Темный повелитель: Восход Дарта Вейдера - Джеймс Лучено

внезапное возвращение сенатора на Серн-Прайм может послужить причиной раздоров в некоторых удаленных от центра звездных системах.

Сидиус расплылся в благожелательной улыбке:

- Раздоры временами полезны. Пусть лучше вопят в открытую, чем замышляют что-то у меня за спиной. Но скажи вот что: известно ли сенатору Органе, что Зара допрашивали, перед тем как он сбежал с Корусанта?

- Полагаю, уже известно. Хотя он навряд ли знал об этом, когда предоставлял Фэнгу Зару убежище в своем доме.

Сидиус, казалось, вновь заинтересовался:

- А как Зар планирует добраться до Серн-Прайм, не привлекая, как ты сказал, повышенного внимания?

- По сообщениям из наших источников, он связался с каким-то преступным авторитетом с Мерканы...

- Мерканы?

- Да, господин. Похоже, он всеми силами старается не впутывать сенатора Органу в свои дела.

Сидиус на время умолк, прислушиваясь к течениям Силы. Течениям, которые связывали Меркану с Вейдером, а теперь и с Заром. А еще, вероятно, с беглыми джедаями...

На ум пришло давнее высказывание Дарта Плэгаса:

«Расскажи мне о сильных сторонах своих, и я буду знать, как их обезвредить; расскажи о своем величайшем страхе, и я заставлю тебя встретиться с ним лицом к лицу; расскажи, что ты больше всего ценишь, и я пойму, чего тебя можно лишить; расскажи, чего ты страстно желаешь, и я откажу тебе в этом...»

- Что ж, полагаю, для Фэнга Зара будет наиболее благоразумным еще какое-то время погостить на Алдераане, - наконец вымолвил Сидиус.

Мас Амедда склонил голову:

- Мне уведомить сенатора Органу о вашем пожелании?

- Нет. Позволим повелителю Вейдеру самостоятельно разрешить эту ситуацию.

- Надеясь тем самым унять его жажду джедайской крови, - рискнул предположить чагрианин.

Сидиус пронзил его взглядом:

- Нет. Надеясь ее усилить.

29

Должно быть, именно потому, что Алдераан столь чарующе смотрелся из космоса, он уже долгие века наслаждался миром и процветанием.

Даже в глубине пьянящей атмосферы, у самых синих морей и зеленых равнин, вид оставался необыкновенным. Сосед Корусанта по Центральным мирам был настоящей жемчужиной.

Ощущение мира и спокойствия пропадало лишь у самой поверхности, ближе к оживленным улицам города-острова Алдеры, да и то лишь потому, что за сохранение этого мира приходилось платить терпимостью к любым проявлениям свободомыслия, какие только существовали в Галактике.

Бейл Органа прекрасно все это понимал - как, впрочем, и все его предшественники по галактическому Сенату. Но его жалость по отношению к собравшимся в этот день на узких улочках Алдеры была отнюдь не данью высокого происхождения: он и в самом деле разделял тревоги демонстрантов и сочувствовал их положению. Как многие утверждали, если бы не гены, Бейл вполне мог бы стать джедаем. И действительно, большую часть взрослой жизни он считался человеком, на которого Орден в любой момент мог положиться.

Он стоял прямо на виду у толпы, на балконе королевского дворца в сердце Алдеры, которая, в свою очередь, лежала в низине меж высокими горами, чьи отлогие вершины поблескивали шапками свежевыпавшего снега. Площадь под балконом была заполнена сотнями тысяч демонстрантов в ярких одеждах - беженцев, представителей бессчетного множества народов, вынужденных бросить родные дома в тот день, когда их захлестнула война. Многие из них гостили на Алдераане, любезно предоставившем кров, с первых же дней сепаратистского наступления; другие прибыли на планету совсем недавно, чтобы оказать беженцам всевозможную поддержку. Теперь, когда война окончилась, почти все они стремились вернуться в родные звездные системы, зажить старой жизнью, воссоединиться с членами своих семей, которых разбросало по Галактике.

А Империя, судя по всему, делала все возможное, чтобы расстроить их планы.

Тысячи и тысячи существ двигались маршем протеста мимо высокого балкона Бейла, вдоль белых дворцовых стен и зеркальных водоемов, которые когда-то давным-давно представляли собой оборонительные рвы. Тут и там мелькали плакаты и голотранспаранты, зажатые в руках, клешнях и щупальцах.

«МАРИОНЕТКА ПАЛПАТИНА!» - гласил один из лозунгов.

«НЕТ НАЛОГУ!» - говорилось во втором.

«ДОЛОЙ ИМПЕРИАЛИЗАЦИЮ!» - утверждал третий.

В первом лозунге имелся в виду местный региональный губернатор, выдавший директиву, согласно которой всем беженцам с бывших планет Конфедерации для получения транзитных документов было необходимо пройти ряд тщательных проверок.

Под «налогом» подразумевалась плата, взимаемая со всех, кто желал отправиться в одну из отдаленных систем.

Третий лозунг, весьма распространенный в последние дни, призывал народы протестовать против попыток Императора подчинить все планетарные системы Галактики - автономные и прочие - безраздельной власти Корусанта.

Хотя гневные лозунги большей частью обходили стороной алдераанское правительство или королеву Брею - жену Бейла, - многие в толпе посматривали на сенатора в надежде, что тот заступится за них перед Палпатином. Алдераан был избран местом проведения демонстрации, после того как организаторы отказались от идеи устроить пикет прямо в столице - под бдительным надзором штурмовиков. Воспоминания о пылающем Храме джедаев были еще свежи в памяти миллионов.

В любом случае демонстрации протеста не являлись для Алдераана чем-то новым. Жители планеты прославились на всю Галактику своими миссиями милосердия, оказывая всяческую поддержку притесняемым народам. Что более важно, Алдераан в течение всей войны слыл рассадником политических распрей, а наиболее ярыми активистами являлись последователи Коллуса из Алдераанского университета - организация, названная в честь прославленного алдераанского философа.

Из-за того что родной мир Бейла был излишне политизирован, сенатор был вынужден вести себя весьма осмотрительно, находясь в галактической столице, где он когда-то слыл защитником притесненных народов и являлся одним из ключевых членов Комитета лоялистов - тех, кто сохранял верность конституции и Республике в ее исходном состоянии.

Бейл был весьма здравомыслящей фигурой - одним из горстки сенаторов, мучимых дилеммой, как сохранить верность канцлеру, но не отступиться от борьбы за свои идеалы; и он довольно быстро понял, что без прений перемен не добиться. Поэтому он то и дело полемизировал с Верховным канцлером - на заседаниях Сената или приватно в канцлерском кабинете - по вопросам, затрагивающим неуклонный рост полномочий Палпатина и столь же неуклонное сокращение числа личностных свобод.

И лишь когда в Войне клонов случилась внезапная и довольно шокирующая развязка, Бейл наконец осознал: все то, что он принимал за политическое маневрирование Палпатина, в действительности являлось вдохновенной махинацией - злодейской интригой, призванной оттянуть конец войны и настолько измотать джедаев, чтобы те сами потребовали от него прекратить боевые действия сразу после известия о гибели графа Дуку и генерала Гривуса. Теперь Палпатин мог не просто объявить их предателями Республики, но и возложить на них вину за разжигание конфликта и преследование собственных