Замок на Вороньей горе - Андрей Васильев

Ничего бы я не успел, кроме того, как его прикончить, запинали бы меня селяне. Ну, может, только бабу его подрезать. Но ему про это знать не надо.

— Уходите отсюда. — Кузнец разжал руку, и Гарольд как мешок с картошкой грохнулся на пол. — Сейчас. Пока не передумал.

— Э нет, кузнец. — Я не спешил отнимать лезвие кинжала от его шеи. — Мы хотим поесть, и мы это сделаем. Или ты думаешь, что нас, дворян, всерьез интересует, как ты к этому относишься и нравится тебе это или нет? Нас выгнать может только владелец корчмы, да и то я бы советовал ему раз десять подумать перед тем, как попросить уйти пятерых благородных, которые подобное могут счесть как личную обиду и спалить эту халупу ко всем демонам, причем вместе с вами. Так что иди за свой стол, к жене, выпей пива, потрогай ее за ляжку и успокойся. А когда остынешь, подумай, что с тобой будет за то, что ты пролил благородную кровь. У моего приятеля Фюнца вон все лицо всмятку. Любой из нас, и в первую очередь он, без особых хлопот может подать прошение твоему герцогу, указав, что ты первый полез в драку, и тот просто из дворянской солидарности пришлет сюда отряд стражи, который и вздернет тебя на воротах твоей же кузни. А потом эти славные ребята по очереди отметятся на твоей женушке и как следует пройдутся по домам твоих односельчан. Тебе этого надо?

— Не стращай меня, — прогудел кузнец, но я каким-то шестым чувством понял: все, сдулся он.

— Я не стращаю, — миролюбиво объяснил ему я, обрадованно заметив, что Гарольд на полу зашебаршился. — Просто говорю тебе: остынь и иди за свой стол.

— Кх-хх, ш-ш-ш. — Гарольд держался за горло и с очень большой нелюбовью смотрел на кузнеца. Но за оружие не хватался, и то неплохо.

— Германн, прав этот молодец, — подал голос кто-то из угла. — Хорош. Ты щеголя наказал — и будет.

— Не буди лихо, пока оно тихо, — веско промолвил одноглазый старик, сидящий в одиночку за столом у стены. — Прав этот хлыщ. Не худо было бы их всех удавить, но беды от такого поступка будет очень много. И не забудь о старом Вороне, это его молодцы, они принадлежат ему.

— Верно-верно, — вставил свое слово и корчмарь. — Хорош мебеля у меня ломать. И, эта, кто платить за них будет?

— Кар-р-р, — добавил от себя огромный иссиня-черный ворон, пристроившийся на форточке небольшого оконца, через которое в корчму шел свежий воздух.

— Вот видишь, всем все понятно. — Я отнял лезвие кинжала от его шеи. — Так что разошлись, закусываем и выпиваем. Точнее, наоборот.

Кузнец проворчал что-то в густую черную бороду и пошел к жене, бессильно сжимая кулаки. Я же поднял Гарольда и усадил его на табурет.

— Фрай, а ты чего тут расселся? — прозвенел голос Флоренс, которая вошла в корчму и с удивлением смотрела на соученика, сидящего на полу и держащегося обеими руками за голову. — За столом-то не в пример удобнее!

Правда, остальные наши девочки, идущие за ней, не казались удивленными.

— Уже подрались, — вздохнула Агнесс, кутаясь в новенький меховой плащ, неказистый на вид, но, похоже, очень и очень теплый. — Все бы им кулаки чесать!

— Причем им же и напинали, — обличительно поддержала ее Аманда. — Эх вы!

Эти реплики вызвали смешки в зале, что окончательно свело конфликт на нет.

Правда, я заметил несколько взглядов того самого брата жены кузнеца, которые он бросал на нас. Нехорошие были взгляды, оценивающие. Да и сам этот парень мне не слишком понравился, исходила от него какая-то мутная агрессия, что-то ему в нас сильно не понравилось. И это, похоже, была не обида за сестру, а нечто другое.

Да и сидели они в корчме недолго, вскоре поднялись из-за стола и отправились восвояси. Последним из залы выходил все тот же братец, так вот он в дверях еще раз окинул нас взглядом, как будто хотел запомнить получше. И это мне тоже не понравилось.

— Башка гудит, — пожаловался Фюнц, моргая. — Эраст, а это неплохая идея насчет герцога. Может, и вправду отписать ему письмо? Все-таки обидно — какое-то быдло меня — и кулаком. Жалко, Труди умерла, наверняка ее отец с местным герцогом в дружбе был.

— Анри, ты болван, — просипел Гарольд, держась за горло, на котором уже появились синяки от пальцев кузнеца. — По идее мы бы и без всякого герцога могли перерезать этот вонючий Кранненхерст целиком, если позвать всех остальных наших из замка. Что они со своими вилами и топорами сделают против клинков? Пришли бы ночью и всех их, как волк — овец. Но нам тут еще жить и учиться, я надеюсь. Жрать мы чего будем? Где малышка Агнесс себе одежду купит? Хотя кузнеца этого я потом прирежу непременно, когда учеба к концу подойдет. Или повешу, что правильнее. Не хватало еще об него сталь марать.

— Вас одних оставить нельзя, — печально сообщила нам Флоренс. — Сразу же найдете приключения на свои головы.

— Я бы сказала: задницы. — Аманда повертела головой. — А что, покушать вы не заказали?

— Корчмарь! — хрипло гаркнул Гарольд. — Где мое вино, в последний раз спрашиваю? И девушкам неси поесть. Телятину с овощами неси. Да, вот еще что. Господа, сегодня едим за мой счет. Я чуть не испортил нам этот день и, по справедливости, должен это хоть как-то возместить.

— Разумно, — согласился с ним я.

— Эраст, с тобой отдельный разговор. — Гарольд очень внимательно посмотрел на меня. — Ты сегодня спас мне жизнь. Этот негодяй меня точно удавил бы, даже не сомневаюсь.

Он встал и протянул мне руку. Я инстинктивно сделал то же самое — поднялся с табурета и пожал ее.

— Я, виконт Гарольд Монброн, второй сын маркграфа Алоиса Монброна, даю тебе слово, что при первой же необходимости верну тебе долг крови, но не буду считать его возвращенным до конца своих дней. Ты всегда будешь не гостем, но хозяином в моем замке, мои дети и внуки всегда будут рады помочь твоим потомкам, если, конечно, у нас таковые будут, учитывая, какую стезю мы выбрали. Мой клинок и моя жизнь — ты вправе располагать ими всегда. Как, впрочем, и моим кошельком, хотя это такие мелочи, о которых можно и не говорить. Да, и еще — у меня подрастает дюжина сестриц, так что можем даже породниться. Мой отец не знает, куда их девать в таком количестве… Только имей в виду — они редкостные дуры, да простят меня боги за подобные высказывания о собственной семье. Господа, вы свидетели моим словам.

Я даже не знал, как на это реагировать, но, судя по лицам присутствующих, произошло что-то весомое. Видимо, подобные слова имели определенный вес в том обществе, куда я случайно попал.

— Рад тому, что мне удалось стать другом такому благородному дворянину, как вы, виконт Монброн, — тщательно подбирая слова, ответил ему я. — Равно как рад, что дружу со всеми вами, господа и леди.