Эльфы Цинтры - Терри Брукс

Во–вторых, как только они сделали первые осторожные шаги вниз по лестнице, оставляя за собой Ашенелл, каменная плита скользнула назад на свое место с очередным скрежетом, заставив их застыть. Никакого времени вернуться, никакого шанса убежать.

Плита снова заполнила пустоту, скрыв ночное небо, и они остались запертыми под землей.

— Однако, не нравится мне все это, — сказала Симралин.

— Мы не намеревались возвращаться, — произнесла Анжела. — Это точно.

Они посмотрели друг на друга. Затем, достигнув невысказанного общего согласия, возобновили спуск. Кирисин оказался впереди, но Симралин быстро обогнала его, бросив предупреждающий взгляд, проходя мимо. Этот взгляд говорил, что если возникнут какие–нибудь проблемы, то она лучше подготовлена с ними справиться. Он посчитал, что с этим трудно спорить, и пристроился позади Эриши. Он подумал, что они не захватили почти никакого оружия, которым можно защищать себя.

— Нам нужно держаться поближе друг к другу, — Анжела присматривала позади них.

Кирисин оглянулся на нее. Руны, вырезанные на посохе, слабо пылали в темноте, мягко пульсируя. Ее лицо было сконцентрировано, глаза с беспокойством осматривали все вокруг в процессе спуска, ее шаги не издавали ни звука в окружающей тишине.

Возможно, в компании Рыцаря Слова им не нужна другая защита.

Он слышал свое собственное дыхание, которое казалось ему самым громким звуком на лестнице. Он попытался успокоить его, но не добился успеха. Удары его сердца устойчиво пульсировали в ушах, и он также не смог успокоить и его. Воздух становился все более холодным по мере их спуска, изменяющийся от сухого лесного аромата до запаха влажного камня и пропитанных дождем листьев. Где–то дальше внизу он мог слышать сочащуюся по камням воду. Это напомнило ему о горных пещерах, которые он исследовал будучи мальчиком, и о могилах, когда похороны проходили под дождем.

Лестница спускалась вниз в течение долгого времени прежде, чем закончиться узким коридором, который выводил к отверстию естественного происхождения. Горящие факелы продолжали отмечать их путь, маленькие мерцающие точки, исчезающие в темноте. Они осторожно продвигались вперед, прислушиваясь к тишине, которая заполнялась звуками их дыхания и шагов, их чувства были напряжены, а ожидание усилились. Что–то здесь было, что–то, что они намеревались найти, когда приняли решение войти. Безответный вопрос, служивший топливом для их сомнений и страхов, состоял в том, окажется ли это что–то опасным.

Внезапно Симралин подняла руку, призывая их остановиться.

— Стойте.

Они стояли молча, прислушиваясь. Спустя какое–то время, они смогли определить слабый звук откуда–то впереди, мягкий, свистящий шепот. Кирисин попробовал, но не смог его идентифицировать. Инстинктивно и по необъяснимым причинам, он почувствовал, что это было предупреждение, но не мог сказать, от чего оно предостерегало.

Симралин еще немного продержала их на месте, оглядела их, убедившись, что они предупреждены странным звуком, а затем снова повела их вперед. Проход резко повернул налево и снова выпрямился. Он начал расширяться, потолок становился выше, а стены расходились в стороны. Появились сталактиты, сначала маленькие, затем достаточно большие, чтобы раздавить проходящих под ними людей, огромные каменные копья, с которых падали капли воды, обжигая холодом, когда попали на лицо Кирисина.

Он поглядел вверх и засмотрелся на лес конических каменных спиралей, скученных настолько плотно, что он вообще не смог увидеть потолок.

Проход закончился пещерой, большую часть которой занимал бассейн черной воды, заполнившей обширную впадину в ее центре. Поверхность воды была плоской и спокойной, как будто это была не жидкость, а непрозрачное стекло. Сама камера была настолько огромна, что ее стены отступали в темноту, невидимые, кроме тех случаев, когда крошечными уколами вспыхивали факелы в кромешном мраке.

Но не камера и не бассейн притягивали взгляд. А скопление каменных склепов и гробниц, которые вырастали из пола пещеры. Те, которые находились ближе всего, имели надпись, которую можно было прочесть в мерцании факелов. На некоторых была вырезана буква Г. Другие носили имя ГОТРИН.

Кирисин глядел с открытым от удивления ртом. Сколько их было? Десятки и десятки, казалось. Возможно, больше сотни.

— Они все похоронены здесь, — сказал он, произнося вслух слова, которые непрошено появлялись у него в голове. — Те, из времени Панси, они все похоронены здесь. Наземные могилы не принадлежат им.

Он не понимал, откуда он знал это; просто знал. Он уже шел вперед, двигаясь в этом каменном саду, прокладывая путь в уме к нужной могиле. Он не мог сказать почему, но чувствовал, что она влечет его, как будто призывает голосом. Он двигался в ответ на этот молчаливый голос, почти ничего не сознавая. Остальные следовали за ним, переглядываясь в недоумении, но позволяя мальчику идти туда, куда он выбрал.

Он спустился почти к краю бассейна и остановился перед каменным блоком треугольной формы. Наверху, на короткой плоской стороне треугольника, были вырезаны буквы П, Р, и Г.

Он внезапно осознал, что шепот, который он слышал ранее, исходил отсюда. Но высота и тон изменились, теперь он был менее, чем просто неопределенный звук, а больше распознаваемым голосом.

— Она здесь, — сказал он.

Как только он произнес эти слова, факелы около них начали мерцать и тускнеть, а в бассейне с черной водой образовалась воронка. Где раньше стояла полная тишина, подул ветер, резким порывом свалил несколько камней с потолка и прокатил их по полу пещеры. Он был настолько сильным, что четверке пришедших пришлось присесть на корточки и закрыть руками свои глаза. Кирисин нашел убежище за могилой Панси, держась одной рукой за холодный камень и опустив голову, чтобы защитить глаза.

— Кирисин! — услышал он вздох Эриши.

— Зачем живущие пришли ко мне.

Голос был низким и загробным, он эхом прокатился по пещере вслед за исчезновением ветра, тишина снова вернулась, глубокая и стойкая.

Он поднял свою голову и уставился на призрак старухи.

Призрак стоял наверху могилы Панси, и он сразу же понял, что это была она. Она была маленькой и высохшей, согнутой в плечах, как будто придавленная большим весом, лицо настолько сморщилось, что кожа выглядела сдавленной. Однако ее острые и ясные глаза пристально изучали его, а когтистые пальцы сжимали посох с силой, явно не соответствовавшей ее кажущейся хрупкости.

Он никогда не видел призрака. До него доходили слухи о них, но ему всегда казалось, что это продукт сверхактивного воображения. Он с трудом сглотнул. После этого он думал уже совсем по–другому.