Синяя спальня и другие рассказы - Розамунда Пилчер

В тот вечер, пока они сидели у камина, стала собираться буря. Сначала задул ветер — он свистел и завывал все сильнее и сильнее, прокатываясь по долине, с грохотом ударяя в окна и двери старого дома. Гремели ставни, колыхались занавеси на окнах. Забравшись в постель, Оливер какое-то время с ужасом прислушивался к его яростным порывам. Время от времени они стихали и тогда становился слышен грозный рев моря, разбивающегося о скалы неподалеку от деревни.

Он представлял себе, как налетают на утесы гигантские волны, вспоминал мертвого кролика и ястреба, парящего в небе, и еще многие ужасы этого первобытного края. Думал о маленьком домике на вершине холма и о Бене Фоксе с его псом, книгами, неулыбчивым лицом и страшной тайной в сердце. Что если он убийца? Оливер поежился и перевернулся на другой бок, с головой укрывшись одеялом, но и через него продолжал отчетливо слышать завывания ветра.

Наступило утро, но буря так и не утихла. Двор фермы был завален мусором, который приносил ветер, и осколками шифера — с крыши сорвало несколько шиферных листов. Разрушения не бросались в глаза, потому что все вокруг окутала густая пелена дождя, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть. Они как будто оказались на необитаемом острове посреди бурного океана.

— Отвратительная погода, — заметил Уилл за завтраком. Он надел свой лучший костюм и накрахмаленную рубаху с галстуком, потому что должен был ехать на рынок. Оливер проводил его до двери; Уилл ехал на грузовике, чтобы Сара могла воспользоваться их легковой машиной. Грузовик проехал через ворота для скота и скрылся в плотном тумане. Оливер захлопнул дверь и вернулся в кухню.

— Чем бы тебе хотелось заняться? — спросила его Сара. — У меня есть фломастеры и альбом. Я купила их для тебя специально, на случай плохой погоды.

Оливер ответил, что не хочет рисовать.

— А что ты собираешься делать? — поинтересовался он.

— Печь.

— Булочки? — Он обожал булочки, которые пекла Сара.

— Только у меня закончились цукаты.

— Я могу сбегать в магазин и принести.

Она улыбнулась ему, глядя сверху вниз.

— И ты не побоишься идти в деревню в такой-то туман?

— Нет, нисколько.

— Ну, если тебе так хочется… Только надень плащ и резиновые сапоги.

Засунув в карман кошелек сестры и застегнув на все пуговицы плащ, он отправился в путь, ощущая себя настоящим искателем приключений, первопроходцем. Ветер дул ему в лицо, а туман был такой густой и влажный, что вскоре волосы мальчика намокли и прилипли к голове, а за ворот тоненькой струйкой побежала вода. Раскисшая грязь у него под ногами была усыпана листьями папоротника, а когда он дошел до первого мостика и склонился над ручьем, то увидел, что вода в нем вспучилась и стала коричневой. Бурля, она стремительно неслась к морю.

Идти было тяжело. Чтобы немного развеселиться, он стал представлять себе, как пойдет назад, — тогда ветер будет дуть ему в спину. Возможно, мистер Томас снова угостит его шоколадкой, которую можно будет съесть по дороге домой.

Однако случилось так, что он не добрался ни до магазина, ни даже до деревни. Потому что ему пришлось остановиться в том месте, где дорога делала крутой поворот и где еще вчера стоял старый дуб. После многовековой борьбы дерево уступило напору стихии: ветер с корнем вырвал его из земли, и теперь дуб с гигантским стволом и узловатыми ветвями лежал поперек дороги; падая, он к тому же оборвал телефонные провода.

Зрелище было пугающее. Но еще больше Оливер перепугался при мысли о том, что дерево упало совсем недавно, ведь Уилл смог проехать по дороге на своем грузовичке. Дуб мог свалиться на меня. Он так и видел, как лежит на дороге, придавленный этим колоссом, словно мертвый кролик. Ни одно существо не выжило бы, окажись оно под таким грузом. Во рту у Оливера пересохло. Он судорожно сглотнул, поежился, а потом развернулся и бегом бросился домой.

— Сара!

В кухне сестры не оказалось.

— Сара! — Он сбросил сапоги, но никак не мог справиться с пуговицами на своем непромокаемом плаще.

— Я в спальне.

В одних носках мальчик бросился вверх по лестнице.

— Сара, старый дуб упал и перегородил дорогу. Я не смог добраться до деревни. И… — Внезапно он замолчал. Что-то было не так. Сара, полностью одетая, лежала на кровати, одной рукой прикрывая глаза. Лицо у нее было ужасно бледное.

