От самого темного сердца - Виктория Селман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Местные жители встревожены, улицы патрулируют усиленные наряды полиции. И ничего не помогает. Появляются все новые жертвы.
В одной из передовиц газеты «Пост» автор спрашивал: «Что, если это не он, а она? Не потому ли убийце удается улизнуть? Может, все мы ищем не того? А она проворачивает ловкий трюк с исчезновением».
Идею подхватили другие газеты. В «Трибьюн» напечатали интервью с профессором Уилсоном, который выступал по телевидению в марте, вскоре после задержания Деса:
«Я убежден, что нападавший – мужчина. Серийные убийцы-женщины убивают ради собственной выгоды, как правило, из-за денег. И, безусловно, элементы сексуального насилия в совершенных преступлениях не вписываются в женскую психологическую модель».
Вдаваться в подробности «сексуальных элементов» профессор напрочь отказался. Полиции также удалось сохранить детали преступлений в секрете, кроме просочившейся в прессу информации о следах босых ног.
Еще высказывалась версия, что убийца – трансвестит. Или, как написали в одной газетенке, переодевается в женскую одежду, чтобы сбить с толку следствие.
Обсуждалось также, стал бы преступник называть жертвам свое настоящее имя, или же он использует псевдоним. Вездесущий профессор Уилсон объяснял ведущей, что для таких психопатов, как Тень, характерна любовь к играм, а также чувство превосходства и вседозволенности.
«Весьма вероятно, что, называя жертвам свое настоящее имя, он испытывает возбуждение, – размышлял вслух профессор. – То же чувство возникает от того, что его лицо – последнее, что они увидят перед смертью».
Прочим теориям, в особенности историям с переодеванием в женщину, недоставало правдоподобия. Вряд ли в них кто-то верил. Нам просто хотелось получить ответы, мы жаждали узнать правду. Нужно было увидеть смысл в происходящем безумии. Хоть как-то упорядочить хаос.
Мама хотела того же.
Она только что договорила с Мэтти и положила трубку. Я его не слышала, но мама отвечала односложно и выдерживала долгие паузы.
– Говорит, что на этой неделе возвращается в Лондон, – сообщила мама, и голос у нее звучал совсем не так, как в прошлый раз, когда мы ждали его возвращения из Ирландии. Тогда, получив от Мэтти сообщение, что он вернулся, мама велела мне одеваться, и мы тут же пошли его навестить. В тот день она говорила с воодушевлением, глаза ее горели; сейчас же они были пусты, как голые камни.
– Ты расстроена, – заметила я.
Мама промолчала. Из приемника донеслось:
«Полиция повторно допрашивает Грейс Кинан, двенадцатилетнюю сестру погибшей Нив…»
Я вернулась в комнату и села за уроки. На день рождения я получила от мамы письменный стол, и мне больше не приходилось заниматься на кухне. Я разложила книги и поставила в магнитофон кассету «Лаки стар».
– Как можно учиться под такой шум? – спросила мама из коридора.
– Мадонна – точно не шум, – возразила я, однако музыку выключила.
На следующий день была назначена контрольная по физике, и я хотела получить отлично. Меня устраивали только высшие баллы.
Через десять минут я вышла в туалет. Мама готовила ужин и по громкой связи говорила по телефону.
– Линда, я сама не своя. Он говорит, что возвращается в Лондон, а я даже не знаю, хочу ли его видеть.
– Не знаю, что добавить, Эми.
– Нужно позвонить в полицию. Я не вижу другого выхода.
Под грузом услышанного я упала на колени. Хотелось вбежать на кухню и напомнить ей о данном обещании. С другой стороны, надо было знать, с чем имеешь дело, и прежде дослушать до конца.
Линда заговорила, и я мысленно ее благословила.
– А что, если это не он?
– Что, если это он, а я бездействую?
Пауза. Вздох. И уже мягче:
– Что тебе подсказывает интуиция?
– Не знаю. – Мамин голос ломается, как стекло.
– Тогда я знаю. Прежде чем что-то предпринимать, дождись показаний свидетельницы.
– Но…
– Все будет хорошо, Эми. Доверься мне.
Так всегда говорил Мэтти.
Глава 47
Вскоре после его приезда мы втроем встретились в кафе «Ферко» в Хэмпстеде.
– Старейшая лондонская кофейня, – сообщил Мэтти, как заправский экскурсовод. – Настоящий символ города. Когда-то кофе здесь подавали в серебряных чашечках. Сейчас так не делают, зато выбор десертов… Печенье с марципаном убийственно вкусно.
При слове «убийственно» маму передернуло.
Обстановка в «Ферко» напоминала кафе по ту сторону «железного занавеса». Стены из темного дерева. Бархатная обивка кресел. Мраморные столешницы.
– Любимое место эмигрантов, – сказал Мэтти.
Еще бы!
Он жестом позвал нас к столику у окна и распростер руки. Мама неохотно позволила себя обнять.
– Все хорошо, Эми?
Она отвела взгляд:
– Может, заболеваю…
– Коварное время года, – подтвердил Мэтти. – Столько всего происходит…
Мама откашлялась, села, одернув юбку, и принялась угрюмо трогать приборы, поправлять салфетку.
Я крепко обняла Мэтти за нас обеих.
– Усы отрастил?
Он покрутил кончики:
– Как тебе?
Я помедлила с ответом:
– Сам на себя не похож.
– Не для того я их отрастил, чтобы выглядеть как раньше.
Весь обед он беспрестанно их поглаживал.
– Усы на месте, – шутила я.
Через неделю Мэтти сбрил их и начал отращивать бороду.
«Новый облик».
В тот день он выглядел счастливым, смеялся и шутил. Только лицо было бледным, а под глазами залегли темные круги. Несмотря на все его старания развеселить маму, настроение у нее было хуже, чем подмоченная репутация, как говаривала бабушка.
Официантка подкатила к столику тележку. Колеса подпрыгивали на ворсистом красном ковре, расставленные на подносе тарелки подрагивали и звенели. Она поправила на голове белый колпак и звучно осведомилась: «Торт?»
Мэтти, сияя, потирал руки.
– Чудесно! Я такой голодный!
– Ты вечно голоден, – сказала мама резко.
Я напряглась, почувствовала, что она вот-вот все испортит, несмотря на все мои уговоры. Она не давала ему ни единого шанса.
– Как поживает твоя мама? – спросила я, заполняя неловкое молчание, которое она намеренно, по-моему, спровоцировала.
– Отлично. Рада была меня видеть. Каждый день пичкала вкусностями. Я, наверное, растолстел… Что скажешь, Эми?
Мама чуть заметно пожала плечами, как будто большего он не заслуживал.
– Ей лучше? – снова спросила я, испытывая неловкость.
– Что значит лучше, тыковка?
– Ты говорил, что она болеет.
Он на мгновение замялся:
– Да, немного приболела. Сейчас все в порядке.
– Рада это слышать, – холодно сказала мама.
Мэтти хмыкнул:
– А уж она-то как рада…
– Можно, мы тоже когда-нибудь поедем с тобой в Грейстоун? – попросила я.
– Не боишься?
– Чего ей бояться? – Голос у мамы был холодным, как лед.
– Ты же знаешь, что произошло. Я сам там был. Искал ее.
Она сверкнула глазами:
– Искал?
– Девочка пропала, мы ее разыскивали. –
