Бомба для империи - Евгений Сухов

– А откуда я узнал про два миллиона и предстоящую махинацию с ними? – спросил Ленчик.

– Конечно, ты узнал о предстоящей афере с двумя миллионами случайно. Когда ходил по поручению Совета директоров нашего акционерного общества в контору к «Гольденмахеру» уточнять сроки поставки рельсов и подслушал его разговор с Быстрицким.

– Давай подробнее, – попросил Ленчик. – Итак, я по вашему поручению отправляюсь на Малую Проломную в контору торгово-закупочной фирмы «Гольденмахер и компания»…

– Чтобы сообщить ее директору, что завтра деньги лягут на его счет, – продолжил мысль Ленчика Долгоруков.

– И чтобы уточнить сроки поставки первой партии рельсов из Германии, – тотчас добавил Ленчик.

– Верно! – одобрительно посмотрел на него Сева. – Ты приходишь, застаешь господина Гольденмахера на своем месте и сообщаешь ему радостную весть. Вы оба счастливы столь замечательным обстоятельством, возможно, выпиваете по этому случаю по рюмахе, и ты отправляешься восвояси, совершенно забыв…

– …поговорить о сроках поставки первой партии рельсов…

– Именно!

– Я решаю совершить променад по магазинам, – воодушевленно продолжил Ленчик, – часа два или три хожу по ним, совершаю покупки и вдруг вспоминаю, что забыл спросить господина «Гольденмахера» о сроках поставки первой партии рельсов…

Долгоруков снова на лету подхватил мысль Ленчика:

– Зная, что тебе придется отчитываться перед нами о своем визите в торгово-закупочную фирму, взявшуюся поставлять нам рельсы, ты возвращаешься в контору «Гольденмахера». Колокольчик на входе почему-то не звенит, и ты проходишь в контору, никем не встреченный.

– Я прохожу в помещение и слышу из дальней комнаты разговор…

– Да, – кивнул Всеволод Аркадьевич. – Говорит Гольденмахер. Голос второго человека тебе не известен…

– Стало быть, я не знаю этого Быстрицкого? – спросил Ленчик. – Ну, для полициантов?

– Нет, и никогда не видел. Но из подслушанного разговора ты понимаешь, что бенефициар будет рядиться под немца… Ну, так вот, ты слышишь, как Гольденмахер инструктирует неизвестного тебе человека, что и как он должен будет сделать завтра. И понимаешь, что этот Гольденмахер собирается попросту украсть наши деньги. Неслышно ты покидаешь контору и чешешь затылок…

– Понял, – сказал Ленчик. – А почему, узнав, что этот Гольденмахер собирается украсть два миллиона, принадлежавшие нашему Акционерному обществу, я тотчас не рассказал об этом вам?

– Давай подумаем вместе… А с тобой, – Всеволод Аркадьевич весьма дружески посмотрел на партнера, – приятно работать.

– Спасибо, – Ленчик потупил взор, ибо похвала Долгорукова, случающаяся столь редко, была сродни бальзаму на душу.

Всеволод поднялся и стал расхаживать по кабинету, пыхтя сигарой. За окнами уже стояла ночь, и где-то вдалеке лаяла собака, создавая впечатление, что кроме них троих, Севы, Ленчика и этого лающего пса, в окружающем мире никого больше не существовало.

– Может, я просто не успел рассказать вам о замысле Гольденмахера? – задал вопрос Ленчик.

– Не годится. Возможности, чтобы рассказать остальным членам Совета директоров нашего акционерного общества о намечающейся краже двух миллионов рублей Гольденмахером, у тебя имелись, – отверг его предложение Долгоруков. – Перво-наперво, когда ты вернулся из его конторы, потом, когда мы ехали на пароходе.

– А может, я просто не поверил в этот подслушанный разговор? – так, на всякий случай, спросил Ленчик.

– Не-ет, ты пове-ерил, – протянул Сева и хитро глянул на него. – Поэтому и придерживал эту информацию и никому пока не хотел ее сообщать.

– А может, шантаж? Я проникся желанием заполучить от этих двух миллионов свою долю?

– Интересная мысль, – оценил Долгоруков предложение Ленчика. – Но не очень логичная. Ты – единственный из директоров «Акционерного общества Казанско-Рязанской железной дороги», кто не дворянин и не купец. Ты выбился в люди из самых низов. У тебя имеется возможность продолжить свой карьерный рост и стать очень богатым человеком – официально и законно, имея от строительства и дальнейшей эксплуатации «железки» свой процент до скончания века. Тебе нет никакого резону бросать все на полпути и уходить в подполье, заимев пускай даже треть от этих двух миллионов. Это конец пути для тебя… Нет, нелогично, согласись.

– Согласен, – кивнул Ленчик, приняв резонные доводы Всеволода Аркадьевича. – Тогда почему все же я не рассказал о намечающейся краже?