— Сара? — Она медленно убрала руку и посмотрела на него, а потом через силу улыбнулась. — Сара, что случилось?

— Я… я стелила постель. А потом… Оливер, мне кажется, у меня начались роды.

— Роды? Но до них же еще две недели!

— Я знаю.

— Ты уверена?

После короткой паузы она сказала:

— Да, уверена. Наверное, надо звонить в больницу.

— Не получится. Дерево оборвало телефонный провод.

Дорога перегорожена. Телефон не работает. А Уилл уехал в Труро. В смятении и ужасе, они молча уставились друг на друга.

Оливер понимал, что должен что-то предпринять.

— Я пойду в деревню. Перелезу через дерево или обойду его по верещатнику.

— Нет. — Слава богу, Сара немного пришла в себя и начала действовать. Она села, осторожно опустив ноги на пол. — Это займет слишком много времени.

— Ребенок родится уже сейчас?

Она заставила себя улыбнуться.

— Не так скоро. Еще некоторое время я смогу двигаться. Но все же нам нельзя терять ни минуты.

— Тогда скажи, что мне делать.

— Иди за Беном Фоксом, — приказала ему Сара. — Дорогу ты знаешь, вы же ходили к нему вчера вместе с Уиллом. Скажи, чтобы пришел и помог нам. И пусть захватит свою цепную пилу, чтобы распилить дерево.

Идти за Беном Фоксом. До смерти напуганный, Оливер посмотрел на сестру. Идти за Беном Фоксом… в одиночестве карабкаться по холму, брести в тумане — за Беном Фоксом. Он думал, понимает ли она, о чем его просит. Однако в этот момент Сара поднялась на ноги, обхватив обеими руками свой круглый живот, и внезапно он ощутил себя ее единственным защитником, словно был не мальчиком, а взрослым мужчиной.

Он спросил:

— А ты справишься тут одна?

— Да. Наверное, сделаю себе чаю и посижу немного.

— Я постараюсь позвать его как можно быстрее. Буду бежать всю дорогу.

Оливер хотел было кликнуть с собой овчарку Уилла, но та слушалась только хозяина и вряд ли ушла бы с фермы без него, поэтому он отправился один прямиком через поля, той же дорогой, по которой прошел вчера с Уиллом. Несмотря на туман, первый отрезок пути оказался несложным; он быстро отыскал дыру в изгороди, которую они залатали проволокой на колышках, однако дальше надо было идти через густые заросли и продвижение его сразу замедлилось. Ветер здесь дул еще ожесточеннее, а дождь был еще холоднее. Он лупил прямо в лицо, в глаза, ослепляя мальчика; Оливер не мог найти тропинку и вообще не видел дальше кончика собственного носа. Он полностью потерял представление о том, в каком направлении идти. Плети ежевики опутывали его ноги, утесник больно колол своими шипами, несколько раз Оливер падал прямо в грязь, больно ударяясь коленями. Тем не менее он продолжал бороться, двигался вперед. Он помнил, что надо только добраться до вершины холма, дальше будет легче. Он найдет домик Бена Фокса. Найдет самого Бена.

Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он наконец добрался до подножия скалы. Он уперся ладонями в гранитную стену, холодную и мокрую, крутую, словно прибрежный утес. Тропы по-прежнему не было видно, но Оливер знал, что должен отыскать ложбинку. Только как это сделать? Задыхаясь, по грудь в зарослях утесника, напрочь утративший ориентацию, он внезапно ощутил панику, которую стократно усиливали одиночество и ощущение того, что каждая минута сейчас на счету. Оливер понял, что всхлипывает словно перепуганный ребенок. Он закусил губу, закрыл глаза и постарался сосредоточиться, а потом начал потихоньку обходить валун по кругу. Обогнув его с одной стороны, он сразу же увидел ложбинку, поднимающуюся вверх под серым неприветливым небом.

Со вздохом облегчения он начал на четвереньках карабкаться по ее каменистому дну. Весь в грязи, с кровоточащими коленками и ладонями, насквозь мокрый, он все же нашел дорогу. Оливер добрался до вершины, но домика не увидел. Тем не менее он был где-то тут. Мальчик бегом бросился вперед, споткнулся, упал, поднялся на ноги и снова побежал. И вот послышался собачий лай и из тумана проступили очертания крыши, трубы над ней и светящегося окошка.

Он вышел прямо к калитке, ведущей в сад. Пока Оливер сражался с засовом, дверь домика распахнулась, из нее на землю пролился свет, собачий лай стал громче. На пороге стоял Бен Фокс.

— Кто здесь?

Оливер прошел по дорожке к крыльцу.

— Это я.

— Что случилось?

Обессиленный, еле дыша, испытывая громадное облегчение, Оливер что-то пробормотал себе под нос.