Правила возвышения - Дэвид Коу

— О самой Войне мы знаем, отец. Но занятия по истории боевых действий учителя предоставили проводить Хагану, а он считает своей главной задачей обучить нас искусству фехтования. Он говорит, что все остальное может подождать до той поры, когда мы научимся защищать себя.

Яван бросил взгляд на Ксавера, который пожал плечами.

— Это правда, — сказал мальчик. — Отец никогда не видел особой пользы в истории, даже в истории войн.

Герцог покачал головой, нахмурившись еще сильнее:

— Я поговорю с ним на эту тему, когда мы вернемся. — Он взглянул на Фотира. — Сделай соответствующую заметку.

Кирси кивнул и вынул из-под своего походного плаща маленький свиток и гусиное перо.

— Вы рассказывали нам о Войне Даррила, отец, — напомнил Тавис.

— Больше рассказывать особо не о чем. После смерти Даррила анейранская армия пришла в смятение. Королевским войскам не составило труда оттеснить неприятеля обратно за Тарбин.

— И это был единственный раз, когда Кентигерн пал? — спросил Ксавер.

— Насколько мне известно, да. Крепость выдерживала осады анейранцев в ходе Войны Бастарда и Осенней Войны, а также отражала осады других эйбитарских домов во время Первой Междоусобной Войны и Торалдо-Кергского союза.

У Тависа округлились глаза.

— Мы тоже осаждали Кентигерн?

— Да, Скерис Третий осаждал, но это было больше трехсот лет назад.

— И мы не сумели взять замок?

Яван покачал головой:

— Нет, не сумели. Честно говоря, я бы не стал пытаться даже сейчас, когда там командует Андреас. — Он бросил взгляд на Ксавера. — Только не вздумай сказать своему отцу, что я говорил это.

Все хором рассмеялись. Мгновение спустя Тавис задал отцу еще какой-то вопрос об одной из междоусобных войн, и долгое время они ехали рядом вчетвером, пока герцог читал Ксаверу и Тавису длинную лекцию по истории Эйбитара. Впервые с момента отъезда из Керга Ксавер испытал настоящее удовольствие от путешествия с герцогом и его сыном; с нетерпением ожидая прибытия в Кентигерн, он от души наслаждался последней частью пути.

Они выехали из Кентигернского леса, когда солнце начало опускаться к проливу Вантре. Было жарко, и на востоке, над болотом Хэриер, собирались тяжелые, темные грозовые тучи. Впереди возвышался замок, похожий на огромного орла, сидящего на скалистой вершине белого Кентигернского холма.

Он отличался суровой простотой. Как верно заметил Яван, об изяществе здесь не могло быть и речи. Подобно большинству замков крепостного типа, включая Одунский замок в Городе Королей, Кентигерн состоял из наружной крепостной стены и внутренней, более высокой; по форме обе они представляли собой правильный многоугольник и были сложены из крупного серого камня. Многочисленные башни на обеих стенах были разной толщины, но все одинаково высокие; несомненно, они обеспечивали часовым хороший обзор в сторону Тарбина и территории на другом берегу реки. Над башнями на горячем ветру лениво реяли знамена — почти все с гербом Кентигерна: серебряная рысь на вершине белой горы, изображенная на ярко-синем поле. Но над двумя башнями, расположенными по сторонам ближайших ворот, развевались пурпурно-золотое знамя Эйбитарского королевства и коричнево-золотое знамя Кергов.

Даже сейчас Кентигернский замок, залитый золотым светом предзакатного солнца, нельзя было назвать красивым — таким красивым, каким слыл Галдастенский замок или Реннахский. Скорее он представлялся грозным и неприступным, как гора, на которой возвышался. Он казался древним, как камни, из которых были сложены его стены, — словно стоял здесь с тех незапамятных времен, когда Элинеда впервые простерла свою руку над Прибрежными Землями. И Ксаверу подумалось, что у самой богини никогда не хватило бы силы сокрушить сию твердыню. Глядя на башни и стены Кентигерна, он не понимал, как кому-то вообще могло прийти в голову нападать на такую неприступную крепость. Вероятно, подобной же мыслью руководствовались и строители, возводившие замок.

Маленькие домики на склоне холма и на широкой равнине у подножия оного, казалось, преклоняли колена перед Кентигернским замком, подобно жрецам и жрицам Ина, молящимся своему богу в монастырях. Эти небольшие строения окружала мощная стена, которая поднималась по склону холма до самой крепости. На ней, на равном расстоянии друг от друга, возвышались башни, и с опушки леса Ксавер увидел по меньшей мере двое хорошо укрепленных ворот. Он увидел также шпили храма, возносившиеся над стеной в юго-восточной части города. Ксаверу никогда еще не встречался храм со столь высокими шпилями, и он невольно задался вопросом, кому из четырех богов поклоняются жители Кентигерна.

— Вы смотрите на храм? — тихо спросил Фотир.

Удивленный, Тавис повернулся к нему:

— Да, верно. Вы не знаете, кому из богов поклоняются тут?

— Такие высокие шпили, — сказал кирси, не сводя желтых глаз с храма. — Жители Кентигерна поистине любят своего бога. Или боятся.

Ксавер промолчал, ожидая ответа на свой вопрос. Но он уже знал, что скажет первый советник.

— Это храм Байана. Они поклоняются Лукавцу. — Фотир посмотрел на Ксавера и улыбнулся значительной улыбкой, от которой у молодого человека побежали мурашки по телу. — Да не пугайтесь вы так, господин Маркуллет. Жители Кентигерна постоянно живут под угрозой нападения. В то время как многие эйбитарские дома на протяжении многих веков не знали войн, Кентигерн выдержал не один десяток боев с анейранцами за последние пятьсот лет. Стоит ли удивляться, что они поклоняются богу Подземного Царства?

— Нам еще нужно преодолеть больше полулиги, — сказал Яван, прежде чем Ксавер успел ответить. — Мне бы хотелось достичь ближайших ворот до предзакатных колоколов.

Не дожидаясь ответа, герцог пришпорил своего коня, и все остальные последовали за ним. Но Ксавер не переставал думать о словах Фотира. Первый советник, безусловно, был прав. Он рассуждал здраво, но Ксавер с трудом представлял себе, как можно поклоняться богу смерти. Последнего называли Лукавцем, поскольку, согласно легенде, он соблазнил Элинеду, богиню земли, приняв обличье Амона, ее супруга, и таким образом произвел на свет трех темных сестер: Орлу, богиню войны, Зиллу, богиню голода, и Мурнию, богиню чумы. При одном только виде храма Байана Ксавер снова вспомнил об опасениях, которые отец выражал Явану перед их отъездом. Герцог отмахнулся от всех предостережений, сведя их к шутке, и Ксавер забыл о них, едва они выехали из Керга. Но сейчас мальчик вдруг ясно осознал, что они направляются прямо к Тарбину. Если разразится война с Анейрой — каковая возможность оставалась постоянно, независимо от времени года, — первый бой вынуждены будут принять они. Ксавер не придержал коня, но внезапно вспомнил о кинжале, висевшем у него на поясе, и почти бессознательно протянул руку назад, чтобы убедиться, что завернутый в промасленную ткань меч по-прежнему приторочен к седлу.