Превозмогая желание (СИ) - Кларк Стейси

– Они были в разводе, когда мы поженились. При чём тут я?

– Вы вообще разговаривали когда-нибудь о его прошлом?

– Я знала только о том, что они развелись по её инициативе. Подробности он мне не рассказывал.

– Тогда и я не имею права рассказать больше. Но если тебе интересно, могу рассказать про себя.

– Расскажи, – после некоторой паузы отвечает она.

– Ты же знаешь, что я не святой? То, что я расскажу, может тебе не понравится. Какой именно период в жизни тебе интересен?

– Начнём с летнего лагеря? – немного подумав говорит Лера.

– Что ты зациклилась на этом лагере? – ворчу я, переключаясь на вторую ступню. Она снова вздрагивает от моего прикосновения.

– Катя любила тебя. Зачем ты так с ней поступил? – В её голосе звучит обида за подругу.

– Лера, ты же не наивная дурочка и прекрасно понимаешь, что в этом возрасте играют гормоны. Катя лишила меня секса, я нашёл ту, которая его хотела. Точка.

– Если представить на долю секунды, что на её месте оказалась я? Ты поступил бы так же?

– Нельзя сравнивать её и тебя. Я был влюблён в тебя. Это разные вещи.

– Но гормоны никуда не денешь! По твоим словам, невозможно устоять!

– Ты провоцируешь меня?

– Вовсе нет! Я пытаюсь тебя понять.

– Мне кажется, ты это и делаешь. Мы живём под одной крышей уже три месяца, но я до сих пор держусь! – рычу я. – Или ты хочешь, чтобы я показал того Макса, о котором ты толкуешь всё это время?

Она начинает вырывать свою ногу, но я крепко удерживаю её в своей руке.

– Не дёргайся, Лера, иначе вывихнешь лодыжку, – сухо говорю я. Жду, когда она перестанет вырываться и немного ослабляю хватку. – Ты сама в своём воображении сделала меня тираном. Дэн тоже не был святым, он просто умалчивал от тебя свои грехи, вот и всё. Ты тоже не была монашкой все эти 10 лет. Или хочешь сказать, что все эти годы хранила ему верность?

– Конечно, нет, – шипит она.

– Вот и славненько. Значит я в тебе не ошибся.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ответ прост. Ты красивая, сексуальная женщина, Лера. Почему ты должна хранить верность, когда тебя бросили? Чем он был удостоен этой чести?

– Он не бросал меня. Ты прекрасно знаешь, почему так получилось.

Я закрываю глаза, с шумом выдыхая воздух. Она защищает его и меня это бесит. У меня есть своё мнение на этот счёт.

– Наша мать умерла через год после нашего переезда, ещё через год бабушка. Два года, Лера! Не десять! Он и это тебе не сказал? Вы вообще разговаривали хоть о чём-то или только кувыркались в пастели всё это время?

– Прекрати, – шепчет она, я слышу её всхлипы.

– Ты слишком обожествляешь его, Лера, – тихо говорю я. – Но он всего лишь человек. Такой же, как и мы с тобой.

Я отпускаю её ногу, и она подгибает её, сворачиваясь в позу эмбриона. Она плачет, а я просто закрываю глаза и пытаюсь ровно дышать. Она не уходит. Так и лежит, пока не заканчивается поток слёз, а потом затихает. Я ненавижу себя, ненавижу его, за то, что он так с ней поступил. Но она должна была знать правду. Тяжело быть злым братом. Именно таким она всегда видела меня. Я виноват в этом сам. Если бы в школе я не вёл себя, как идиот, возможно всё было бы по-другому. Тогда я просто смирился и уступил место брату, тем самым постановив себе приговор.

Я валяюсь в пастели ещё пару дней. Лера снова ведёт себя отстранённо. Больше не остаётся со мной ночью, и я не настаиваю. Ей нужно время, чтобы переварить ту информацию, которую узнала. Она ухаживает за мной, но больше не пытается поговорить. Считаю, что наш разговор не закончен. Лера так и не узнала обо мне абсолютно ничего. Вернёмся ли мы когда-нибудь к этой теме? Захочет ли она узнать меня лучше, чем знала до этого? Она имеет право знать с кем делить одну жизнь на двоих. Я хочу, чтобы она знала. Хочу, чтобы понимала, что я из себя представляю на самом деле. Думаю, её картинка вряд ли отличается от реальности. Но она хотя бы будет правильной.

