Ловушка для тигра. Секретная шпионская война Америки против Китая - Дэвид Уайз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре после этого Ли послал по электронной почте и по факсу письмо к Го Хуну, китайскому чиновнику, по «чрезвычайно срочному вопросу». Он попросил, чтобы Го прислал ему квитанции на английском языке с именами его и Робин, доказывающие, что он сам заплатил за поездку. Китайский чиновник пошел ему навстречу, и в начале сентября Ли представил ФБР фальшивые квитанции.
Месяц спустя Ли согласился на новый допрос и на тест на детекторе лжи. Когда ему сказали, что он провалился на детекторе лжи, Ли признался на видеозаписи, что он действительно говорил в Китае о секретных данных и солгал в своем анкетном отчете после путешествия. Он сказал, что раскрыл информацию, потому что Китай — «такая бедная страна», и один из ученых попросил его о помощи. Это был классический пример «гуаньси» и приема «помогите модернизации Китая», которые работали и в других случаях.
Но Питер Ли приготовил агентам ФБР еще больший сюрприз. Решив облегчить душу, он начал рассказывать о четырехнедельном путешествии, которое он предпринял в Китай в январе 1985 года.
Во время поездки Ли работал в Лос-Аламосе. В течение восьми лет перед этим, однако, он занимал в Ливерморской лаборатории должность физика-исследователя, специализировавшегося на управляемом термоядерном синтезе с инерционным удержанием (inertial confinement fusion, ICF), использовании лазеров для инициирования миниатюрных, буквально «настольных» термоядерных взрывов. В этих экспериментах мощные лазеры были сфокусированы на «хольрауме» (буквально — «полости»), маленьком золотом цилиндре, не больше скрепки для бумаг, в котором находилась крошечная капсула, содержащая дейтерий и тритий. Цель эксперимента состоит в том, чтобы заставить топливо в капсуле загореться, создавая на доли секунды миниатюрную звезду и производя новую энергию путем синтеза, тем же способом, как создает энергию Солнце. Процесс, в случае успеха, мог использоваться для получения ядерной энергии для производства электричества, но этот процесс подобен и тому, что происходит в термоядерной бомбе.
Танцы начались 9 января 1985 года, когда Ли встретился с Чен Ненканем, ученым китайской Академии инженерной физики, учреждения, которое проектировало и развивало ядерное оружие страны. В гостиничном номере Чена в Пекине Чен задал Ли вопросы, касающиеся секретных данных. Чен сказал Ли, что он не должен был говорить, он мог только кивать да или нет.
Это помешало бы любому прослушиванию. Но это также позволило бы Ли утверждать, что он никогда не «говорил» Чену о каких-то американских тайнах.
Чен, один из главных ученых Китая в его программе разработки ядерного оружия, получил степень доктора философии по физике в Йельском университете в 1950 году. Он нарисовал для Ли схему «хольраума» и задал ряд вопросов об этом. Идею отвечать на вопросы только кивком скоро забыли, и Ли отвечал на вопросы о размерах цилиндра и о том, где в нем располагалась капсула.
На следующий день Чен забрал Ли из его гостиницы и привез в другую гостиницу, где группа китайских ученых ждала в маленьком конференц-зале. В течение двух часов Ли отвечал на вопросы и нарисовал несколько диаграмм, включая эскизы «хольраума». Он также обсуждал проблемы, с которыми Соединенные Штаты столкнулись при их моделировании испытаний ядерного оружия.
На первый взгляд, правительство, похоже, располагало неоспоримыми доказательствами в деле Питера Ли. Он сам признался, что в 1985 году раскрыл секретные данные о лазерной программе, а в 1997 году о проекте радиолокационного наблюдения за океаном и его возможном использовании для поиска подводных лодок. Он лгал о цели своей поездки в 1997 году, и отрицал, что затрагивал технические темы в Китае. Он также попытался обмануть ФБР с фальшивыми квитанциями, чтобы показать, что платил за путешествие из своего кармана.
Расследование дела было поручено Джонатану Шапиро, молодому боевому федеральному прокурору в Лос-Анджелесе, выпускнику Гарварда с дипломом юриста, полученным в Калифорнийском университете в Беркли, и стипендиату Роудса. Шапиро, как он позже свидетельствовал перед подкомиссией юридического комитета Сената под председательством сенатора Арлена Спектера, «думал, что это было верное дело».
