Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - Луи Жаколио

Последние слова замерли в сдавленном рыдании… И прежде чем молодые люди успели ему ответить, Ив выбежал из хижины.

Спустя несколько минут он вернулся и был опять спокоен, как всегда. Имбоко с торжеством следовал за ним, а двенадцать человек несли козленка, шесть жареных цыплят, маниок, маис, хлебные плоды, бананы. Всем этим можно было накормить сто человек.

Добряк воображал, что никогда не будет в состоянии накормить своих гостей.

Праздник. — Озеро Уффа

Наши путешественники отдыхали уже несколько часов, как вдруг их разбудил страшный шум, и Имбоко вошел в хижину с музыкантами и певцами, которые пришли устроить серенаду приезжим. Несмотря на желание начальника дать отдохнуть гостям, он не смел нарушить обычный этикет, потому что в глазах его подданных это не согласовывалось бы с законами гостеприимства.

Лаеннек и его товарищи должны были волей-неволей присутствовать при странном концерте, которым их угостили.

Мосиконго, как и все другие племена в Африке, имеют своеобразный музыкальный вкус. Колотить в тамтам, свистеть в дудки, словом, делать как можно больше шуму — это для них высшая степень искусства.

Теперь Имбоко превзошел самого себя: он созвал всех своих артистов, и больше двух часов на берегах Банкоры раздавалась африканская музыка.

Как почти всегда бывает у первобытных народов, начальник запевал куплет, который потом повторялся всеми певцами. Музыканты играли, как кому вздумается, и можно себе представить, как это должно быть приятно для европейских ушей.

Разумеется, пение восхваляло, по обычаю древних, добродетели белых. Таким образом, благородные чужестранцы, удостоившие своим присутствием в эту минуту деревню Эмбоза, были сначала представлены как воины, знаменитые в своей стране, обладающие громадным количеством ружей и пороха и поразившие великое множество врагов. Через несколько минут шум сделался так велик, а нервы двух товарищей Лаеннека до того раздражены, что он пытался прекратить музыку, но напрасно. Негры начали воспевать достоинства искателей пальмового масла и их добродетель. А кончили, расхвалив их ловкость отыскивать яйца черепахи, убивать кайманов и заклинать духов. Они остановились только тогда, когда не могли уже ни кричать, ни колотить в инструменты, и старшины деревни объявили, что никогда не видали такого прекрасного приема.

Инструменты, употребляемые в этом странном концерте, заслуживают особого описания. Их было пять. Первый, без которого не может происходить никакое празднество, походит по своей форме на лютню, но изготовлен из очень тонкой кожи, струны сделаны из волос хвоста слона и из пальмовых волокон, натянутых от одного конца инструмента до другого и прикрепленных к нескольким кольцам; в различных местах от этих колец свисают маленькие железные и медные пластинки, издающие различные звуки. Когда дотрагиваются до струн, кольца шевелятся, приводят в движение пластинки, и из всех этих звуков выходит самая странная какофония, которая восхищает всех негров.

Второй инструмент употребляется для семейных церемоний, как, например, брак, рождение, похороны, и состоит из тонкой деревянной доски, которую натягивают, как лук, к ней привешивают пятнадцать длинных и сухих тыквенных бутылок различной величины, каждая из которых имеет вверху и внизу отверстие. Нижнее отверстие наполовину закупорено, а верхнее прикрыто деревянной пластинкой. Играющие привязывают к обоим концам инструмента небольшую веревку, которую надевают себе на шею, и с помощью двух палочек, концы которых покрыты материей, колотят по доске; звук сообщается тыквенным бутылкам и производит гармонию, столь же приятную, как и предыдущая. Потом идет инструмент, составляющий привилегию воинов. Он состоит из куска дерева длиной в один метр и покрыт доской в виде лестницы, то есть маленькими дощечками, расположенными в промежутках; на нем играют палкой. Этот инструмент имеет дар возбуждать мужество солдат, и было бы невозможно вести их на неприятеля без этого инструмента.

Часто преобразователи — они бывают везде — пытались в государствах Верхнего Конго уничтожить этот инструмент предков, но армия восставала с единодушным криком: «Отдайте нам инструмент наших предков!» Вопрос этот, несколько раз едва не породивший восстания и даже перемену династий, был предан забвению, и инструмент продолжал составлять радость военного сословия Конго.

Духовенство также имеет свой музыкальный инструмент; он состоит из большой тыквенной бутылки с широким дном и очень узким горлышком; ее наполняют кусочками железа и меди, и каждое утро ганги, или священники, встряхивают ее в продолжение получаса перед великим богом Марамбой, который будто бы находит в этом чрезвычайное удовольствие.

Наконец, инструмент королей и начальников состоит из двух тростников, входящих один в другой, с носиком вроде кларнета.

На праздниках, смотря по важности пиршества, берут два, три, даже четыре музыкальных инструмента, но только большие церемонии и королевские празднества имеют право на пять инструментов.

С нашими путешественниками поступили, как с Имбоко или самим великим Марамбой. Этикет после этого требовал угощения ромом. Все негры уверены, что белые всегда носят с собою крепкие напитки. Лаеннек заменил ром речью, в которой расхваливал мужество и добродетели эмбозских жителей, клялся великим Марамбой, что, вернувшись сюда, привезет бочонок драгоценного напитка. Громкие крики «ура» встретили это обещание. Старый король объявил вечер оконченным и пинками выгнал своих подданных. Прежде чем расстаться с друзьями, он повесил у входа леопардовую шкуру, касавшуюся ног статуи знаменитого Марамбы и имевшую дар привлекать расположение добрых гениев и удалять злых. Путешественники могли наконец насладиться покоем.

Все негры этой страны очень суеверны и очень привязаны к религии своих фетишей, или мокиссо. Эти божества напоминают древнюю мифологию Востока; одни властвуют над ветрами и громом, другие — над лесами, реками, прудами, скотом, здоровьем, счастьем, сохранением слуха, зрения, рук и ног; божества извещают об опасности при помощи признаков, которые ганги должны объяснить; они дают победу, поражают врагов и воскрешают мертвых. Каждый обладает властью, лишь ему принадлежащей и сосредоточенной в известных границах.

Мокиссо имеет статуи; одни представляют человеческие лица, другие — только палки, убранные наверху или украшенные грубой резьбой.

Негры приписывают этим мокиссо такие же страсти, как и людям, и находят, что следует им всем оказывать одинаковое поклонение, чтобы не прогневить ни одного.