Чистое небо - Роман Куликов

— Скоро придется сходить с дороги, — сказал я присевшему рядом Лысому. — Дорога ведет в другую деревню, а нам надо севернее.

— Но ведь можно свернуть севернее возле самой деревни, к тому же в ней можно будет заночевать. — Лысый прикурил от зажигалки и выпустил дым в сторону. Легкий ветерок пригнал дым обратно.

— Знаешь, — повернулся к нему Серый, — я предпочел бы ночевать среди поля, чем там.

— Почему? — удивился Лысый.

— Потому что, по слухам, там обосновались малоприятные создания. Снорки или кровососы. А может, и те, и другие сразу.

— Это кто такие?

— Это, — Иваныч отхлебнул чая, — такие результаты генетических экспериментов. Получены путем…

— Иваныч, — перебил я его, — давай отложим лекции на потом. По дороге объяснишь человеку. Я скажу коротко: с этими тварями лучше не встречаться, особенно ночью.

— А так нам придется ночевать под открытым небом? — спросил Лысый.

— Не совсем. К вечеру нам нужно добраться до этого лесочка. — Я ткнул пальцем в карту. — Там и заночуем. Надо торопиться, до него еще километров пятнадцать топать.

Не успели мы сделать и ста шагов, как предупреждающе затрещали дозиметры.

— Серега, проверь по сторонам, обойти можно или нет.

— Радиация? — Лысый говорил тихо, наверное, от волнения.

— Да. Тут в Зоне знаешь, как бывает? Присыпало землей какую-нибудь железку, она и фонит. Хотя стоишь посреди поля и ничего такого рядом не наблюдается.

Вернулся Сергей.

— Можно обойти справа. Метров через тридцать.

— Так, давай, Серый, первый топай, Иваныч за тобой, ты, — я повернулся к европейцу, — за Иванычем. Только иди след в след, ни полшага в сторону! Я замыкающий.

Обошли мы радиоактивное пятно и двинули дальше по огромному, заросшему сорняком полю. Серый и я время от времени бросали вперед и по сторонам гайки с привязанными к ним лоскутками ткани, чтобы лучше было видно.

— Это зачем?

Я посмотрел на Лысого и усмехнулся.

— Эх, беда с вами, с иностранцами! Сразу видно, что Стругацких не читал! Гаечки эти нам заместо миноискателя. Только не мины, а аномалии указывают. Вот, смотри…

Я размахнулся и кинул гайку подальше вправо, туда, где над землей дрожало едва заметное марево. Как только гайка достигла границ марева, так ухнуло, будто воздушный шар лопнул.

— Степан, псы! — Зинченко одной рукой крепко ухватил меня за рукав, а другой указывал на приближающуюся к нам свору собак.

— Быстро в круг, оружие к бою! — Я присел, потянул за собой иностранца. Серега и Иваныч и без команды присели, взяли автоматы на изготовку.

— Красиво идут! — прищелкнул языком Серега. — Как в кино!

Псы и вправду шли красиво. Впереди трусил вожак. Крупный, похожий на волка. За ним так же неторопливо (а зачем спешить, если добыча ни убежать не сможет, ни спрятаться) бежали еще с десяток крупных собак.

— Значит, смотри, — говорил я Лысому, — у тебя обрез, так что подпускай поближе. Шагов на двадцать, а потом пали. Понял?

Он нервно кивнул.

— И ни в каком разе не вздумай убегать — схарчат в момент!

Собаки тем временем приблизились и бросились на нас, стремясь побыстрее преодолеть разделявшее нас расстояние.

Затарахтел короткими очередями автомат Иваныча. Мы с Серегой стреляли одиночными, почти над самым ухом жахнул обрез. Половина псов уже валялась на земле, а остальные кружили вокруг нас, не давая прицелиться. И куда-то делся вожак. Вдруг из-за спины у меня выскочила серая молния! С огромной силой вожак ударил грудью в спину Иванычу. Не успел профессор упасть, а пес с рычанием рвал на нем куртку, стремясь добраться до шеи. Как по команде кинулись остальные псы. Мы отстреливались, отбрасывали их ногами и снова стреляли. Обрез Лысого молчал, зато он сам орал так, что перекрывал шум боя. Улучив момент, я глянул в его сторону и увидел, что он бьет вожака ножом, всаживая лезвие в бока твари почти на всю длину.

Две оставшиеся собаки, наверное, самые умные (или самые трусливые), улепетывали со скоростью ветра! Обессиленный, лежал Лысый, уткнувшись носом в землю и крепко сжимая рукоять окровавленного ножа. Рядом в луже крови валялся труп вожака. Серега помог профессору подняться на ноги. Тот хоть и был весьма помятым, но, как говорится, отделался легким испугом. Спас капюшон брезентовой куртки-штормовки. Помешал псине вцепиться в шею Иванычу.

— Ты бы его еще грызть начал, — сказал я, рассматривая труп вожака.

— Оружие заклинило, наверное, — ответил Лысый.

— Такие ружья не клинит, скорее осечка. А ты молодец!

Подошел Зинченко и протянул Лысому ладонь.

