Эльфийский талисман. Повесть о двух городах - Николай Владимиров

космографии? А, может быть, вы предпочтёте полный курс крохтарийской истории за последние пятьсот лет?..

— Мне нужно подробное описание этой страны, — ответил Юра. — С какими странами граничит, какие в ней города, реки… Сведения об основных законах и обычаях… И немного истории, если можно…

К этому времени он успел раз двадцать пожалеть о своей затее — попытка утереть нос Ратки, выставив себя в лучшем свете перед Надей, терпела явный и недвусмысленный крах. Очень хотелось уйти — вот только Юра понимал, что вернуться сюда уже не сможет. В северном полушарии стоявшего возле кафедры глобуса угадывался континент, похожий на несуразно большую Австралию с хвостиком. Именно этот континент был изображён на карте в найденной книге.

— Да тебе, кирино, надо вступительные экзамены держать, — продолжал развлекаться Доти. — А потом полный курс пройти, раз ты такой любознательный. Так что, давай, говори, что тебе конкретно надо. Или доложим респати Киро, что честно пытались выполнить его распоряжение — да только кирино попался дурак дураком, бились-бились, а ничего не добились…

При взгляде на глобус Юру и осенило. Повернувшись к соседнему столику, где оторвавшийся от выписок студент с интересом прислушивался к разговору, он схватил лист бумаги и чудной, сделанный из тростникового стебля карандаш со свинцовой головкой.

— Смотрите! — заторопился он, не обращая внимания на возмущёние ограбленного студента. — Это очень просто…

Тростниковый карандаш в его руке быстро набросал очертания Африки, отделённую от неё Средиземным морем Европу, Сибирь и Китай… Получалось до невозможности коряво, но сейчас москвич меньше всего стремился к качеству. Рисуя, он не забывал упоминать название каждой части света.

— Вот Индия, — пояснял он. — А это остров Цейлон, примерно вот здесь, к юго-востоку…

— Это в какой же части света? — заинтересовался ограбленный Юрой студент.

— Это не в «части света», — возразил москвич, переворачивая лист другой стороной. — Это вообще не здесь…

Продолжая рассказывать, он столь же быстро, сколь и грубо изобразил Солнечную Систему. Называя Солнце, он употребил здешнее словосочетание: «соиль росу», зато планетам дал их собственные имена. Планет у него было восемь — он не забыл, что в начале века Плутон разжаловали из планет в планетоиды.

— Святые Ансари и Ансару! — присвистнул ограбленный студент.

— Вот тебе и кирино, деревенщина неотёсанная! — оттеснив вскочившего Доти и ограбленного студента, над рисунком склонился толстый Эрса. — Итси! Сгоняй за атласом Таламэ-Ливо, седьмой том, созвездие Змеи…

Упомянутый атлас пришлось подождать — сперва вызванные служители двигали стеллаж с полками, а затем Итси взбирался вверх по лестнице. Наконец, атлас — тяжеленный альбом с непривычно толстыми страницами, заключённый в кожаный переплёт, лёг на стол перед Юрой.

— Смотрите! — толстый Эрса перелистнул несколько страниц. — А ведь у него один в один нарисовано. Даже совпадает число спутников у «камней» и «капель»…

К удивлению Юры, верхний из трёх рисунков довольно точно изображал Солнечную Систему — разве что на месте разжалованного Плутона было изображено несколько небольших планет, а между Марсом и Юпитером находилась ещё одна, перечёркнутая. «А созвездия наши, земные…», — снова вспомнились Надины слова.

— Не верно, — возразил остроносый белобрысый Доти. — У него пятого «камня» нет. И окраинного «льда» тоже…

— Пятый «камень» разрушен, — не согласился Эрса. — А «лёд» плохо наблюдаем. Так что, всё верно. Ну-ка, кирино! А расстояние до «камней» и «капель» сможешь назвать?

Одновременно его рука закрыла подписи внизу — излишний труд, поскольку Юра не умел читать на местном языке.

— Только до третьего «камня», — ответил он, сообразив, что «камнями» здесь называют планеты земной группы. — Сто пятьдесят миллионов километров, — слова «миллионов» и «километров» он произнёс по-русски. — Примерно сто восемьдесят миллионов… э-э… это будет сто на сто и ещё на сто полумиль. Или восемь световых минут… Это примерно одна двенадцатая летней стражи… Ну, в смысле, столько свет идёт от Солнца к Земле…

— И точно, и не точно, — подвёл итог Эрса, убирая руку. — Самое интересное, что это может быть не его, а наша ошибка. В конце концов, от нас до альфы Змеи без малого три световых года, и даже сделанные «ЗвёздноРождёнными» измерения не всегда точны. Хотя, скорее всего, он сам где-то услышал об этом — а теперь пользуется…

— Чепуху порешь, Эрса! — неожиданно вступился за Юру Доти. — Сам подумай, откуда неумытой деревенщине вообще знать, что скорость света конечна. Нет, братья! Режьте меня на куски или самого спустите в Вех, на корм рыбам, но респати Киро отправил к нам этого парня неспроста. Совсем неспроста…

Путаясь в мече, он снова уселся за стол, пристально глядя на Юру.

— Так, что вам в первую очередь хотелось бы узнать?..

Глава восемнадцатая

Как тихо в этот час ночной…

Очнувшись, какое-то время Анечка вглядывалась в окружающий полумрак. Приснившийся сон оказался пугающе-страшным, но как это нередко бывает, одновременно дурацким, нелепым и невозможным. Вокруг была её просторная спальня в покоях осконского замка — с резными панелям и гобеленами на стенах, висящим по углам пучками пахучих трав, и выступающим из темноты камином. Сквозь закрытые ставни шестиугольных окон пробивался желтоватый свет большего из двух ночных солнц, портьеры в дверных проёмах остались на своих местах. Москвичка хмыкнула — лишь оказавшись здесь, она поняла, почему в старинных замках и дворцах все залы и комнаты — сквозные. Над головой поднятый балдахин, у изголовья шнурок с пышной кисточкой — позвать камеристку. В остеклённом ночнике метался крошечный язычок пламени.

Протянув руку, Анечка привычным жестом взяла с полочки телефон — половина шестого вечера. Сразу же вспомнилось, как премудрый Илома учил её переводить московское время в местное. Даже вывел специальную формулу, по месяцам и дням — но задача оказалась для неё слишком мудрёной. Часов, наручных или стенных, здесь не водилось — волей-неволей оставалось ждать, пока на главной башне замка не пробьют очередную стражу, которой начнут вторить колокола внизу, в городе. По мнению москвички, дурацкий метод измерения времени — хотя бы потому, что длительность стражи меняется в зависимости от времени года.

Перед её глазами снова возникла вчерашняя сцена — Владычица Рокаэль снова и снова нападала на посланца Высокого Принца, а тот отбивался с эдакой нагловатой, уверенной в себе лихостью. Разговор шёл на синаро, на котором Анечка не понимала ни слова, а потом Его Сиятельство и вовсе её увёл. Прошедший в молчании ужин в пустой пиршественной зале, в компании Ирику и Её Сиятельства — москвичка чувствовала, как сгущаются над головой тучи.

— Мамочки! — смахнула слезинку Анечка. — Ну, зачем мне это? Я домой хочу…

— Госпожа! — негромко ответили из темноты.

Девушка вздрогнула.