Царство палача - Эдвард Радзинский

– Боже… Ее голос… – не уставал шептать несчастный Ферзен. Но поймав насмешливый взгляд Бомарше, он сказал: – Негодяй…

– И это вы уже говорили. Но я просил не спешить с выводами и подождать конца нашего скоморошьего представления. Ибо в это время второй акт моей пьесы уже начался – ко мне вновь привезли маркиза… Маркиз, как ваша память?

Маркиз безмолвствовал.

– Фигаро, помогай стыдливому маркизу. Текст! – нетерпеливо сказал Бомарше.

Фигаро продолжил степенно читать:

– «Герцог беспокоится: что с интригой?»

– «Передайте пьеса уже сочинена».

– «Я не сомневался, ибо в подобном вы мастер. Но герцог сомневается и хочет узнать ее содержание».

– «Пьеса неинтересна в пересказе, ее следует смотреть на публике. И вскоре герцог увидит ее вместе со всей Францией, – сухо сказал Бомарше. – А пока отыгран только первый акт. К сожалению, я не смогу порадовать его разнообразными подробностями, весь первый акт протекал однообразно – в постели кардинала. Но второй акт… о, второй акт! – Бомарше потрясал руками. – Однако для развития интриги мне необходимо узнать… о самой изысканной драгоценности, которая сейчас продается в Париже». Маркиз засмеялся:

– Я знал, вы придумаете именно этот ход. Деньги и драгоценности движут банальную интригу…

– Я не прошу вас рассуждать сейчас, маркиз. Я прошу вас вспомнить ваши реплики тогда, – сухо сказал Бомарше. – Но, видимо, зря.

Маркиз молчал.

– Текст маркиза, Фигаро.

– «Я все передам Его Высочеству. Встретимся утром, сударь».

– Вот так, граф, – сказал Бомарше. – Я ждал маркиза все следующее утро и весь день – тщетно. Только поздним вечером карета с опущенными занавесками привезла его.

Фигаро читал текст маркиза:

– «Я позволил себе посетить по дороге ряд любимых заведений и несколько задержался… да… и не надо делать недовольное лицо. Должен же и я что-то получать за услуги герцогу… Итак, вам опять везет, Бомарше. Есть! Потрясающая драгоценность – и цена безумная! Это ожерелье! Герцог держал его в руках и считает самым совершенным в мире творением ювелиров. Оно было заказано для графини Дюбарри, но ювелиры закончили работу, когда наш щедрый король, увы, преставился. Теперь они не знают, кому его сбыть, ибо цена баснословна, а новый король благодаря супруге сейчас совершенно без денег…»

– Все-таки она несравненна, – прервал Бомарше. – Мотовка Антуанетта умудрилась пустить по ветру богатейшую казну Европы. Потребности этой дамы сделали то, чего не сумели сделать все войны. – И, помолчав, добавил: – Что ж, спасибо, это именно то, что мне нужно для окончания сюжета. Тем же вечером я встретился с де Ла Мотт. И уже следующей ночью о нас вдохновением разыграла сцену… Мадемуазель, текст Жанны де Ла Мотт.

– Но в пьесе сказано: «Они лежат в кровати», – сказала мадемуазель де О.

– Кардинала нет в Париже, а граф слишком скромен, дорогая, – улыбнулся Бомарше. – Но дело происходило именно в кровати. В ней, в перерывах между порывами страсти, в капельках любовного пота и была зачата интрига, которую придумал я, Бомарше, и которая погубит королевскую Францию. Мадемуазель де О. придется одной представить нам всю сцену между Жанной и кардиналом. Текст, милашка!

– «О, Ваше Высокопреосвященство… как она мечтает о нем, бедняжка Антуанетта… Она бредит этим ожерельем…»

– Нет, тысячу раз нет! – вскричал Бомарше. – Ты забываешь демонстрировать любовную страсть! Я имею право увидеть свое творение хорошо сыгранным. Может быть, я вижу его не только в первый, но в последний раз. – Не так ли, граф?

Но граф не слышал. Он не мог оторвать взгляда от мадемуазель де О.

Бомарше усмехнулся и продолжил колдовать – громко шептал ей на ухо:

– Больше стонов, любовной истомы, но в паузах – дело, дело и дело! Итак, начали! Текст, мадемуазель! И стоны страсти!

– «О!., о!.. – добросовестно застонала мадемуазель де О., глядя в текст де Ла Мотт. – Королева мечтает об этом ожерелье, Ваше… о! о!.. Высокопреосвященство… Но, конечно же, король ни в какую… о!., о!.. Антуанетту, Ваше Высокопреосвященство… о!., о!., уже называют „мадам Дефицит“… за безумные траты из скудного бюджета. А она… о!., она так мечтает… о!., о!., любимый, не торопись… так!., так!.. Я знаю, что у вас нет денег. Но вы возьмите ожерелье под долговато расписку, ювелиры поверят слову кардинала… о!., о!.. А она… вскоре она… деньги… о!., о!., так!., так!., о!., она, конечно, выбьет их из короля… о!., о!.. Она не позабудет этой вашей услуги… о!., о!.. Она все вам скажет сама… уже завтра ночью… о! о!..»

– Браво! Можете перестать стонать, мадемуазель. – Бомарше содрогался от смеха. – Главное в ту ночь было сделано: болван-кардинал, этот токующий тетерев, согласился достать ожерелье за невероятное – за обещание встречи с королевой ночью в Версальском парке.

