Порхай как бабочка, жаль как пчела - Юлия Флёри

А теперь наступило утро, суровое, настоящее. Я лежала, с головой укрывшись одеялом, Дима сидел где-то рядом и тормошил меня, пытаясь разбудить.

– Дима, пожалуйста. – Простонала я.

– Солнце, выгляни в оконце! – Весело пропел он, вот уж… любитель мультфильмов!

– Дима…

– Я ухожу на работу.

– Иди. Я обещаю, что не стану тебя обворовывать, и обязательно захлопну дверь, когда буду уходить. Только не сейчас.

Я надеялась, что мой голос звучит жалобно, но понимала, что то, что я слышу сама: что-то грубое, охрипшее – это и есть я. На мои мольбы Дима по-доброму рассмеялся.

– Не надо захлопывать, закроешь на замки. Я на тумбочке оставляю дубликаты ключей. Отдыхай.

И всё? И меня не выгонят на улицу? Спасибо тебе, добрый человек.

Следующее пробуждение, судя по всему, наступило гораздо позже предыдущего. Я вылезла из-под одеяла, когда вовсю светило солнце, пальцами раздвинула опухшие веки и невнятно промычала от нахлынувших ощущений. И в них был всё: и мой похмельный синдром, и следы бессонной ночи и, о чудо, я осталась жива, но теперь ноет всё моё несчастное тело. Дима постарался на славу. Бёдра, талия, живот – всё в некрасивых багровых пятнах, и боль от них соизмерима с их внешним видом, промежность саднит от раздражения, на той части тела, которую я могу осмотреть, видны несколько крупных засосов. И я в майке. В его майке. Надо же, не пожалел… или пожалел себя, ведь зрелище теперь не из приятных. Я не помнила, как он меня одел, но кроме майки на мне были так же трусы, х-м, мужские, красивые, с какой-то надписью на русском, но мозг отказывается воспринимать информацию. Я еле-еле встала с кровати и направилась в душ. Не знаю, который раз за последние сутки, но дорогу я точно запомнила. По ходу заметила, что у меня стёрто одно колено, стало интересно, почему только одно, но в ту секунду я уже вспоминала, прикрывает ли колени моё платье, вспомнила, что прикрывает, и всё остальное стало не так важно. Из душа я вышла практически другим человеком, у которого по-прежнему всё болело, но теперь я не была похожа на жертву пчёл и вообще благоухала свежестью. Внимательно изучила всю связку ключей, предварительно прикинула, какой куда вставлять и покинула квартиру.

– Алеся Вадимовна. – Окликнул меня молодой парень из службы охраны, и я дёрнулась от неожиданности, не понимала, почему он зовёт меня по имени и что хочет.

– Да. – Робко ответила я, стоя в пол-оборота.

– Дмитрий Анатольевич просил передать вам ключи от автомобиля.

И парень протянул мне брелок.

– Нет, спасибо, я уже вызвала такси… а ключи от квартиры тоже вам оставлять?

– Нет, – он немного смутился, – ключи вы забираете с собой.

– Да? Хорошо. Или у вас что-то ещё?

– Нет. Это всё.

– До свидания.

Такси я предпочла ждать уже вне дома, хотя и чувствовала, что за мной наблюдают, если не через прозрачную дверь, то через камеры наблюдения точно. И от этого чувствовала себя неловко, я вообще краснела от одной мысли о том, что происходило здесь ночью, что я позволила себе и что позволила ему. А уж тем более, если учесть, в каком состоянии я вчера сюда заявилась, то и говорить нечего. Показалась во всей красе.

Дома оказалось не лучше, а может быть даже хуже. Мама встретила меня во всеоружии. Чтобы не шокировать её, я предварительно переоделась, облачившись в закрытый костюм из лёгкой ткани (у меня в доме кондиционера не было, и я рискнула задохнуться), а уж когда спустилась…

– Ты где была?

Мать спросила это таким спокойным тоном, что я сразу же насторожилась.

– Разводилась.

– И как, успешно?

– Как видишь.

Я стояла к матери спиной, почему-то боялась повернуться.

– А где ты провела ночь?

Я напряглась и замерла, перестала звенеть чашкой, так и не насыпала сахар, а мама ждала ответа. Без лишних эмоций, без повторения вопроса. Это не хорошо.

– У Марины.

– Не ври! – Хлопнула она ладонью по столу, и я подскочила на месте и теперь повернулась.

– Ты чего кричишь?

– Я спросила тебя, где ты была?! – Сорвалась она на откровенный крик.

– А я не хочу тебе отвечать!

– Нет, ты мне ответишь. – Прошипела она и за долю секунды оказалась рядом со мной, дёрнула за спортивную куртку, обнажая несколько засосов на груди, они не прятались под майкой. – В кого ты превратилась!

– В кого? – Так же с вызовом крикнула я, мать оттолкнула и показательно сняла куртку, обнажая руки.

– А ты не видишь?

– Ты мне сама скажи! Что, не знаешь, как это называется? Я подскажу: девка-однодневка. Да! Я отмечала свой развод с мужиком. С тем, с которым захотела. И не надо смотреть на меня такими глазами, я свободная женщина и имею на это право!

