Ничего, кроме любви (СИ) - Хабарова Леока

Кристина…

Его Кристина…

Хотя, получается, уже не его. Но разве это имеет какое-то значение, когда… когда так сладко…

Серёга растворялся в ощущении полёта, и звуки, доносившиеся до ушей, казались миражом. Кому нужны эти бессмысленные разговоры? Кто их разговаривает?

— Они уже там… Надо идти. Срочно…

— Не могу, Вован. Видишь? Приказ шефа…

— Пристрели его, и всего делов…

— Не положено.

— Тогда так оставь. Никуда не денется: овощ овощем. Если хочешь, браслеты нацепим. А дверь — на ключ, и всё в ажуре. Ну? Погнали? Там полная жопа.

Тёмные тени ушли. Замок щёлкнул. Серый закрыл глаза, смакуя каждую секунду. Такого удовольствия в своей бесцветной жизни он ещё никогда не испытывал.

Запретный плод…

Провал. Темнота. И тут же яркая вспышка. Свободное падение и бешеная скорость. Космос. Невесомость. Блаженство. И всё это вместе, перемешено в гремучем коктейле под названием…

В комнате кто-то был. определённо. Не те, которые ушли, а кто-то другой. Кто-то, кого здесь быть в принципе не может.

Мягкая поступь. Касание. Голос.

— Вставай.

Вместо лица — размытая клякса, но…

Запах дыма, полыни, пота и пороха. Запах Кавказа. Запах войны. Тень прошлого, которого не вернуть и не исправить…

— Л-лёха? — с трудом ворочая языком пробормотал Сергей и вцепился в протянутую руку. — Л-лёха… ты?

— Вставай.

— Т-ты мёртвый. — Серый моргнул и мотнул головой. — Мё-ёртвый.

— Вставай. Пошли, дубина.

Лёха сильный был. Здоровый. Ни дать ни взять — богатырь из сказок. Алёша Попович, одним словом.

И как я его на горбе сто километров протащил?

— А я тебе говорил — брось, — буркнул глюк, закинул безвольную руку себе на плечо и поднял Серёгу на ноги. — Только ты упёртый, как баран. Столько с тобой мороки!

— Лё-ёха… — язык заплетался нещадно. Серый забыл половину букв, и с трудом складывал слова в предложения. — Т-ты как з-здесь…

— А я всегда здесь. — Призрак подтащил его к дверям. Прислонил к стене. — С тобой, в смысле. Я ж это… ангел-хранительтвой.

«Так не бывает», — подумал Серёга, с трудом удерживая равновесие: пол под ногами ходил ходуном.

— Ещё как бывает. — Лёха легонько шлёпнул его по щеке. — Просто ты под кайфом и не соображаешь ни хера. Стой спокойно.

Серый сглотнул. Он слышал шорох, возню, щелчки, а что происходило — не имел ни малейшего представления. Ему стало страшно. Сначала он просто парил в тёплой тёмной невесомости, а теперь его немилосердно глючило.

Да уж, скрутило не по-детски!

— Вот, держи.

В руке оказалось что-то холодное и твёрдое. Знакомое до зубовного скрежета.

Пистолет…

Откуда у меня пистолет?

— От верблюда, — фыркнул глюк. — Пошли.

— Куда?

Лицо Лёхи возникло в опасной близости и обрело завидную чёткость.

Сломанный нос, веснушки, желтоватая щетина, глаза цвета травы, на которые падают светло-русые пряди неровно обрезанной чёлки…

Глаза эти до самой смерти сниться будут…

— Куда-куда… — друг говорил, не раскрывая рта: слова звучали прямо в голове. — Бабу твою спасать.

Как они очутились в коридоре, Сергей не помнил и не понимал. Да и как тут поймёшь, когда то и дело тонешь в трясине непроглядной мути?

Головокружение с каждым шагом становилось всё сильнее и сильнее, и Серый непременно упал бы, если бы не крепкое плечо…

Кого?

Призрака?

Так не бывает. Не бывает! Чёрт!!!

Лёха говорил с ним. Порой голос друга казался чужим и незнакомым, но спустя мгновение Серёга вновь улавливал родные интонации.

— Ты дойди, Серый. Дойди. Это приказ, слышишь?

И Сергей шёл. Тупо переставлял ватные ноги и сжимал непослушными пальцами чужой, невесть откуда взявшийся в руке пистолет…

«Его Лёха мне дал, пистолет этот», — вязкие мысли растекались слизью. — «Только это невозможно, потому, что Лёха — глюк…».

Иди, Серёга. Ты ей нужен.

