Огненная буря в стакане (СИ) - Павельева Марина

Девчонки подошли к основной группе, окружившей Славика, и остановились около Дюхи с Ксандром, которые так и молчали до сих пор. Славик подождал, пока до них дошагают Люба с Вовой, и объявил:

— Вот и цель нашего похода. Святой источник. Вон там, если кто не знает, — он показал рукой на небольшой спуск слева от дороги, — мы и будем его обустраивать. Сделаем сруб, расчистим место. Купель сделать на этот раз не успеем, значит позже. Может, в августе сюда придем…

— Почему ты считаешь, что сегодня купель не успеем? — недовольно перебила его Люба. — Я только ради этого сюда шла, чтобы в источнике искупаться, — и в приказном порядке объявила. — Делайте сразу все.

— Мы просто не сможем. Из-за того, что на болото нарвались и лишний крюк отмотали, — стал оправдываться Славик. — Форс-мажор, — невинно улыбнулся, раскинув руки в стороны.

— Сам виноват… — начала было зудеть Люба, но ее одернул Вова, что-то прошептав на ухо, и она замолчала.

Видя, что больше претензий нет, и остальная группа с ним согласна, Славик снова стал командовать.

— А сейчас выберем для стоянки место поровнее и обустроимся. Сначала обед, а потом все остальное, — и как заправский вождь махнул рукой, указывая путь, произнес со смешинкой. — Вперед, мои сподвижники! Вас ждут великие дела!

Пройдя еще немного, туристы остановились на довольно ровной площадке недалеко от дороги, почти на самом краю небольшого оврага, внизу которого пробивался родник и тек куда-то дальше, образуя небольшое озерцо, больше похожее на заросшее болото. Парни в виду разделения труда стали устанавливать палатки, а девушки занялись приготовлением обеда. На этот раз «на кухне» руководила Лена, потому что Люба, скорчив недовольную гримасу, заявила, что свое она отработала. Поэтому очередь других. И с ехидством посмотрела на Аньку.

А та заметалась, не зная, что делать и за что схватиться, ведь она в походе ни разу не готовила, тем более на такую ораву. Но тут Лена взяла за руку растерявшуюся подругу и остановила ее. Потому что увидела, что Анька уже собралась бежать к сумкам с едой и смотреть, что там осталось и что можно из этого приготовить с абсолютно безумным выражением лица и округлившимися глазами.

— Не переживай, мы все сделаем, — сказала ей Лена. — У Славика есть меню, по которому продукты закупали, так что все просто. Там у него расписано, что на обед, а что на ужин. Сейчас возьмем у него бумажку и начнем готовить.

— Вот, блин, — выдохнула Анька и благодарно посмотрела на Лену. — Я чуть не окочурилась от страха, — увидев, как та улыбается, намного расслабилась. — Я так-то готовить умею, меня мама научила. Только с вами в первый раз, поэтому для меня все новое. И никто ничего не объяснил, — она повернула голову в сторону Ксандра, который с невозмутимым видом втыкал в землю стальные крючки с привязанными к ним веревками палатки. — А мог бы.

Лена тоже посмотрела на Ксандра, и какая-то волна беспокойства прошла по ее лицу. Она задумалась о чем-то, разглядывая его, но быстро пришла в себя, сбрасывая оцепенение. Сказала стоявшей перед ней Аньке:

— Значит, делаем так. Готовить будем вместе, но основное я беру на себя. Так что ты будешь на подсобных работах.

— Я согласна, — кивнула головой Анька. — А что делать?

В принципе, как оказалось, нужно было всего лишь сходить к роднику за водой, притащить к костру, который разжигал Славик, продукты по списку, и «сервировать» стол, который тут же стали сооружать парни.

