Лучший колдун короля - Галина Мишарина

Ночью меня разбудил какой-то шелест, и в темноте почудилось, будто бродит по спальне покинувшее гардеробную платье. Я долго таращилась в темноту, не решаясь убрать с гриба полотенце, ведь вместо платья это могла быть и любая другая вещь или призрак. Потом я вспомнила, что рядом спит Кайрн, и всё-таки открыла светильник, чтобы увидеть, как танцует на ветру портьера. Отсветы молнии делали её похожей на невесту с длинной фатой, что выглядело одновременно красиво и страшно.

— Что случилось? — пробормотал мужчина, не открывая глаз.

— Опять гроза пришла.

— Главное, что не в дом. Спи.

Он ухватил меня за руку и притянул к себе, по-хозяйски крепко обнимая сзади. Было не то чтобы неудобно, но непривычно, и я завозилась.

— Солнышко, это не самая хорошая идея. Особенно ранним утром, — проворчал Кайрн.

Я хотела было спросить, почему, но потом и сама почувствовала, как напряжено его тело. И самое прочное напряжение ощущалось чуть ниже моей поясницы. А мужчина ещё и поцеловал меня в затылок, уткнулся в ворох волос носом.

— Ещё слишком рано, Ива. Для всего. К тому же я ведь дал тебе обещание.

Внутри меня был дождь, сердце вздрагивало в ритме грома. Прежде я убеждала себя, что такие объятья не несут в себе ничего особенного, но какими же восхитительными они оказались! Меня клонило в сон, и было уже наплевать, что ещё будет бродить по комнате. Я тихонько прижалась к Кайрону спиной, и вскоре снова уснула, купаясь в грёзах, словно в озере из сладкого молока.

А разбудила нас не в меру наглая птица, вопящая где-то под крышей. Наверняка это был рыжий воробей, не поделивший что-то с сородичем, а, может, чиркун — мелочь с красным клювом, способная своим верещанием свести с ума даже покойника. Я сладко зевнула, и, чувствуя, как давит на грудь лежащая поверх одеяла рука Кайрона, разлепила веки.

— Боги иных миров!..

— Что? — отозвался мужчина.

— У нас в комнате хвост радуги!

Это было зрелище, достойное памяти любого. Радуга и правда проникла в спальню, а, вернее сказать, в неё шагнула. Полупрозрачные цветные переливы приземлились как раз на ковёр, и, плавно выгибаясь, устремлялись в приоткрытое окно.

— Красота какая! — выдохнула я.

Кайрн тоже приподнялся.

— Хм, чудно. А ты знаешь, что у нас радуга является благословением для тех, кто хочет завести ребёнка?

— Нет. На Побережье её считают знаком доброй магии, ни на что конкретное не указывающим.

Мужчина весело сощурился.

— Значит, и мы будем считать таковым. Как спалось?

— Хорошо и тепло, — отозвалась я. — Ты тихо дышишь, а храп Мортиса порой можно было и через три стены услышать.

— Значит, тишина для тебя — главное? — улыбнулся он.

— Нет. Я на самом деле могу спать в любых условиях, но сегодня было, несмотря на возможное безумие, так мирно. — Я посмотрела на него и решилась: — Думаю, дело в том, что никто меня прежде так не обнимал. Это оказалось чудесно до мурашек. Даже лучше, чем комнатная радуга…

Кайрн хотел что-то сказать, но потом нахмурился.

— Стучаться. Пора вставать.

Я кивнула. Прежде бы с энтузиазмом выскочила из постели, но сейчас, наоборот, хотелось поваляться. Однако, мужчина быстро ушёл в свою комнату, и мне пришлось умыться, одеться, и выскочить в гостиную, где уже ждали двое воинов.

— В учебном зале рухнула колонна, Ваше Величество, — доложил старший по имени Свэр. — Никто не пострадал, но мы боимся, что упадут ещё. Там пол ходуном ходит.

— Сейчас приду, — кивнул Кайрн, застёгивающий сюртук.

Воины вышли, и я попросила:

— Можно мне с тобой?

— И даже нужно, Ива.

На всякий случай я прихватила жакет, и, идя за мужчиной по коридору, была так рада, что не сразу обратила внимание на весёлые взгляды магов. И, только услышав смех Кайрона, ощутила, что с волосами происходит что-то странное.

— Нормальный такой одуванчик, — сказал правитель. — Это магия так действует, не ты первая. Однако, я в жизни не видел ничего милее, — добавил он тихо и ласково, и у меня по шее побежали мурашки.

До завтрака нам предстояло переделать много дел, и мне это нравилось. Особенно здорово было то, что Кайрн не просто просил быть рядом — он активно привлекал меня к труду, доверяя самые разные поручения. Например, я вместе с воинами относила напуганным дамам зелья, так как у слуг и так забот хватало: прямо перед обедом энергии разнесли пол кухни. Уже после быстрого перекуса мне в голову пришла идея попытаться использовать кэрсадрис, чтобы обнаружить заранее места, где магия проявит себя. Кайрн и Мортис эту идею поддержали, и правитель даже согласился отпустить меня с наставником и ребятами бродить по замку. Почему-то я была уверена: этот день ещё преподнесёт нам множество сюрпризов.

Глава 24

На первый взгляд безобидные, в эти дни происходили вещи, которые было сложно уместить в памяти в виду их дичайшей странности. Мой план сработал: благодаря третьей реке я действительно могла предугадывать место рождения магии, но вот предвидеть её действия была не в силах. Какие только предметы не нападали на нас в течение дня! Чего только ни случалось в комнатах и коридорах! Цветочные обои вдруг расцветали живыми цветами, бродили по галереям тени, непонятно, кому или чему принадлежащие, дрались друг с другом за место на солнце резные кресла, и можно было по невнимательности наступить на змейку сбежавшего от какой-то дамы пояска, а посреди бального зала возникло озеро — настоящее, с камышами и лягушками. У кого-то покои теряли цвет, у других, наоборот, становились чересчур яркими, а в доме магов перемешались к ужасу Мортиса все зелья. Было невозможно тренироваться, ведь дела возникали спонтанно то в замке, то в городе. Хорошо, что особо сильные вспышки с последствиями благодаря кэрсадрису удавалось сдержать.

По окрестностям я ездила только вместе с Кайроном, и насмотрелась на такое, что не придумал бы ни один сказочник. Одно только небо невероятно изменилось, из голубого став зелёным, а потом многоцветным. Его будто бы раскрашивала сотня художников, не могущих между собой договориться. И если один красил верхнюю часть в красный, другой непременно добавлял контрастного зелёного, а остальные раскидывали пёстрые пятна облаков. Реки меняли течение, ветви деревьев начинали завиваться в спирали, а на глади озёр расцветали громадные кувшинки, которые можно было использовать вместо лодок. Лес трепало иллюзиями, пропасти или холмы возникали в неожиданных местах, путая даже старожилов. По приказу Кайрона никому нельзя было уезжать в чащу в одиночестве, ведь человек запросто мог не вернуться. Даже острова перемешались,