Шесть дверей страха - Тим Доннел

Шары, самых разных цветов и размеров, раскатывались по площадке, теснились у края стены, а сверху все сыпались и сыпались новые. Самые большие, как колесо от повозки, неторопливо катились в стороны, а маленькие, не больше граната, падали сверху, заполняя все свободное место.

Обхватив Имму, Конан прижался к стене, чувствуя, что еще немного — и они будут раздавлены и погребены под каменными шарами, занявшими уже почти всю площадку. Вдруг Имма, которая напряженно всматривалась в это беспорядочное движение, и все время к чему-то чутко прислушивалась, сильно оттолкнула Конана и рванулась вперед, в самую гущу скачущих шаров. Конан хотел было ее остановить, но огромный шар подкатился к самым ногам, и, пока он его огибал, Имма была уже далеко.

Она ловко уворачивалась, перепрыгивала с шара на шар и вдруг исчезла в самой середине. Конан хрипло застонал, не в силах ничем ей помочь. Боги, и зачем — только эта неразумная девчонка за ним увязалась?! Правда, она спасла его от смерти — там, на краю уступа, но что толку? Сейчас эти круглые камни превратят ее тело в лепешку, а потом и он, король Конан, будет раздавлен странными шарами, прежде чем поймет, зачем он сюда попал.

В порыве безудержного гнева он выхватил меч и размахнулся, чтобы хоть так выместить свою ярость. Пусть это бездушные камни, пусть сейчас они обрушатся на него, но умирать он будет, как воин — с мечом в руке и ненавистью в сердце!

Лавина каменных шаров на мгновение замерла, сдерживаемая невысокой стеной, и он увидел Имму, уверенно стоявшую на одном из них. Как желтый цветок, она возникла из этого хаоса и протягивала к нему руки с небольшим бледно-зеленым шаром.

— Конан! Брось меч, скорей лови! Это то, что ты ищешь! Не выпускай его из рук, даже если это будет грозить тебе смертью! Не выпускай его из рук!

Уронив меч, Конан поймал шар, брошенный ему девушкой, и в тот же миг она спрыгнула вниз и затерялась среди хаоса. Сверху катились все новые и новые шары, невысокая стенка не выдержала и стала обрушиваться, и вот вся лавина с торжествующим гулом понеслась в черную пропасть.

Конан стоял, не в силах пошевелиться, и с ужасом глядел на скачущие вниз шары, унесшие Имму. Но в невообразимом гуле и грохоте он вдруг услышал ликующий звонкий голос:

— Я вернулась! Я дома! Прощай, Конан! Не выпускай его из рук! Не выпускай!..

Еще долго продолжалось это чудовищное низвержение, но, наконец, последние шары скатились вниз, площадка вновь была пуста, и только обломки стены напоминали о том, что здесь только что произошло.

Держа в одной руке шар, Конан поднял меч и вложил его в ножны. Меч — самый верный и самый надежный друг, и негоже его оставлять в этой колдовской стране. Конан переложил шар из руки в руку и снова почувствовал то непонятное, что ощущал, прикасаясь ко всем частям талисмана. Ни клюв Черного Оффы, ни алое сердце подземного цветка, ни кубок Шаиссы, ни браслет женщины-змеи, ни кнут людоедов, ни этот зеленый шар не хотели расставаться с его руками. Только теперь, добыв последнюю часть талисмана, Конан до конца это понял. Если бы все эти вещи могли говорить, они бы, наверное, прокричали то же, что он только что услышал от Иммы:

«Не выпускай из рук! Не выпускай!»

Конану вдруг нестерпимо захотелось еще раз взглянуть вниз, туда, куда ушла Имма, и он медленно пошел к краю площадки. Крепко прижимая к груди шар, ухватившись одной рукой за обломок стены, он склонился над бездной, мысленно прощаясь с девушкой. Внизу опять клубились клочья белого тумана, за которым уже ничего не было видно — ни гор, ни ущелья, ни черной пропасти.

Конан поднялся с колен и хотел, было уже отойти от края, как вдруг заметил, что туман медленно ползет вверх, образуя смутное подобие гигантской человеческой фигуры. Она становилась все более отчетливой, и вот уже перед Конаном, уходя ногами в бездонную пропасть, а головой поднимаясь к вершинам гор, стоял величественный старец с ослепительно белыми волосами. Над его головой разливалось чистое золотое сияние, а по длинным одеждам, сотканным из клубящихся облаков, временами пробегали быстрые беззвучные молнии.

Конан невольно снова опустился на колени и нагнул голову, не в силах взглянуть в бездонные синие глаза старца. И вдруг загремел голос, от которого задрожала площадка, и эхом отозвались скалы:

— Киммериец, не рассчитывай на благодарность заточенного в башне! Тот, кто ждет тебя там, сейчас готовится совершить свое самое гнусное злодеяние! Я пришел предупредить и спасти тебя!

Вскочив с колен и зажмурившись от нестерпимого блеска, Конан хотел было что-то спросить, но голос загремел снова:

— Молчи, король, и слушай! Этому гнусному червю понравилось твое тело, твое королевство и твоя королева. Когда ты отдаешь ему этот шар: он станет королем Конаном, а ты займешь его место! Но в башне будет уже двенадцать дверей! А его жизнь на Земле продлится столько, сколько твое заточение!

Не в силах сдержать ярость, захлестнувшую все его существо, Конан взревел и изо всей силы ударил кулаком по обломку стены, торчащему рядом. Злорадное эхо тут же подхватило его вопль и долго перебрасывало его от скалы к скале. Но острая боль и кровь, брызнувшая из раны, прояснили его разум, и он вновь услышал голос сияющего старца:

— Карающие боги не терпят несправедливости! Виновный да будет наказан! Тысячелетия не изменили его предательской сути, и его жизни положен предел! Слушай, король. Через считанные мгновения, вновь оказавшись перед этим порождением бездны, ты должен будешь, не отдавая ему шар, произнести заклинание. Это — кара богов, и ты ее свершишь! Ты повторишь заклинание шесть раз, запомни это! Слушай, слушай!

Хафита сахо! Хафита сахо! Хафита сахо!..— эхо повторяло загадочные слова на все лады, а голос постепенно затихал, и сами очертания фигуры теряли резкость.

Вскоре огромное золотистое облако медленно плыло в вышине, ничем уже не напоминая величественного посланника.

Конан отошел от края пропасти, подошел к скале, на которую уже начали наползать снизу клочья тумана, и сел на землю, положив шар на колени. Вдруг резкий порыв ветра ударил ему прямо в лицо, и он невольно зажмурился. Ветер дул все сильнее, бросая в глаза пригоршни песка. Конан прикрыл лицо рукой и пригнул голову к коленям. Ветер яростно завывал и крутился, трепал волосы, рвал одежду, а потом стих так же внезапно, как и налетел.

Конан поднял голову и увидел устремленные на него горящие глаза Рагон Сатха. Поднявшись с ковра, Конан сделал шаг назад и уперся спиной в медную стену башни. Теперь здесь не было никаких дверей, только тускло блестевший металл.