Дима с Вовой нашли неподалеку пару упавших сосновых стволов, толщиной как раз подходящих для ножек стола, притащили их и распилили, стали вкапывать. Как оказалось, у всех парней кроме одежды и еды были еще и инструменты. Только теперь Анька поняла, зачем каждый из них нес по одной доске, которая вылезала из рюкзака высоко над головой. Почему-то раньше она даже не поинтересовалась этим вопросом, ведь все ее внимание занимал Ксандр. Лишь сейчас стало понятно, что у группы Йода процесс обустройства места отдыха был запланирован заранее. И если они собирались облагородить родник, то и столик с лавками тоже был необходим. Молодцы какие! Тут же из остатков бревен напилили пеньков в качестве стульев. И пока Лена со Славиком натягивали и крепили на стол клеенку, Анька пошла за водой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Проходя мимо скучающей Любы, усевшейся с Настей в траву на краю спуска в овраг и недалеко от устанавливаемых палаток, Анька обратила внимание на их руки. Ну, наконец-то можно рассмотреть, есть ли у Любы кольцо или нет. Вытянув шею, стала присматриваться к перекрещенным на груди рукам. Черт, одну кисть не видать, а на другой кольца нет. На всякий случай глянула на Настины пальцы, где никаких колец не было вовсе. Как же увидеть Любину руку? Анька уже изнывала от нетерпения и ждать больше не могла. Неизвестность уже бесила.

Пока Анька придумывала, что сделать, чтобы та освободила пальцы, Люба помогла ей сама. Она повернулась в ее сторону, критически осмотрела девушку и, криво усмехнувшись, сказала:

— Никак тебя в подсобники взяли? Сама-то готовить не умеешь?

— Умею, — буркнула Анька и собралась пройти мимо. Фиг с ним с кольцом, потом увидит. Но Люба что-то тихо сказала своей соседке и снова с ухмылкой посмотрела на нее. И тут Анька разозлилась! Однако считая, что ругаться не стоит, ведь они в одной команде, постаралась остыть и только спросила хмуро. — Чего ты цепляешься? Все жалеешь мне банку тушенки?

— Конечно, жалею, — вскочила Люба и встала перед ней, останавливая. — У нас так не делается. У нас все вместе скидываются, все вместе готовят и все вместе едят. Если каждый в тихушку жрать будет, то что получится? — стала возмущаться, видимо давно хотела высказать Аньке свое «фи». — Кто-то голодным останется, а кто-то от пуза жрать будет? Так не делается. Вот и злюсь на тебя. Могла бы спросить хотя бы, что можно брать, а что нет. Огурцов полно.

Анька понимала, что противная курица права. Да, нельзя в тихушку жрать, она бы тоже стала возмущаться. Но ведь и понять человека можно. Если кушать хочется, то что, с голоду умирать? Не думала она, что ее проступок вызовет такой гнев у такой же девчонки, как она.

— Да, пожалуй, ты права, — согласилась Анька. — Но ведь вроде утром все разрешилось? Славик сказал, что ничего страшного. Он руководитель, а ты-то кто? — недавнее возбуждение в преддверии драки не проходило, как она ни старалась себя успокоить, поэтому у Аньки и вырвался этот вопрос, который заставил Любу покраснеть от злости.

— Я… я… — она захлебнулась собственными словами, которыми хотела выстрелить в Аньку, но та не дала ей договорить.

— Кто я, я? Кучка из дерьма? — Аньку почему-то понесло. Ну, надоело ей такое отношение к себе. Она и в школе-то такого никому не позволяла, а уж став взрослой тем более. После знаменитой драки в классе никто и никогда больше не обзывал ее Анька-Манька. А тут какая-то посторонняя сикуха пытается ее воспитывать. Да пошла она… — Заткнись, — сказала, гневно сверкнув глазами. — А то сейчас ведро тебе на башку одену, — и замахнулась ведром.

Не ожидая такой реакции от тихони, какой Люба считала Аньку, ведь та почти ни с кем не разговаривала кроме своего парня, она в испуге отступила на два шага и заслонила голову руками. Поняв, что драки не будет, и все гневные Любкины выступления всего лишь игра на публику с целью утверждения своего мнимого превосходства, Анька удовлетворенно усмехнулась.

— То-то же, — опустила ведро и увидела на пальцах дурочки две тонких полосочки золотых колец на среднем и безымянном. Они были до того тонкие, что вряд ли могли быть кольцами Живы, о чем можно было догадаться, даже не видя их лицевую сторону. Немного успокоилась и уже более примирительно сказала. — Я вообще-то не конфликтная, но не люблю, когда на меня наезжают не по делу. Я же сразу извинилась и призналась, что тушенку съела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все это время сидевшая рядом с ними Настя молча пялилась то на одну, то на другую, не зная, что делать. Это хрупкое создание с ярко-голубыми глазами даже не подозревало, что девочки могут драться и костылять друг другу по самое не хочу. Когда перебранка утихла, все, что она могла сказать, это: