Неизвестный Есенин - Валентина Пашинина

И вот, когда мне пришлось нести на плечах гроб Есенина, я все вспоминал эту последнюю нашу встречу у него дома, наш горячий спор и милое, полное искреннего и самозабвенного волнения лицо его: ведь спор шел о самом для него дорогом — о судьбе родины, о социализме, о пути родного ему крестьянства».

Сцена эта, конечно, вымышлена, но зачем-то же она была включена Либединским в воспоминания. Думаю, затем, чтобы исследователями понята была закономерность и предопределенность судьбы Есенина. Это — подсказка, ниточка, которая поможет размотать клубок лжи.

Юрий Либединский только слегка изменил время действия и обстановку: не в «порядливой квартире» Софьи Толстой это было, и не с Есениным шел разговор, а о том, за что душа Есенина действительно болела. И шел этот разговор на XIV съезде партии, проходившем в декабре 1925 года в строгом соответствии с ленинской инструкцией от 1922-го года. А в инструкции говорилось:

«На съезде партии устроить секретное совещание всех делегатов или почти всех по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала…

Если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществить их самым энергичным способом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут».

На XIV съезде партии стоял один из самых важных и сложных вопросов строительства социализма — вопрос «о социалистическом пути развития деревни», о коллективизации. Иначе говоря, о «раскулачивании» и «раскрестьянивании». Какими методами и темпами следует его, социализм, строить, ясности не имел никто. Сколько было речей — столько было мнений.

Бухарин говорил: «Процесс создания капитализма был стихийным (капитализм не строили, а он строился), процесс строительства коммунизма является в значительной степени сознательным, то есть организованным процессом… Мы пойдем медленнее в своем развитии, но мы все же будем неуклонно идти вперед».

Сталин выдвинул курс на обострение классовой борьбы. Этот курс требовал тщательной подготовки, но мог быть осуществлен в самый короткий срок, «ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут». А жестокости предстоят великие. Без жестокостей революций не бывает. И, чтобы скрыть от народа последующие изуверские действия, применяли свой жаргон. Бухарин называл эти действия «эластичными» (умение быстро перестраиваться, приспосабливаться), язык — «социологическим». А чтобы читателю стали понятны большевистские термины «раскулачивание» и «раскрестьянивание», следует напомнить еще один термин — «расказачивание». По поводу этого термина в 1919 году вышло постановление большевиков о полном уничтожении казачества на Дону. Ленин так и требовал: «Убивайте всех казаков без исключения и без разбора».

Понятно, что «раскулачивание» также предполагало и уничтожение кулака как класса, но почему «раскрестьянивание»? Это было непонятно. Изучая в школе «Поднятую целину», никогда не понимала, почему коммунисты Гремячего Лога не давали возможности Титу Бородину засеять лишнюю десятину пустовавшей земли. И силы у него были, и возможности были, и он вполне логично заявлял, что тем самым большую пользу принесет советской власти. А советская власть в лице коммунистов Давыдова, Разметнова, Нагульнова всячески препятствовала этому. Ан нет, нельзя. А все потому, что вся политика большевиков сводилась к одному: чем безнадежней положение народа, тем легче проводить все преобразования. Чем хуже будет положение крестьян, тем легче провести революцию. Отсюда родился лозунг: «Чем хуже — тем лучше!»

Ленин учил: «Хлебная монополия (…) является в руках пролетарского государства, в руках полновластных советов самым могучим средством учета и контроля… Это средствоконтроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины (…) И средство для всякого сопротивления есть, это хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность».

Чтобы держать крестьян в определенных рамках, большевики ввели налог на всякую сельскохозяйственную продукцию и живность: есть в хозяйстве куры или нет — неважно, 200 штук яиц хозяин обязан сдать государству. Налогом обложено все и вся, в том числе и сады — каждое фруктовое дерево. А яблонька дает урожай через год. Не имея возможности ежегодно сдавать фрукты государству, крестьяне вырубали сады.

Не знаю, был ли такой налог на крестьян введен в 1924 г. (Ганин в прокламации написал так: «Бесконечные реквизиции, бесчисленные налоги, облагается все, кроме солнечного света и воздуха») но Есенин об этом пишет в поэтическом письме сестре Кате:

Отцу картофель нужен.Нам был нужен сад,И сад губили.Да, губили, душка!Об этом знает мокрая подушкаНемножко… Семь…Иль восемь лет назад.

Монголо-татары в свое время брали десятину. Большевики — требовали треть, да еще устанавливали дополнительные налоги. Вспоминает А. Воронский: «Есенин возмущался тем, что за сапоги и несколько аршин ситца крестьянин должен отдать весь свой урожай. Мириться с таким положением дел он не хотел и собирался идти к Калинину искать заступы. От Калинина вернулся притихший и как будто потерявший что-то в родимых краях».

За годы войны и разрухи крестьяне основательно разорились, обносились. Не было промышленных товаров, одежды, обуви, инвентаря. К 1924 году все руководители понимали, что крестьяне не будут добровольно производить или отдавать излишки зерна. Продразверстку, которая буквально разоряла крестьян, обрекая их на голод, большевики уже в 1921 году вынуждены были заменить продналогом. Теперь излишки хлеба оставались у крестьян. А чтобы крестьянин не имел возможности возрождаться, большевики изобрели «ножницы»: так стали называть несоответствие стоимости промышленных товаров и продуктов сельского хозяйства.

«Структура цен («ножницы») определялась как ключевое средство общественного накопления» (Коэн). И потому государство поспешало с преобразованиями в стране: планировались индустриализация, коллективизация, культурная революция. И все это, конечно, ускоренными темпами.

Революция в деревне будет разработана и утверждена на XV съезде партии, т. е. в 1927 году, но планы строительства социализма утверждались на XIV съезде, в 1925-м. Более того, уже в апреле на XIV партийной конференции рассматривались важнейшие проблемы политической и хозяйственной жизни страны, в том числе вопросы о кооперации и о сельскохозяйственном налоге.