме он. Я только что оттуда. Там, понимаете, такое дело… Не успел, значит, он, Колесников то есть, появиться на летном поле, как откуда ни возьмись — Чалый. И эти двое, что при нем. Один уж и руки Колесникову заломил, другой — за его карманы. Ну, мои люди, конечно, сразу к ним. А я в машине, смотрю, И как увидел, схватились ребята — так прямо по полю туда. Что, говорю, за драка такая? Они, ясно, то да се. А я им: в машину! Теперь они тут, в оперативной. Дежурный протокол составляет…

— Ну, а Колесников? Колесников-то что? — перебил сержанта Рябинин.

— Колесников? Фу, черт, главное забыл! Колесников взял билет на вертолет. В Кисловодск летит.

— В Кисловодск?! Почему в Кисловодск? Час от часу, не легче! И скоро вылет?

Сержант взглянул на часы:

— Через двадцать минут.

— Проклятье! Что же делать? — Рябинин с минуту подумал, потом с силой рубанул рукой воздух. — В общем, так. Слушайте, сержант! Сейчас же позвоните в аэропорт и забронируйте мне место в вертолете. Дальше — через два часа связь по ВЧ с Управлением. Сообщите им… Да вот тут уже все написано, — он расправил скомканное донесение и подал сержанту. — Добавьте только, что Колесников вылетел в Кисловодск и я вместе с ним. И последнее. Этих троих… — он кивнул на дверь, — в общем, извиниться и отпустить. Дескать, недоразумение вышло. Но чтоб не спускать с них глаз ни на минуту! За это, сержант, вы отвечаете головой. Главное — узнать, что они ищут у Силкина. Ну и все остальное по плану.

— Ясно, товарищ капитан.

— Машина здесь?

— Так точно!

— Тогда звоните в аэропорт и едем!

Шум вертолета успел растаять в весенних сумерках, когда Чалый, запыхавшись от быстрого бега, подскочил к билетной кассе и, не переводя дыхания, зачастил молящим голосом:

— Девушка, дорогая, будьте добры… Тут сейчас, этим последним рейсом, улетел мой друг Колесников Максим Владимирович. А я вот… — он растерянно повел плечами. — Не могли бы вы взглянуть, куда он взял билет?

— Куда взял билет? Хорош друг, если не знаете даже, куда он летит, — смерила его кассирша насмешливым взглядом.

— Да так получилось… В отпуск он пошел. А перед отпуском, сами понимаете, выпили мы, как водится. Крепко выпили. Ну и того… Я говорю: дуй к морю, там теперь цветы, экзотика… А он: родственников навестить надо, давно не видел их, обидятся. В общем, спорили мы, спорили, я и не помню, на чем он в конце концов остановился. Думал, здесь, в аэропорту, его перехвачу, так вот опоздал… А мне деньги переслать ему надо: по одному наряду работали, завтра как раз получка. Отпускнику же… Ему каждая копейка дорога. Взгляните, девушка!

— Скажите, какой заботливый! — смягчилась кассирша.

— Так ведь друг…

— Ну, если друг… — она раскрыла регистрационный журнал. — Как вы сказали, Колесников?

— Да, Максим Владимирович!

— Та-а-ак, Колесников… Есть такой. В Кисловодск он улетел, ваш дружок. С транзитом до Минеральных Вод.

— В Кислово-о-одск? Я так и думал, — спохватился Чалый. — Там, в Кисловодске, у него брат. Так… Значит, в Кисловодск. Спасибо, девушка. Большущее спасибо!

— Ну, что же, Сергей Сергеевич, — начал Звягин, не спеша закуривая, — пора подвести итоги: что нам уже известно и что неизвестно в деле Колесникова. Прежде всего нужно, видимо, считать установленным, что он действительно побывал на каком-то инопланетном корабле и является теперь источником уникальнейшей информации. Дальше. Не менее достоверным является то, что обо всем этом — если не более — известно и нашим врагам, и они поставили задачу: во что бы то ни стало заполучить столь ценную информацию. Наконец, мы можем предположить, что их интересует не столько сам Колесников, сколько какие-то вещи или материалы, доставленные со звездолета.

Что мы еще не знаем? Мы не знаем, что все-таки ищут враги. И Рябинин принял верное решение, предоставив им дальнейшую свободу действий: это может помочь разгадать их истинные намерения. Мы не знаем, какую роль играет во всем этом Силкин. Я уже дал задание вормалеевским товарищам вплотную заняться охотником. Мы не знаем, наконец, почему Колесников вылетел именно в Кисловодск, а, скажем, не в свой прежний институт или какое-то другое учреждение Академии наук.

Да, кстати, о Кисловодске, — Звягин придвинул к себе папку с оперативной документацией. — Тут вот пришли любопытные материалы. В известный вам институт ядерной физики на днях поступило заявление о приеме на работу от некоей Аллы Федоровны Нестеренко, бывшей учительницы из Кисловодска. К заявлению приложено рекомендательное письмо старшего научного сотрудника Дмитрия Андреевича Зорина. Ну-с, документы у этой Аллы Нестеренко как будто в полном порядке, анкетные данные тоже, как говорится, в норме. Но когда тамошние кадровики связались с Кисловодском, то обнаружилась интересная история: в Кисловодске эта самая Нестеренко никогда прописана не была, и в школе, где она якобы учительствовала, о ней никто ничего не знает. Вот кадровики института и решили обратиться к нам.