Русские банды Нью-Йорка - Евгений Костюченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не успел порадоваться. Левую скулу вдруг обожгло, и Илья отлетел к толпе. Его вытолкнули обратно в круг, и он успел поднырнуть под второго матроса, который несся на него, выставив вперед обе руки с растопыренными пальцами. Наверно, хотел схватить за горло. Илья попал кастетом ему по ключице и вывернулся из-под неимоверно тяжелого тела.
— Вот и все, — спокойно сказал Томас, вытер под носом и с удивлением посмотрел на окровавленную ладонь. — Ты как, Билли?
— Порядок, — задыхаясь, ответил Илья и еще раз пнул матроса, который пытался подняться с мостовой. — Быстро же они свалились. Я ему только раз попал.
Томас повесил дубинку на пояс.
— Ты попал, а я добавил. В следующий раз, когда вступаешь, сразу бей по затылку, не оставляй на меня эту работу.
— Я как ты… — попытался оправдаться Илья. — Ты же не сразу…
— Не сразу, мне же надо было их сюда выгнать. Нет, ты справился, только все можно было сделать в два раза быстрее. Так, джентльмены, — Томас наклонился, ощупывая карманы матроса. — Придется вас оштрафовать за дебош в общественном месте. Билли, проверь, как поживает любитель музыки. И тащи его сюда. Только не забудь оштрафовать.
Так Илья получил в салуне дополнительный заработок. Двенадцать долларов — все, что нашлось в матросских карманах — он отложил. Хотел поднакопить еще и открыть счет в банке. Однако скоро эти деньги удалось вложить в более выгодное дело.
* * *Однажды в субботу к нему забежал Сверчок.
— Босс, я нашел для тебя лодку, — сказал он, с восхищением разглядывая амуницию вышибалы: простеганный кожаный жилет, браслеты с заклепками, кастеты на поясе и дубинку в набедренной кобуре.
— Лодку? Какую еще лодку? — рассеянно переспросил Илья, следя за пьяницей у стойки, который вот-вот должен был свалиться с табурета.
— Ты же сам просил!
Илья не сразу вспомнил свою последнюю встречу со Сверчком, под причалом, в день аудиенции у Князя.
— Ну, и что за лодка?
— Как ты просил, самая маленькая, — затараторил пацан. — За нее просят шесть долларов. Два доллара стоит парус, доллар сорок центов надо заплатить за весла. И еще, я договорился, хозяин сам ее покрасит, но это нам обойдется в доллар семьдесят пять. Получается одиннадцать долларов пятнадцать центов.
— Погоди минутку…
Оставив Сверчка, он подошел к пьянчужке и взял его за шиворот.
— Дик, этот рассчитался?
— С него еще тридцать центов.
Илья пошарил по карманам клиента, наскреб только два десятицентовика. Пьяница вдруг очнулся и заносчиво вскинул голову:
— Эй, парень, убери свои грязные лапы!
— Что? — Илья сделал вид, что окаменел от гнева. — Ты назвал меня грязной свиньей?
— Ничего такого я не говорил…
— Что?! Значит, я лгу? Ты назвал меня лжецом? Да ты знаешь, что полагается за такое оскорбление? А ну, пойдем, разберемся!
Он сдернул пьяницу с табурета и потащил к выходу. Тот вяло сопротивлялся. Илья выставил его на крыльцо, развернул и отправил дальше пинком под зад.
Пьянчужка поднялся с мостовой, отряхивая костюм, и погрозил пальцем:
— Зарываешься, Билли! Как бы тебе не напороться на хороший ножик! Много вас тут таких было, с дубинками-то все вы смелые. А вот получишь ножом под ребро, как Тони… Он тут был до тебя… Вот тогда узнаешь…
— Быстро же ты протрезвел, приятель, — удивился Илья. — Как платить, так ты просто труп. А как грозить, так прямо Цицерон.
— Ты меня Цицероном не пугай. Мы итальяшек вонючих давно загнали на свалку, там им самое место, — все больше расходился алкаш. — А будешь руки распускать, и тебя на свалку свезут, ногами вперед!
Илья потянулся к дубинке и топнул, как на собаку. Пьянчуга пригнулся и затрусил по улице.
Вернувшись к стойке, Илья пожаловался Дику:
— Где справедливость? Я его и пальцем не тронул, а он еще недоволен! Удрал, остался должен, и еще грозится!
— Никуда не денется, — процедил бармен, протирая стакан.
Илья повернулся к Сверчку:
— Пошли со мной.
Они спустились в его комнатку, и Илья достал коробку из-под сигар, где хранил сбережения.
— Так сколько, ты говоришь, стоит наша лодочка?
— Одиннадцать долларов пятнадцать центов.
— Вот тебе двенадцать. Чтобы завтра утром все было готово. Перегонишь ее к лодочному причалу, за стоянку не плати. Скажешь, что хозяин рассчитается. Я приду к полудню.
19. Шелк из Китая
По воскресеньям салун Гарри Хилла открывался только вечером. С утра сам Гарри, Дик, Томас и несколько проституток наряжались как на праздник и уходили в воскресную школу преподобного Джонса. Они и Илью с собой зазывали, но он всегда находил какой-нибудь повод остаться дома. В этот раз причина была вполне уважительной.
— Хочу навестить родителей, — скромно заявил он, и это была чистая правда.
Гарри Хилл благосклонно кивнул:
— Можешь выбрать себе любую рубашку из моего гардероба. И возьми с кухни хороший кусок говядины. И не торопись обратно.
Едва ступив на причал, Илья сразу увидел свою лодку. Свежая белая краска блестела на ее бортах. Перед ней с важным видом прохаживался Сверчок, в полосатой матросской майке и белом берете, явно украденном у англичанина.
— Босс, все готово! — доложил он. — Отец сказал, что для тебя стоянка бесплатная. Можем держать лодку здесь хоть до второго пришествия.
— Посмотрим, — с напускным равнодушием ответил Илья. — Еще неизвестно, как эта посудина поведет себя на большой воде.
Они отошли от причала на веслах, на середине Гудзона наладили парус, разобрались с несложным такелажем — и лодка весело побежала по мелкой ряби, кренясь под легким ветром.
Илья хотел пройти вдоль Манхэттена от парка Баттэри до затона Корлеара, и там найти место, где можно причалить. Оставить Сверчка сторожить лодку, а самому выйти на Мэдисон-стрит и заявиться в гости к родителям — в приличном костюме, с подарком, с деньгами. А главное, можно будет вставить в разговоре, что он не приехал к ним на омнибусе или даже на извозчике. Нет, он прибыл на собственной лодке. Отец это оценит. А Оська просто лопнет от зависти…
По Гудзону шли океанские пароходы и высоченные парусники, и лодка выглядела на их фоне жалкой скорлупкой. Но, обогнув Баттэри и свернув на Ист-Ривер, Илья перестал стесняться своего неказистого суденышка. Здесь он легко обгонял грязные буксиры, а вдоль обоих берегов теснились у пирсов рыбацкие шхуны, низкие баржи и пузатые шлюпы. Там и сегодня, в воскресный день, кипела работа — скрипели блоки, визжали лебедки, грохотали настилы под ногами бегущих грузчиков.