После моего выздоровления всё снова возвращается в прежнее русло. Снова тянутся бесконечные дни иллюзий и самообмана. Кажется, что это замкнутый круг, который мы проходим снова, снова и снова. В глазах Леры я до сих пор вижу печаль и нежелание жить полноценной жизнью. Она закрылась от меня, снова. Нет, она не запирает двери спальни, и я иногда прихожу к ней ночью, чтобы просто побыть рядом, ссылаясь на её кошмары. Но я чувствую, что она гораздо дальше от меня, чем была прежде. И это сводит меня с ума.

Глава 30

Валерия

Я медленно просыпаюсь и открываю глаза. Первое, что я вижу, это его затылок. Моё сердце начинает стучать так сильно, что на виски давит. Это моя нормальная реакция, ставшая уже привычной. Если не заморачиваться, и не искать отличия, можно думать, что Дэн всё ещё рядом. Это моя любимая игра в последние несколько месяцев. Мой взгляд падает за его левое ухо, туда, где виднеется еле заметная родинка. Мне хочется встать, взять нож из кухонного стола и вырезать эту родинку к чёртовой матери, а следом за ней своё измученное сердце. Чувствую, как слёзы начинают капать из глаз и катиться по щекам, падая на подушку. Их не слышно, но мне всё равно кажется, что они падают так громко, будто град ударяется о стекло автомобиля при движении. Через минуту я уже не могу сдерживаться и тихонько всхлипываю. Я знаю, что Макс проснулся ещё до того, как он ко мне поворачивается, потому что вижу, как напрягаются мышцы на его спине и шее. Сначала он просто смотрит на меня печальными глазами, зная, что бесполезно останавливать поток слёз, которые уже тронулись из моих глаз. Затем протягивает руку и тихонько вытирает мокрые струйки с моих щёк.

– Ты сегодня опять кричала во сне, – говорит он, снова оправдываясь. – Я не мог оставить тебя одну.

– Так больше не может продолжаться, Макс, – говорю я ему. – Я должна отпустить его… Должна отпустить тебя…

– Не говори так, Лера. Я никуда не уйду, я обещал ему.

– Что ты обещал?

– Присматривать за тобой, если с ним что-то случится.

– Откуда он знал? Это звучит, как бред сумасшедшего.

– Не знаю. Может чувствовал? Иногда люди чувствуют приближение своей… – Он делает паузу, а потом выдыхает это слово, будто сам не верит во всё, что произошло. – Смерти…

– К чёрту обещания! – всхлипываю я.

– Я люблю тебя, – шепчет он с мольбой в глазах.

– Ты знаешь, что я не могу ответить тем же. Это предательство.

– Это не важно, я люблю за двоих, – качает он головой и берёт мою руку в свою, а потом кладёт на грудь. Туда, где должно биться сердце. – Ему уже всё равно, Лера, пойми это. Он умер. А мы с тобой живые. В нас ещё бьётся сердце.

– Мы только мучаем друг друга, – я отдёргиваю руку, как только чувствую раскалённую кожу под своей ладонью. И ещё долго ощущаю тепло, будто после ожога. – Уходи, Макс! Ты имеешь полное право на своё счастье!

– Ты глупая, если не понимаешь, что счастье сейчас лежит рядом со мной в одной пастели.

– Ты мужчина, Макс! И тебе нужна женщина! Я не могу тебе дать то, что нужно!

Он фыркает, закатывая глаза.

– Ты прекрасно понимаешь в каком смысле я говорю это! – продолжаю я, стараясь не обращать внимание на его безразличие к этой теме.

– По-моему, тебя волнует этот вопрос гораздо больше, чем меня, Лера, – говорит он, чуть улыбаясь. – Есть другие способы удовлетворить себя. Но я подумаю над твоим предложением.

Я замираю, наши глаза встречаются, моё дыхание становится прерывистым, будто сердце устало работать и у него вот-вот кончится батарейка.

– А как же ты, Лера? Рано или поздно тебе понадобится то, о чём ты мне сейчас говоришь. Ты такой же человек, как и я, со своими потребностями. Только не говори, что ты уйдешь в монастырь.

– Ты – не единственный мужчина на свете, Макс, – говорю я, пытаясь спокойно дышать, потому что буря, нарастающая в моём теле, готова вырваться наружу.