– Именно потому, что ты выбился в люди из самых низов, – ответил, улыбаясь, Сева. – Ведь остальные директора акционерного общества выше тебя по социальному происхождению и интеллекту. Следовательно, тебе необходимо было чем-то выделиться среди них. Выделиться тем, чего у них нет, и тем самым сравняться с ними. Поэтому о краже ты ничего и не рассказал. Потому что захотел…

– Стать героем! – добавил за Долгорукова Ленчик.

– Именно! – просиял Сева. – Браво! Именно героем! Ты захотел сам предотвратить эту аферу с немцем и получением по аккредитиву двух миллионов рублей и с триумфом вернуть их нашему акционерному обществу. Ты – герой! Тебе рукоплещут остальные директора акционерного общества. Более того, теперь они твои должники, ведь ты спас их детище от банкротства, а их самих – от нищеты и прозябания…

– Однако я не успеваю стать героем, потому что попадаю в участок после инцидента на пароходе.

– Точно.

– И когда меня в участке прижимают, сообщаю об афере с двумя миллионами полиции. Чтобы как-то выгородить себя, ну и предотвратить «кражу века».

– Тоже верно, – согласился Сева.

– Тогда все ясно.

– Я доволен, – ответил на последнее заявление Ленчика Всеволод Аркадьевич. – А еще я горжусь тобой.

– Ну, уж… – снова стало неловко Ленчику.

– Это правда.

– Да перестань ты…

– Послушай, – Долгоруков серьезно посмотрел на Ленчика, – я часто вру?

– Не понял.

– Ну, лгу я часто? – повторил свой вопрос Всеволод Аркадьевич.

– Нет, – недоуменно ответил Ленчик. – Я такого вроде и не припомню вовсе.

– Во-от. Не вру я и сейчас…

– Благодарствую, – слегка зардевшись, сказал Ленчик.

– Не могу не сказать тебе еще об одной опасности, – посмотрел Сева прямо ему в глаза после недолгого молчания.

– Это насчет Густава?

– Да, насчет Густава.

– А что Густав? – спросил Ленчик и принялся размышлять вслух, как его когда-то учил Долгоруков: «Думай вслух, когда надо что-то решить серьезно. Спорь с собой. Выдвигай предположения и опровергай их. Будь одновременно в двух ипостасях: думающего и его оппонента. Тогда решение оформится быстрее и правильнее». – О том, что произошло, Густав так или иначе узнает. Скорее всего, от Луки. Мне думается, тот найдет способ сообщить Густаву о том, что произошло.

– Я тоже так думаю, – согласился Всеволод Аркадьевич.

– Это будет информация из первых рук, а потому наиболее достоверная, – продолжил Ленчик свои мыслительные изыскания. – И Густав поймет, что на этот раз его не «кинули», а промах допустил сам Лука… конечно, при моем участии, – добавил он.

– Вот это-то меня и беспокоит, – произнес Долгоруков с нескрываемой тревогой.

– А что я? – посмотрел на него Ленчик. – Я – мелкая сошка, с которой Густав просто не захочет связываться. Не по рангу ему это будет. Сам посуди: где он и где я. Это же несравнимо… Главное – вы ни при чем, и это ему будет известно от Луки.

– Не факт, что он подумает именно таким образом и уж тем более примет это, – заметил Сева.

– А нам начхать, что и как он там подумает, – горячась, сказал Ленчик. – Главное, что он предпримет. Вряд ли он зашлет к нам «второго Луку» с прежними целями. Скорее всего, смирится с потерей денег…

– Не забывай, что мы остались у него в должниках, – задумчиво произнес Всеволод Аркадьевич.

– Можно подумать, что у него больше нет дел, как только выбивать долги из своих должников, – хмыкнул Ленчик, скорее для успокоения Долгорукова.

Но это не сработало. Всеволод сказал:

– Насколько мне удалось узнать этого человека, он ничего не прощает…

– Совсем ничего?

– По крайней мере, обид, – не сразу ответил Всеволод Аркадьевич. – А то, что мы его кинули, – несомненно, обида для него личная. Он чувствует себя оскорбленным.

– Ах, какие мы нежные…

– Не шути так, – сказал Долгоруков. – При нашей встрече Густав рассказал мне один интересный и поучительный случай. Четыре года назад некий господин, который был должен организации Густава шестьдесят тысяч франков, решил их не отдавать. Он сменил имя, изменил внешность и тайком уехал в захудалый портовый городок президентской республики Уругвай прямо на границе с Аргентиной. Чтобы, если что, по-быстрому свалить за рубеж. Так вот, за неделю перед моей встречей с Густавом его нашли с перерезанным горлом и стофранковой банкнотой во рту. Было не похоже, что Густав лжет… Просто рассказал об одном частном случае из своей практики. А потом добавил, что тот, кто хочет, чтобы все было шито-крыто, слишком многого хочет. Часто так не бывает; в нашей афере могут случиться бреши, о которых мы даже не подозреваем.