— Вы спасли мне жизнь. Я этого не забуду!

Европеец пробурчал что-то себе под нос и стал рассматривать убитого пса.

— Какая странная собака… — задумчиво произнес он.

— Это гибрид с волком, — пояснил ему Серега. — Жаль, времени нет, чтобы шкуру снять, — с досадой добавил он.

— А зачем тебе шкура? — удивился Лысый.

— Куртка из шкур псевдособак — так тут называют этих тварей — дорогого стоит. Если сталкер носит такую куртку — это бывалый, крутой сталкер. И все-таки, я сейчас! — Он побежал назад и вскоре вернулся с отрезанным хвостом псевдособаки. — Держи! Твой первый трофей! — Он торжественно протянул хвост Лысому.

Тот без особого энтузиазма принял трофей и стал вертеть его в руках, не зная, куда пристроить.

— Погоди-ка… — Серый принялся шарить по своим многочисленным карманам. — Вот! — Он вытащил на свет божий маленький моточек суровых ниток и с их помощью прикрепил хвост к рюкзаку Лысого.

…Весело потрескивал костер, выбрасывая искорки вверх. Они летели, слегка кружась, и, поднявшись достаточно высоко, гасли.

— Они как звезды, только наоборот, — сказал европеец, — звезды падают вниз, а искры летят вверх.

— А конец у всех один, — буркнул ему в ответ Сергей.

— Ну, зачем так мрачно. Важно не то, что они сгорают, а то, для чего они это делают и как. Вот эти искры, например, прежде чем погаснуть, согрели нас своим теплом. Или могут отпугивать от нас разное зверье.

— Будем надеяться, что зверье отпугивать им не придется. — Сергей поднялся с земли и потянулся. — Пойду-ка я сам отпугну его.

— Против ветра не становись! — бросил ему вслед Лысый и снова уставился на огонь.

— У тебя имя есть? — спросил я Лысого.

Он поворошил в костре прутиком.

— Курт мое имя.

— Немец?

— Угу, потомственный фашист! — Курт засмеялся и посмотрел на меня.

— В смысле?

— Мой дед был танкистом во время Второй мировой.

— Ты это… — я немного замялся, подбирая слова, — там, в баре, я погорячился слегка. Меня по пьяному делу часто на защиту национально-патриотической гордости пробивает.

— Все нормально, я все понимаю. Ты офицер, а я тебя вербовать пришел. По сути, склонять к предательству. А если… — Он не успел договорить, потому что вернулся Серый. Вид у него был встревоженный.

— Снорки! — сказал он, понизив голос почти до шепота, и оглянулся в темноту.

— Чего?

— Снорки, говорю! Я дохлого снорка нашел, чуть в штаны не наложил, думал, живой, сволочь!

— Так! — Зинченко быстро зашнуровывал ботинки. — Значит, спать сегодня не придется?

— Спать надо, но вполглаза и с пальцем на спуске. Дежурить будем по двое. Первая смена моя. Кто со мной?

Серый и Курт вызвались одновременно.

— Серый, иди покемарь. Будешь в паре с Иванычем. А сейчас я с Куртом.

— И все-таки, мне так и не рассказали о снорках, — напомнил Лысый.

— Ты фильм «Обитель зла» смотрел? Ну, там еще Мила Йовович в главной роли.

— Смотрел когда-то…

— Вот там такие твари были, которые по стенам лазили, помнишь?

— Да вроде.

— Так вот, снорки на них очень похожи, только почеловечнее будут, в плане внешности.

— Откуда они такие взялись?

— В генетических лабораториях пытались создать суперсолдат, — вступил в беседу Зинченко. — Они должны были оставаться людьми, только обладать гораздо большей силой, ловкостью, быстротой реакции и прочими параметрами по сравнению с обычным, пусть даже очень хорошо подготовленным бойцом. Потом, когда вырвался на свободу вирус, он, видимо, внес свой вклад в изменение генотипа этих солдат, превратив их в снорков. И вот мы имеем то, что имеем.

— И много их тут, в Зоне?

Зинченко тяжело вздохнул.

— Около сотни.

Костер потрескивал по-прежнему, однако уюта возле него уже не было. Я вслушивался и всматривался в темноту, на другой стороне полянки то же самое делал Курт. Беспокойно ворочался Иваныч. Видно, сон к нему никак не шел. Да и немудрено. А вот Серега, похоже, все-таки уснул. Хрустнула сухая ветка. Или, может, показалось? Я снял автомат с предохранителя. Снова раздался тихий хруст, на этот раз вроде бы ближе. Я весь превратился в слух, доверяя ушам в этой темноте больше, чем зрению. Вспотели ладони, а кровь застучала в висках. Вдруг тишину разорвали два выстрела из обреза и душераздирающий крик Курта. В тот же миг передо мной с ревом выскочил снорк. Я заорал и выпустил в него длинную очередь. Затарахтели выстрелы по другую сторону костра, рядом со мной короткими очередями плевался в темноту Серегин автомат. Ночь наполнилась сплошным ревом, в который слились крики людей, автоматные очереди и рычание снорков.