Не нужен. У неё другой. А я — всего лишь задание.

Иди, дубина. Ты сам всё знаешь. Потом себе не простишь. Иди, это приказ. Приказ!

Иди…

Иди!

Иди!!!

Лестница оказалась суровым испытанием. Ступени вставали дыбом, брыкались, норовили сбросить. Пришлось вцепиться в перила мёртвой хваткой.

Иди. Ты ей нужен. Иди!

Коридор подвала выглядел тоннелем. Бесконечным и гулким. Двери двоились, хмурились и строго глядели на Серого. Стало жутко, но Лёха вёл его, и Серёга упрямо шёл вперёд, не ощущая пола под ногами.

Впереди послышались звуки. Странные звуки. Будто кричал зверь, попавший в капкан. отчаяние в голосе резануло по парализованным наркотиком нервам, словно нож по пенопласту.

Кристина?

Внутри стало гадко, и Серый — обдолбанный до крайности, ничего толком не соображающий и еле живой — двинулся на шум, словно зомби на запах человечины.

Та дверь была открыта и словно звала. Серёга ввалился внутрь, едва дыша: голова кипела, ноги подкашивались, а реальность плыла перед глазами, размазывалась и гасла, как гаснет перед рассветом очарование ночи.

— Это твоих рук дело?

Знакомый голос…

— Твоих? — Хлёсткий звук пощёчины. — отвечай!

— Д-да…

Это была Кристина. Избитая, изломанная, вся в крови.

Кристина…

Она улыбалась… Или это просто так кажется? Серый не знал.

Тот, кто кричал на неё… Сергей помнил его, но забыл, и стало обидно. А потом — страшно. однако волна эйфории мгновенно смыла все чувства, и Серёга снова поплыл.

— Не смей. — Лёха стоял за правым плечом. — Иначе не простишь себе потом. В петлю полезешь.

Тот, кого Серый забыл и не мог вспомнить, заметил его не сразу. он проорал что-то Кристине и вскинул руку с пистолетом.

В сердце что-то оборвалось. Сознание металось, норовя высвободиться из ватного кокона.

Нет!

Серёга снял пушку с предохранителя, и гад тут же обернулся на звук щелчка.

— Вот те раз! — хмыкнул стервец. Как же всё-таки его имя? Какая разница… — Прямо явление героя! Смотри, кто к нам пожаловал, Крис!

Серого во всю шатало. Пришлось привалиться плечом к косяку.

— А ты крепкий парень, да? — Гад двоился перед глазами. — Я уж думал ты с такой дозы окочуришься, а оно вон оно как. Не сдох. Сюда добраться сумел. Да ещё со стволом впридачу!

Сергей вытянул руку и взял гада на мушку. Вообще он хорошо стрелял. Не так, как Лёха, конечно, но вполне достойно. однако сейчас всё вокруг ходило ходуном — фиг прицелишься.

— Ахаха! — хохотнул тот, кого никак не вспомнить. — Дебил обдолбанный! Это ж та пушка, которой я дразнил нашу драгоценную шлюху. она не заряжена.

Не заряжена?

В исковерканной памяти мелькнули картинки. Крис стоит над ним. Потом резко разворачивается. Нажимает на спуск. Пистолет клацает, но больше ничего не происходит…

Серый сглотнул и едва не упал, однако рукине опустил. она дрожала, но крепко держала ствол.

— Тебе сегодня везёт, дружище. — Серёге померещилось, будто взгляд гада полыхнул красным. — Сначала я поимел её на твоих глазах. А теперь — убью.

Глухой стон Кристины долетел до ушей и утонул в мутном сознании, точно брошенный в озеро камень.

…иначе не простишь себе… В петлю полезешь…

Всё вокруг замерло, словно на паузу поставили.

Счёт пошёл на сотые доли секунд.

Чёртов монстр навёл на Крис дуло, и Серый тут же нажал спусковой крючок.

От выстрела вздрогнули стены, а гад согнулся в три погибели.

— С-сука!

Он прижал ладонь к боку. Светлая рубашка стала красной, и Серёга понял, что промазал. Точнее, он попал. Вот только ранил, а не убил.

Тот, кого никак не вспомнить, тут же выстрелил в ответ, но пистолет дал осечку.

— Сука!

Гад направил пушку на бездыханную Кристину, и оружие клацнуло три раза подряд.

Серёга, шатаясь, двинулся вперёд. В барабане одной из стиралок мелькнуло уродливое, сморщенное, как чернослив, старушечье лицо с волосатой бородавкой на крючковатом носу…