Кто хочет процветать - Тиана Веснина

Обида, замешанная на гневе, искала выход. Астрова, повернувшись на каблуках, вьюгой пронеслась по огромному кабинету. «А!.. А!.. А!..» — неслось следом за ней.

— …А когда была нужна, использовали меня!

Милена подняла руку, призывая Веру успокоиться:

— По-моему, у вас ко мне претензий быть не может. Давайте вспомним! Пять лет назад о вас никто не знал. Вас как бы и не было. Отец только-только начал вас раскручивать, но не успел. Казалось бы, судьба поставила на вас крест. Но я, уважая память отца, продолжила его замысел, и появилась литературная знаменитость Вера Астрова. Вы этим недовольны? — склонила набок голову Милена, и волосы, золотясь, скользнули по ее плечу.

— Меня не устраивает то, к чему это привело.

— Хорошо, допустим, я бы вас не продвигала. И что? Вы так бы и остались никем.

— Но я бы имела возможность продолжать писать. Пусть бы меня издавали только в покет-буках, пусть!..

— А жить на гонорар в пять тысяч рублей за проданную книгу смогли бы? А так — вы блеснули! Вынырнули из общей массы. Многим это удается в жизни? Будьте мудрой! Я вам дам целый год, чтобы вы смогли достойно уйти. Используйте его. Найдите богатого мужа, вложите выгодно свои деньги, да мало ли!.. Одним словом, я опять даю вам шанс!

Вера смотрела на Пшеничную и не могла, как не силилась, понять, что происходит. Она шла в издательство требовать и ставить свои условия. В ее руках сверкал, лучился успех. Но оказалось, что он был выдан ей на время и пришла пора расставаться с ним.

Милена, видя, что Астрова перестала протестовать, коснулась пальцами ее плеча и сказала:

— Вот и отлично. Мне всегда импонировало ваше благоразумие. Значит, мы обо всем договорились. Ненавязчиво, но очень благожелательно несколько раз упомяните в интервью имя Скоковой.

— А моя пьеса? — глухим голосом спросила Вера.

— Пьесу я не отменяю. Контракт подписан, и театр приступает к постановке.

Провожая Астрову, Милена еще раз коснулась пальцами ее плеча и напомнила:

— Я даю вам шанс.

«Тоже мне, судьба!» — мысленно огрызнулась Вера.

Она вышла в коридор и оперлась плечом на стену, словно искала у нее поддержки.

«Нет! Нельзя вот так просто уйти! Нельзя! По сути дела Пшеничная задумала уничтожить меня. Я должна, обязана сопротивляться! Я не хочу обратно в массы!»

Астрова сделала решительный шаг к двери кабинета и… остановилась. Внутри все клокотало, как магма в жерле вулкана. Она не помнила сама себя. Какое-то время спустя будто повеяло холодком, и смертельный ужас неизбежности охватил ее. Затылок оледенел, а мозг четко выдавал одну фразу: «Это конец!» Жуткие, мрачные мысли налетели, подобно летучим мышам, и своими перепончатыми крыльями закрыли весь горизонт, все пространство сознания, все… все стало черно-серым… Вера, пошатываясь, направилась к лестнице.

«Где, где взять лазоревые мысли?..» — повторяла она, потеряв смысл самой фразы.

* * *

Она вышла на улицу и побрела, не разбирая пути. Яркие огни фонарей, золотистая дымка подсветок — все это было уже не для нее. Ей только что сказали, что ее скоро не будет. Дали на умирание год, по истечении которого она перестанет быть Астровой… Уверенной, красивой, загадочной, талантливой… Вновь выползет из ее «я» мышка Полынникова, которая безропотно будет подбирать крохи, бросаемые ей судьбой; целыми днями сидеть в какой-нибудь конторе, а вечерами перед телевизором. День за окном будет сменять ночь, искрящаяся огнями, полная жизни, но это уже будет не для нее. Она потушит свет и ляжет спать…

Вера лишний раз убедилась в своей недальновидности. Пришел успех, и надо было задуматься, как следует поступить, если он уйдет. Некоторые, например, так называемые писательницы, заранее подготавливают себе предлог, чтобы объяснить свой уход из литературы. Они сразу, с самого начала, объявляют, что стали писать как бы не сами, а по наитию сверху. Они-де всего лишь приемники — получают информацию и выдают. Этакий золотой дождь проливается на них и выходит через кончики пальцев, которые либо держат ручку, либо стучат по клавиатуре. Всякий раз у Веры при этом возникал вопрос: «Какое же Провидение может передавать такую скудоумную информацию?..» Но тем не менее достойный уход из литературы обеспечен: «Увы!.. Связь с информационным полем так же внезапно прервалась, как и появилась. Я одарила мир интересными сюжетами, где порадовала, где заставила пролить светлые слезы… Этим счастлива».

Вера остановилась перед яркой витриной. «Куда идти? Домой — страшно!» Там только эхо ответит на ее сетования. Мать живет с сестрой в Петербурге. Занята внуками и плетением замысловатых историй, которые рассказывает зятю, чтобы объяснить очередной загул дочери. «Куда? Любовники — они же только по расписанию. Да и разве пожалуешься, что тебя выбили из обоймы. Им только успех интересен…»

Вера достала сотовый и позвонила Ксении.

— Ты знаешь, что мне сегодня сказала Милена? — спросила, не поздоровавшись.

После продолжительного молчания Ксения ответила:

— Значит, все-таки решила так!

— Ты знала?

— Я отговаривала!

— Мне плохо!

— Приезжай!

Гостиную неярко освещали матовые бра в форме квадратов. Вера упала в мягкое, расплывшееся под ней кожаное кресло и попросила виски.

— Тошно!

— Не понимаю я Милену, — пожала плечами Ксения, — жестко закручивает гайки в своем бизнесе. Как бы не лопнул. — Она села на подушку, лежавшую на полу. — Я ей говорила, объясняла, доказывала с цифрами, что ты можешь приносить прибыль, даже уйдя из литературного ширпотреба. У тебя потенциал!.. Но Милена уперлась. Только о Скоковой думает. Хочет всю страну ее книгами обложить. Иногда мне кажется, что она таким образом мечтает подчинить себе всех посредственно мыслящих читателей. Может, она в депутаты надумала баллотироваться и ей нужны голоса? А Скокова — идеальный агитатор. Скажет все, что пожелаете.

Услышав чьи-то шаги, Вера подняла голову и растерянным взглядом обвела гостиную.

— Ты не одна?

Ксения успокаивающе махнула рукой.

— Это мой друг. Не бойся. Свой человек.

«Свой человек!.. Какое это счастье, когда можно так сказать».

— А у меня никого нет… — не сдержала прерывистого вздоха Астрова.

Брови Ксении, сойдясь у переносицы, приподнялись, лицо стало просящим.

— Верочка, не отчаивайся! Что-нибудь придумаем… Кстати, познакомьтесь! — заметив, что в комнату вошел ее друг, сказала она: — Ладимир Новгородцев, актер, бард.

Ладимир поцеловал Вере руку.

— Я не владею миром, я в ладу с ним. Что, поверьте, не намного проще.

Новгородцев посмотрел на женщин и, поняв, что он лишний, устроился в угловом кресле. Положил на живот гитару и стал тихо перебирать струны.

— Ксения, посоветуй, что можно сделать? — упавшим голосом попросила Вера.