Успеть, чтобы выжить - Андрей Таманцев

Он расписал их под хохлому и сам учинил им допрос с пристрастием. Но они ничего не знали о судьбе живого груза, куда и зачем семью Пастуха увезли. Они сказали, что контролируют совсем другой груз, тот самый, что идет каждые два месяца в Голландию… «Как какой, сам, что ли, не знаешь?.. А куда и зачем этих людей повезли — не в курсе…» Муха поднажал на них, и они сделали необходимые для него пояснения по поводу того самого груза. Наркотики. Вот так вот, братцы кролики. Хотел Муха узнать одно, а узнал совсем другое. Хотел узнать подробности о жене и дочери Пастуха, а узнал о номерах машин, которые гонят в Голландию каждые два месяца могучие партии наркоты. К сожалению, кассета, которую Муха пытался записать с помощью диктофона, тоже ничего не прояснила в судьбе заложниц.

…Утром Муху ввели в курс происходящих событий, и он совершенно согласился с мнением Боцмана и Артиста, что для того, чтобы поставить точку в расследовании, надо как следует потрясти финансового директора Гритько. А потом уже думать, что делать дальше. На том и порешили… А теперь Пастух, Муха и Артист на «шестерке» Дока возвращались осторожно в клуб.

— Док прав, — сказал Пастух, — нам нечего делать со всей этой информацией.

Мы можем только принять ее к сведению сами, чтобы сделать выводы.

— Как то есть нечего делать! — возмутился Артист. — Да ты только раскинь, что мы знаем. Это же Клондайк! Мы теперь точно знаем, что Крымов продолжает свои транзитные перевозки. Мы точно знаем, что это партии наркотиков, которые идут в Голландию. Мы знаем номера всех автомобилей, участвующих в транзите, мы знаем маршрут, людей, это дело контролирующих, а главное, мы теперь точно знаем время будущего транзита и номер трейлера, которым этот транзит пойдет!

— Ну и что?

— Как что! Достаточно сбросить эту информацию… — Кому? Таможне? Милиции? Да у них пупки развяжутся! Не будут они этим заниматься самостоятельно, хорошо, если все это быстро не вернется по-тихому к самому Крымову… Или сбросят информацию ФСБ, где у него наверняка остались свои люди!

— А почему, собственно, ты считаешь, что никто с этой информацией не справится? Почему такой пессимизм?

— И не забудь, — напомнил Муха, — что мы теперь еще кое-что знаем. Мы знаем, что Крымов раз в два месяца оперирует полумиллионом баксов, которые с помощью господина Гритько перевозит наличными из Интрансбанка на счет в другом банке и таким образом полностью заметает следы. А вся его контора «ГРОТ» нужна, видимо, для того, чтобы обеспечить эту сложную операцию. И кстати, происходит этот наличный обмен как раз в день прибытия очередного транзита в Голландию… И хотя нам не известен весь механизм его финансовых отношений с Гонконгом, его, так сказать, расчетов с поставщиками груза, но совершенно очевидно, что эти пятьсот тысяч долларов являются некоторой частью этих расчетов. Тем более что фирма «ГРОТ» имеет в Гонконге официальных партнеров своего официального бизнеса, что значительно упрощает дело… Кстати, а почему они так доверяют Крымову? Таким деньгам позволяют через него проходить?

— Не забывай, что они больше десяти лет ведут дела, — убежденно сказал Артист. — Еще с его тестем контакт устанавливали, а тот был почти на вершине официальной советской власти. Это вам не мафия. Это почти правительственные гарантии. А потом, у Крымова там всегда база была… Во всяком случае, до того, как Гонконг вернулся к китайцам.

— Ну, нехай. Но в любом случае пятьсот кусков идут через Россию и Крымов не только маскирует их и перебрасывает в Гонконг, но и снимает свой процент… Что, разве это малозначительный факт, Серега?

— Нет, — согласился Пастух.

— И мы знаем, когда в следующий раз Крымов собрался перебросить деньги, — добавил Артист.

— Ну знаем, и хорошо, — пожал плечами Док. — Собрали досье на подпольного миллионера Крымова, и что теперь?

— Факты ты, конечно, раскопал из ряда вон, но для нашего дела они все равно ничего не меняют, — задумчиво сказал вдруг Пастух.

— Как, то есть, не меняют? — удивился Муха. — Почему это не меняют?

— По двум причинам. Первая заключается в том, что все это как-то должно быть связано с политикой. С тем, что приурочено к визиту с Востока и что затевается в Амстердаме… Вот, кстати, еще одно совпадение. И там, и там фигурирует один и тот же город. Так что все это обязательно должно быть как-то связано.

— А при чем тут… — Вот именно! А как раз об этом-то толком мы ничего и не знаем!

