Че Гевара. Книга 1. Боливийский Дедушка - Карина Шаинян

— Да что…

Сергей не успел договорить — Юлька развернулась и побежала прочь.

— Пойти что ли индейцам морду набить? — задумчиво спросил Сергей сам себя. — Нет, смысла нет, только в ментовку зря попаду.

Галерея постепенно наполнялась людьми. Сергей бродил по залу со стаканом виски в руке, перекидываясь ничего не значащими словами с посетителями. Сказал пару фраз какому-то журналисту. Расцеловал перед камерой панкующих двойняшек в россыпях булавок, блондинку и брюнетку, терпеливых натурщиц, с которых он рисовал свою версию Евы и Лилит. В общем, по настоянию Матвея старательно, хоть и без энтузиазма, работал лицом. Юлька не пришла, он одновременно и сожалел об этом, все-таки Юлька была на редкость живописна и украсила бы любое сборище, и радовался: неизвестно, какие выходки остались у нее в запасе. Семья Сергея опаздывала — то ли мама никак не могла собраться, то ли брат по обыкновению нашел самую глухую пробку в городе. Наконец они появились, и Сергей облегченно вздохнул — искреннее удовольствие родителей и чуть ехидное веселье далекого от искусства брата разбавляли чересчур богемную, на вкус Сергея, атмосферу выставки. Мама вплыла в зал, опираясь на руку мужа. Отец настороженно посматривал по сторонам, вглядывался в лица посетителей, пытался понять реакцию публики. Сергей с легкой болью подумал, что первый провал обошелся отцу дороже, чем ему самому. Подхватив пару бокалов, он двинулся навстречу. За спинами родителей, весело ухмыляясь, маячил младший брат.

— Ну как? — спросил Сергей, кивая на зал.

— Куча народу, — сказал Илья, озираясь. — Что они здесь забыли?

Сергей попытался отвесить брату подзатыльник, но тот привычно увернулся.

— Я старый сисадмин и не знаю слов любви, — ухмыльнулся он. — Но, кажется, это круто. Мне что, начинать гордиться?

— Давно пора, мелкий. Куда исчезла мама?

— Высматривает тебе невесту, как всегда, — ответил отец. — Я смотрю, в этот раз у нее большой выбор. Где ты находишь столько интересных девушек? Поделился бы с братом!

— Пока мелкий считает, что самая интересная часть девушки — это ее компьютер, делиться с ним бесполезно. Да и они как-то сами… — рассеянно ответил Сергей и оглянулся. — О, черт. Ее надо остановить… Пойдем, мам, я тебе покажу самое лучшее, — сказал он, подходя.

— Очень милая девочка, — сказала та, рассматривая Юлькин портрет. Двигаться с места она не собиралась, и Сергей обреченно встал рядом. — Экзотическая, но милая. Твоя знакомая?

— Мама, она выпила пять литров моей крови и хотела еще! Я не сомневался, что она тебе понравится.

— Делаешь вид, будто я какая-то гарпия, — чуть обиженно проговорила она. — А я просто…

— Просто хочешь, чтоб я остепенился и завел себе счастливую семейную жизнь, я помню. Не дуйся, мам, — он наклонился и чмокнул ее в щеку, — в другой раз.

— Я уже десять лет слушаю про другой раз.

— Ну так пора бы привыкнуть…

Он не успел договорить — налетел Матвей, подергиваясь, ухватил Сергея за рукав и потащил в сторону.

— Слушай, — жарко зашептал он, — какой-то тип завис у твоих коней в самолете и стоит там уже пятнадцать минут. Промаршировал прямо к ним, ни на что больше не смотрел.

— И что?

— А то! Пойди, поговори с ним хотя бы!

— Сам поговори, твоя работа.

— Какая работа, если ты их продавать не хочешь? Давай, давай, — Матвей подпихнул его под локоть.

Человека, завороженного картиной, звали Алекс Сорокин. Он выглядел на удивление невзрачно, настолько серо, что Сергей даже не мог уловить черты его лица — они как будто расплывались, ускользали, так что невозможно было ухватить суть. Это слегка беспокоило художника и заставляло держаться настороже. Но Алекс умел сразу расположить к себе. У него была бледная вежливая улыбка и беззащитные серые глаза, в которых мелькала легкая растерянность, Сергею сразу захотелось оберегать его от зубастых завсегдатаев и всячески брать под крыло, чтобы бедняга не потерялся в толпе снобов. Художник даже потянулся покровительственно похлопать Алекса по плечу — и с легким удивлением обнаружил, что вообще-то его собеседник не так уж мал ростом, как кажется — не намного ниже его самого. Убрав руку, Сергей с жаром принялся рассказывать о рейсе из Каракаса в Майами.

— Я вижу, вы много знаете о Че Геваре, — уважительно заметил Алекс.

— Больше, чем хотелось бы, — ответил Сергей, отхлебывая из стакана. — Я даже знаю, зачем он на самом деле устроил заварушку в Боливии.

— О! — неопределенно воскликнул Алекс, моргая. Сергей ухмыльнулся. Чертик, взбудораженный выпитым на голодный желудок виски и наивным видом собеседника, толкал его под руку, хотелось хулиганить.

— Че хотел дойти до одного старого монастыря и разбудить там революционного мегатерия, — заявил Сергей. — Это такой гигантский ленивец, — пояснил он и с изумлением увидел, как с его собеседника сваливается серенькая вежливая маска, и под ней проступают иные, намного более жесткие черты.

— Откуда вы знаете? — взвизгнул Алекс, но тут же взял себя в руки и вновь заулыбался дружелюбно и чуть растерянно, как человек, который подозревает, что его разыгрывают. — Интересная версия, — сказал он. — Сами придумали?

— У меня были видения, — пояснил Сергей с загадочной улыбкой и покачнулся. — Видения, — он помахал пальцем под носом Сорокина. — Я художник, мне положено…

В глазах у Сергея плыло, и он не заметил, как невинные глаза Алекса хищно сощурились, будто высматривая цель.

— Видения, не галлюцинации, — повторил он. — Заросшие тропы, дикие племена. Коллекционируют пальцы врагов, неприятные люди. Остальное съедают, но только не в пост, посты блюдут и празднуют рождество, Кураре. Вы ели когда-нибудь попугаев?

— Не довелось.

— Это невкусно, — утешил его Сергей.

— А вы хотели бы нарисовать этот монастырь? — спросил Алекс.

— Я рисую только с натуры, — возразил Сергей. — Я р-р-реалист.

— Понимаю, — кивнул Алекс, косясь на картину, где обнаженная девушка, сидя верхом на рыбине, гнала над ночным городом стаю дирижаблей.

— Видения, — пояснил художник. — Чертова девчонка не дала досмотреть. Не показала, что внутри.

Глаза Алекса превратились в щели. Слегка придерживая Сергея под локоть, он повел его вдоль зала. Приостановился у портрета Юльки, цепко оглядел его — разноцветные глаза, ладошка, скромно прикрывающая висящий на шее кулон. С веселым изумлением покачал головой.

— Эта девчонка? — спросил он художника. Сергей кивнул.

— Ведьма, — доверительно шепнул он. — Натуральная ведьма. Вот здесь еще… Танцует… И здесь. Дед — индеец, бабка — вообще нечто фантастическое, уж поверьте, я на коленях просил, чтобы она мне позировала… Ну, не просил, но собирался. А девчонка — натуральная москвичка, бывает же. Вот здесь, на бульваре, видите?