Царица Хатасу - Вера Крыжановская

— И в этом и в другом вы можете быть уверены. Велики будут жертвы, которые я предложу богам, и велики будут дары, которые вы получите в наследство от моего царственного супруга. Надеюсь, что между нами никогда не возникнет никакого несогласия.

— Мы благодарим тебя зa это обещание, могущественная дочь Ра, — сказал великий жрец Амона. — Позволь мне надеяться, что ты не хранишь в своем сердце гнев за мои жестокие слова. Они были внушены мне верностью древним законам наших царей.

Царица улыбнулась.

— Я нисколько не сержусь на мудрого и благоразумного человека, видевшего день моего рождения. К тому же никакая обида не может достигнуть высоты трона. Я понимаю рвение, с которым вы защищали богов, это доказывает уважение к крови Ра, текущей в моих жилах. Как доказательство милости и дружбы, которыми я удостаиваю тебя, приблизься, достойный служитель Амона — Ра, с этого дня я не хочу, чтобы ты передо мною касался земли своим почетным лбом, я допускаю тебя к целованию ноги твоего фараона.

Ропот гордого самодовольства пронесся среди жрецов. Этот знак высшей милости, дарованный одному из них в такую минуту, подтверждал желание царицы жить в хороших отношениях с их могущественной кастой. Поэтому изгнанник в Буто должен запастись терпением. Никто не заметил, как по губам царицы быстро скользнуло выражение язвительной иронии и презрительной ненависти, в это время великий жрец Амона простерся и прижал губы к маленькой ножке Хатасу.

Вернувшись в свои апартаменты, Хатасу легла в постель и отослала всех, запретив ее беспокоить. Она чувствовала себя страшно утомленной.

В глубоком молчании прошло чуть больше четверти часа, как вдруг легкий шум заставил вздрогнуть царицу. Приподнявшись на локте, она увидела свою старуху — служанку. Та с боязливым взглядом ползла к ней на коленях.

— Что тебе нужно от меня, Ама? Неужели нельзя оставить меня в покое ни на минуту? — недовольно спросила Хатасу.

Старуха скрестила руки и сильно стукнула лбом об пол.

— Прости меня, моя царственная госпожа! Но благородный Сэмну с такой настойчивостью требует немедленно видеть тебя, что я осмелилась войти, несмотря на твой запрет.

— Сэмну? Хорошо, зажги лампу на этом столе и введи его, но только одного, — сказала царица, поднимаясь и проводя рукой по влажному лбу.

Через минуту вошел Сэмну. Он был так взволнован, что Хатасу вскрикнула:

— Говори, Сэмну! Тутмес убежал из Буто?

— Нет, царица. Новость, которую я приношу, болезненно поразит твое сердце, но она нисколько не грозит твоему могуществу. В Буто верные слуги стерегут царевича. Но здесь случилось непонятное дело: Саргон поразил кинжалом Нейту.

С глухим криком царица опустилась в кресло, но тут же вскочила, дрожа от гнева и сжав кулаки.

— Бедное дитя! Нейта убита! А! Несчастный, неблагодарный раб! Так он платит за мои благодеяния! Отдать его палачам. Прежде чем Ра выйдет из мрака, он должен перестать жить — такова моя воля!

Сэмну опустился на колени и поднял руку.

— Я знаю, фараон, что, ослушавшись тебя, я рискую своей головой, но я знаю также, что ты будешь проклинать меня, если я исполню твое приказание, не напомнив тебе, что не можешь мстить за ребенка Наромата, проливая кровь его брата. Этого брата он поручил твоему милосердию.

Царица закрыла лицо руками и, пошатнувшись, прислонилась к столу. Через минуту она подняла голову и протянула Сэмну руку.

— Встань, верный и смелый советник, и прими благодарность своей царицы. Ты вернул меня действительности. Ты прав, Саргон не должен умереть. Но что могло толкнуть его на преступление? Он, по — видимому, так любил Нейту? Бедное дитя! Жива ли она еще?

— Я передаю только то, что слышал от Кениамуна. Он опоздал на праздник и ничего не знает о причинах несчастья. Но когда он покидал дворец Саргона, Нейта еще была жива. Кениамун послал к ней врача.

— Мой ум смущен, — но я хочу видеть ее. Я хочу немедленно узнать, что с ней. Какое несчастье, что Тиглат болен и не может встать. Но я думаю, что Абракро так же владеет искусством останавливать кровь и излечивать раны. Сейчас же пошли за ней верного человека. Если не терять даром времени, она через час может быть здесь. Прикажи за это время приготовить мою лодку у спуска в саду. Ты, Гюи и Кениамун будете сопровождать меня. Мы вернемся до рассвета. Ступай!

Полтора часа спустя лодка с двумя женщинами и тремя мужчинами тихо причалила к украшенной сфинксами лестнице дворца Саргона. Кениамун первый быстро взбежал по ступенькам. Едва царица успела войти на террасу, как прибежал Пагир и простерся перед нею.

— Брось теперь эти церемонии и скорей проводи меня к Нейте. Жива ли она?

— Жива, царица. Врач Амона только что ушел от нее, перевязав рану.

Заведующий конюшнями поднялся и почтительно проводил царицу до брачной комнаты. Это был большой зал, обтянутый финикийскими коврами. Несколько ламп, наполненных ароматным маслом, распространяли слабый колеблющийся свет.

На подушках лежала бледная, неподвижная Нейта. Увидев ее, Хатасу остановилась. У нее перехватило дыхание. Свет одной лампы падал прямо на лицо девушки. Никогда еще царицу так не поражало необыкновенное сходство Нейты с Нароматом. Хатасу не отрываясь смотрела на эти черты лица, вызывавшие перед ней образ прекрасного хетта, единственного человека, которого гордая дочь Тутмеса I полюбила страстной и нераздельной любовью, всей своей гордой душой.

Подавив волнение, она дала знак Абракро заняться больной. Пока чародейка открывала свой ящичек со снадобьями и осматривала рану, Сатати подошла к государыне, чтобы приветствовать ее. Но Хатасу слишком понадеялась на свои силы после треволнений этой ночи. Голова у нее закружилась, и она бы упала, если б Сатати не поддержала ее и не посадила на стул. Абракро также бросилась к ней. Обе женщины стали хлопотать около царицы. Они дали ей понюхать ароматной эссенции, натерли виски и предложили ей кубок вина.

Через минуту царица встала:

— Это ничего. Простая слабость, вызванная чрезмерным утомлением. Это сейчас пройдет. Ты, Абракро, возвращайся к Нейте.

Абракро повиновалась.

— Право, сам злой дух руководил этим безумцем, — пробормотала она, качая головой.

Затем она попросила Сатати достать ей треножник с горящими угольями и позаботиться, чтобы никто не входил в комнату. Супруга Пагира ответила, что их никто не побеспокоит, так как, чтобы скрыть присутствие царицы, все удалены, а Пагир и Сэмну стерегут дверь. Затем она сама принесла треножник. Тогда Абракро налила в сосуд какую — то жидкость, бросила туда листья и черные ягоды и все это вскипятила на угольях, произнося заклинания.