– Вы мерзавец! И я непременно убью вас сегодня! Мерзавец! – повторял Ферзен. – Я сразу начал догадываться., уже тогда все почувствовал…И понял!

– Я не был бы Бомарше, коли зритель смог понять все уже в начале второго акта. Не спешите, граф. Ведь самое интересное, неожиданное, как и положено в хороших пьесах, впереди, – смеялся Бомарше. – Весь день я готовил мадемуазель де О. к встрече с кардиналом… точнее, всю ночь. Я вдалбливал красотке одно и то же: «Ты встретишь его в роще с канделябрами… протянешь руку, дашь ее поцеловать. И все! Ты поняла? Ничего более! После этого мой слуга Фигаро громким шепотом скажет из кустов: „Ваше Величество, сюда идет граф д'Артуа!“ Услышав о приближении брата короля, ты, конечно же, с возгласом: „Я погибла!“ опрометью бросаешься прочь из рощи. И помни – ничего лишнего! Зная тебя, повторяю – ничего лишнего! Не забывай: ты – королева. Поцелуй руки… и все!

– И все, – несколько потупясь и вздохнув, сказала мадемуазель де О.

– Так она обещала, граф, – зло сказал Бомарше. – Но я забыл, что это было обещание шлюхи! Играйте сцену, мадемуазель. Надеюсь, вы изобразите нам правдиво все, что случилось… Итак, акт второй, явление первое. Версальский парк. В низко надвинутом капюшоне мадемуазель де О. появляется в роще с канделябрами. Шелест фонтанов в темноте. Полная луна. В свете луны мерцают бронзовые канделябры. Кардинал де Роган в маске и в черном плаще…

Мадемуазель де О. встала и грациозно, почти танцуя, прошлась по комнате.

– Туанетта, – прошептал бедный граф.

Мадемуазель подошла к графу, величественно протянула ему руку для поцелуя. И Ферзен покорно ее поцеловал.

– Оставьте, оставьте меня… я вас прошу… – жалко сказал граф.

И тогда Фигаро, дотоле молча стоявший в дверях, заговорил громким шепотом:

– «Ваше Величество, сюда идут! Граф д'Артуа!» Мадемуазель де О. вопросительно посмотрела на Бомарше.

– Играйте! Как тогда! – яростно сказал Бомарше.

– Но тогда был он… А этот… – она удержалась от ругательства, – не хочет!

– Представьте того и действуйте! Как тогда! – яростно сказал Бомарше.

И мадемуазель де О. яростно впилась губами… в пустоту!

– «Ваше Величество, вы погибнете!» – мрачно и заученно повторял Фигаро.

– «Быстрее, кардинал!., о!.. о!.. о!.. – стонала мадемуазель де О. Маркиз тотчас проснулся.

– И Фигаро не посмел ее оттащить! – сказал Бомарше. – Проклятая шлюха! Я был уверен, что все кончено. Не мог же кардинал поверить, что королева Франции на первом же свидании… Но идиотом оказался я: на следующий день кардинал говорил де Ла Мотт… Фигаро, текст кардинала!

– «Я ваш должник до гроба. Благодаря вам я вкусил райское блаженство…»

– Какая скука, – сказал маркиз. – Как пчела на лету… У всех порядочных животных есть брачные игры. Ну хоть капельку воображения, хоть немного…

– Садизма! – засмеялся Бомарше. – А дальше они действовали, как и хотел Бомарше. Как он задумал! Кардинал взял ожерелье у ювелиров под долговую расписку и отдал де Ла Мотт, а та тотчас передала его своему муженьку, который и сбежал в Англию. Теперь осталось только намекнуть ювелирам, что их надули и никаких денег они не получат, ибо у кардинала их попросту нет. Я называю это кульминацией пьесы! А далее – развязка интриги. Зная пылкую Антуанетту, я был уверен: кардинала призовут к ответу ион расскажет, как встречался с королевой. Обман, конечно, выяснится, но в него никто не поверит! Толпа обожает верить подлым слухам – читайте мой монолог о клевете в «Цирюльнике».. Напротив, все радостно поверят, что королева ради ожерелья встречалась с кардиналом. Потоки сплетен польются на династию, престиж королевской власти вываляют в грязи под хохот моих Фигаро. Об этом я рассказал маркизу, который аккуратно все передал герцогу… Ваш текст, маркиз!

– Довольно, – прервал Ферзен. – Что было далее, я знаю из письма маркиза.

– Не знаете, – усмехнулся Бомарше, – как не знал и ваш доносчик – маркиз. Да и сам автор не знал, что случится далее. Это происходит только в великих пьесах: главный персонаж, то бишь Бомарше, совершенно вышел из подчинения сюжету и грозил разрушить интригу… В тот день королева репетировала сцену Розины и графа Альмавивы. И хотя я самонадеянно верю, что вы, господа, помните мою знаменитую пьесу, все же напомню ее содержание: граф выдает себя за бедняка по имени Линдор, чтобы проверить чувства Розины… Тогда игравший Альмавиву граф д'Артуа захворал и не явился на репетицию. И я сам подыгрывал королеве… Театр был пуст, мы были одни в этой маленькой драгоценной шкатулке…