Но Шапиро вскоре оказался в ссоре с Министерством юстиции в Вашингтоне. — Это вовсе не секрет, что в судебном обвинении Питера Ли, — свидетельствовал он, — я был решительным сторонником самого агрессивного подхода в преследовании господина Ли по обвинению в шпионаже. Также не было тайной, что у меня были разногласия с моими начальниками в прокуратуре и с Министерством юстиции о том, как следует расследовать это дело и формулировать обвинение.
В сотнях других дел, в которых Шапиро действовал как прокурор, он не нуждался в одобрении из Вашингтона. Но шпионаж это другое дело. Никакое шпионское дело не может продвинуться вперед без разрешающего сигнала от прокуроров отдела внутренней безопасности Министерства.
И адвокаты в Вашингтоне быстро увидели, что в деле «Королевского туриста» можно увязнуть как в болоте. Проблема состояла в том, что информация, которую Ли раскрыл в Китае в обоих случаях, действительно была засекреченной в то время, когда он о ней рассказал, но позже была уже рассекречена и обсуждалась публично американскими официальными лицами.
И внутри, и вне правительства существует значительное недопонимание системы засекречивания. Документы засекречиваются в соответствии с правительственным распоряжением, но не в соответствии с законом. Действительно, хотя военные документы и начали получать гриф секретности еще в годы Первой мировой войны, но никакой гражданской системы определения секретности документов не было, пока президент Гарри С. Трумэн не издал первый президентский заказ о засекречивании в 1951 году. Последующие президенты издавали подобные распоряжения о том, что документы могут нести гриф «конфиденциально», «секретно» или «совершенно секретно», в зависимости от того, какой ущерб для национальной безопасности могло бы вызвать их раскрытие.
Но поверх категории «совершенно секретно» возникла целая «суперструктура» из категорий секретности разведки с экзотическими кодовыми названиями вроде DINAR, UMBRA, или SPOKE, обычно используемые для защиты методов сбора развединформации, таких, как спутники-шпионы или электронный перехват.
Правительственное распоряжение, короче говоря, не является законом. Система категорий секретности не была установлена Конгрессом. Созданная президентом, она применяется только к служащим федерального правительства. Только Конгресс может принимать законы. Президент может проинструктировать федеральных служащих о том, как ставить на документе гриф «совершенно секретно». Но раскрытие документа с грифом секретности отнюдь не обязательно нарушает какой-либо закон.
Шпионские законы датируются 1917 годом и Первой мировой войной, то есть, они были приняты до того, как президент Трумэн изобрел систему секретности. За узким исключением, имеющим дело с шифрами, кодами и разведкой связи, законы наказывают не за раскрытие секретных документов как таковых, но за выдачу информации, «касающейся национальной обороны». Это — решающее различие, так как существует много документов, которые по своей приоритетности никогда не должны были быть секретными, но получили гриф «секретно» или «совершенно секретно» от чрезмерно фанатичных бюрократов. Иногда чиновники орудуют штемпелем для проставления отметки секретности на документе, просто чтобы почувствовать свою важность или потому что знают, что иначе их начальники, возможно, даже не потрудились бы прочитать его.
Вводить уголовную ответственность за утечки правительственной информации сами по себе просто потому, что эта информация отмечена как засекреченная, было бы абсурдно: в 2008 году правительство засекретило 23 421 098 документов, общее количество, которое более чем удвоилось за шесть лет. Едва ли вероятно, что у правительства есть так много реальных тайн, чтобы скрывать их от своих граждан. Ненужная секретность это факт жизни в Вашингтоне. Во время Второй мировой войны, армия на самом деле засекретила лук и стрелы как «бесшумное и беспламенное оружие». Одно правительственное учреждение засекретило тот факт, что вода не течет в гору. В первые годы космической программы Пентагон засекречивал факт, что в космос отправляли обезьян, хотя на клетке макаки в Национальном зоопарке висит мемориальная доска, рассказывающая посетителям, что именно эта обезьяна взлетела в небо на двести тысяч футов на ракете военно-воздушных сил.
Когда правительство пытается использовать законы о шпионаже, чтобы кого-то преследовать по суду, оно должно доказать, что именно данный засекреченный документ соответствует установленному законом определению «касающийся национальной обороны». Для обвинения недостаточно просто показать, что, мол, этот документ секретный, так как возможно, что этот документ был засекречен без оправданной причины. Иначе, если бы публикация или раскрытие секретных данных были незаконны сами по себе, то у правительства был бы полный контроль над информацией, и Первая Поправка стала бы бессмысленной.