— Но это вообще не наша проблема! Пусть ее расхлебывает какая-нибудь контрразведка! — возмутился Артист.

— Ну, не скажи, — спокойно возразил Пастух. — Ведь вы наперебой сейчас кричали, что все нам совершенно ясно. А как же тогда быть с датами? Муха, когда там ожидается очередной крымовский трейлер в Ивангороде?

— Двадцать третьего утром… — А когда Крымов получит очередные пол-лимона?

— Гритько сказал, что они собирались этим заняться двадцать второго… — Интересно, да? Всегда деньги переводились в день прибытия груза в Амстердам, а на этот раз за день до прибытия.

— Может, Гритько просто ошибся?

— Или Крымов потребовал предоплату, потому что заранее знает, что сам груз могут накрыть… — Это все предположения, — отрицательно покачал головой Пастух. — И предположения, должен вам сказать, исключительно глупые.

— Ну тогда ты нам скажи, разумный наш!

— А я пока не знаю, а гадать не хочу.

— Ну а вторая причина?

— Вторую вы и так знаете. Даже сейчас, когда у нас есть дополнительная информация, я все равно не хочу рисковать жизнями девчонок.

Артист развел руками.

— Ну почему обязательно рисковать! Ты скажи, как Крымов доберется до них, если мы его сдадим?..

— Все. Тема закрыта, — рубанул Пастух. В машине повисла какая-то неловкая пауза. И вдруг у Пастуха возникло ощущение, что все это зря, бессмысленно. Это бесконечное кружение по Москве, эта игра в прятки, это выяснение огромного количества мелких, незначительных подробностей, которые совершенно не приближают ни к какому-то результату, а только отнимают время. Впрочем, не совсем бессмысленно. Просто эта их бесконечная суета среди московских улиц, залитых ярким светом летнего солнца, катастрофически отбирала силы. Вокруг спешили по своим делам люди, по-летнему легко и раскованно одетые, вокруг гудели автомобили, вокруг текла обычная жизнь, может быть, скучная, но спокойная, А они, угрюмые и усталые, не доверяющие никому, не жили, а считали часы. И только то, что они были вместе, заставляло еще надеяться… Невеселые были думы.

Пастух молча смотрел на солнечные блики, отражающиеся в окнах домов.

— Эх, — вздохнул неожиданно Муха, — надоела эта беготня! Я уже три дня на колесах. Туда, сюда… Хорошо у тебя, Док. Отоспаться бы там как следует, отдохнуть.

— Успеешь еще, — усмехнулся Док. — Закончится все, так сразу ко мне и махнем.

На этих словах запиликал пейджер Пастуха.

— Не, не закончится, — проворчал Муха. Пастух просмотрел сообщение.

— Разворачивай оглобли, — сказал он Доку. — Через двадцать минут нам надо быть на Кузнецком мосту.

— Голубков?

— Точно. Будем надеяться, что ему удалось узнать что-нибудь об этом контейнере. Это сейчас решающий вопрос. Тогда, может быть, и пригодится наша информация.

— А может, Голубкову и сдать весь этот крымовский пасьянс с наркотой? — предложил Муха.

— Посмотрим… Он будет ждать нас в кафе… — В каком?

— В одноименном. Так и называется — «Кузнецкий мост». Док, знаешь?

— Знаю.

— Успеем?

— Чуть пораньше полковника? Попробуем… если он уже не там… Опередить Голубкова им не удалось. Когда через восемнадцать минут они добрались к месту встречи, Голубков был уже там.

Кафе оказалось как кафе. С большими витринными окнами, чистое, с барной стойкой, официантами в белых сорочках и тихой музыкой. Посетителей в «Кузнецком мосту» было не так много, чтобы они мешали, но и не так мало, чтобы выделяться одиноко за столиком. Пастух и Муха прошли пешком от соседней улицы, вошли в кафе, огляделись рассеянно, словно выбирая подходящее место, а потом направились к столику, за которым сидел с большим бокалом пива полковник. Док с Артистом следили за передвижением друзей, а лотом и за улицей из машины. И лишь какое-то время спустя они тоже вошли в кафе, заняли столик у входа.

Полковник Голубков выглядел тускло. Хмурое лицо, мешки под глазами — сказывались бессонные ночи и тяжелые раздумья.

— Плохо выглядите, Константин Дмитрич, — усмехнулся Пастух. — У вас тоже возникли проблемы?

— У меня их больше, чем ты думаешь, Сережа, — без тени улыбки ответил Голубков.

— Узнали что-нибудь?

Голубков не торопясь вытянул сигарету из пачки «Мальборо», лежащей на столе, пододвинул к себе пепельницу и закурил.

— Кое-что узнал, — сказал он, выдувая дым. — Насколько я понимаю, ты хочешь попытаться вернуть свою семью сам?