– Право на что? Ты поэтому бросила Олега?

– А ты считаешь, что я его бросила?

Я упёрла руки в бока, мне не верилось, что я это слышу. Мать осуждает меня? За что? За то, что я поберегла её сердце и не выложила всю правду?

– Да. Я так считаю.

– Хорошо. Да. Я бросила Олега. Потому что жить с ним стало невозможно.

– Мы должны терпеть, мы должны разговаривать, на то у нас и язык, чтобы мы могли объясниться.

– О чём разговаривать? Ты ведь не знаешь, что он сделал.

– Да что такое он мог сделать, что ты в один день приняла подобное решение, лишила сына отца?!

Впервые за четыре месяца вновь вернулась в тот вечер, я так и не пережила его, не выплакала, и сейчас мои губы затряслись, а из глаз выкатилась первая слеза.

– Мама, он снова украл деньги. Чужие деньги.

Мама села на стул и смотрела на меня.

– Много. Намного больше, чем в прошлый раз. И его на этом поймали.

Я старалась говорить спокойно, сдерживалась, считала в уме до десяти, но помогало это не всегда и редкие громкие всхлипы вырывались из моей груди.

– А потом он продал им меня.

– Что значит продал?

– А то и значит. Он сказал, что по чёрным схемам отца, я могу отработать его долг. И в тот вечер повёл меня к тому человеку, которому должен.

Мать прикрыла рот ладонью и смотрела на меня испуганными глазами. Я помнила эти глаза, точно такие же были, когда убили отца. И мать как никто понимала, что сделал Олег.

– Но так получилось, что тому человеку деньги были не нужны и он сказал, что если я с ним пересплю, то он спишет долг Олегу. И Олег промолчал, мама. Сказал, что сама должна решать. Мама, он помолчал! – Взвыла я, но вовремя успокоилась. – И я отказалась.

– Это они, эти люди делали это с тобой?

Мама бережно провела рукой по моему плечу, на котором отчётливо были видны следы крепких пальцев.

– Нет. Это не они. Я отказалась и на этом всё. Поэтому я и подала на развод. И я не хочу, чтобы Антон виделся с Олегом. И не вздумай им помогать.

– Господи, дочка, – теперь рыдала мама, – да если бы я знала… почему ты мне сразу всё не рассказала, Игорю? Он бы всё решил.

– А нечего решать.

– Как же? Они ведь тебя не оставят, ты же знаешь, что таким людям всегда мало.

– Мама, я же сказала, что всё. Забудь. Словно ничего и не было.

– Но…

– Я знаю этого человека. И я ему не нужна. Всё.

Я вернулась в комнату, легла на кровать и тихо расплакалась. Плакала долго, и обо всём, в частности о том, что всё закончилось, а я к этому снова не готова. Мне было плохо, одиноко, тоскливо. Ещё ни разу так хреново себя не чувствовала, а самое главное, я не знала, что мне теперь сделать. Изначально эта ночь была как месть, за мою разбитую жизнь, но получилось так, что хуже я сделала только себе.

Ближе к вечеру зазвонил мой телефон. Это был Дима.

– Привет, – весело говорил он в трубку, а у меня в груди всё сжималось, – я дома, а тебя нет. Непорядок. Хочу тебя увидеть.

– Я не приду. Никогда.

– Та-ак. Это что ещё за новости?

– Дима, всё, я больше не хочу тебя видеть. – Я сама испугалась своего голоса, хриплого, без тени эмоций.

– Я сейчас приеду.

– Не надо, я всё равно тебе не открою. – Запаниковала я.

– А вот мы и проверим.

Что-то внутри меня оборвалось: он меня не отпускает. Но и с ним быть не могу, я его не понимаю.

Вот, значит, как, красавица… посмотрим.

Алеся пришла ко мне в самый неудобный момент, что тут скрывать, свидание у меня, ну, или что-то вроде того. Симпатичная девчонка, познакомился два часа назад. Я предложил, а она не отказалась. Удачный вечер сейчас как нельзя кстати. И вдруг звонок в дверь, странно, охрана не предупредила, что кто-то поднимается… Решил не отвлекаться, но нежданный гость оказался слишком настойчивым и когда я понял, что уходить он не собирается, злой от неудовлетворённого желания и от нахальства некоторых особо одарённых, я распахнул дверь. К своему удивлению, никого за ней не обнаружил. Наверно, если бы дверь не распахнул, а немного приоткрыл, то и не заметил бы шевеления у стенки. Посмотрел и ошалел: Алеся… пьяная в стельку, даже на ногах не стоит. Первой мыслью было отшлёпать поганку и отправить домой, но она так смотрела, что эту мысль отмёл сразу же. Она разглядывала меня без особого интереса, наглости и смелости ей, конечно, придал алкоголь, и она всё поняла. В подтверждение моих мыслей, Алеся тут же сделала попытку заглянуть в квартиру и теперь смотрела на меня ещё более нагло и более уверенно, но это не портило общей картины, она была прекрасна. Слегка растрёпана от летнего зноя, с мутными глазами, не могла отойти от стены, и была так соблазнительна, что я захотел её. Меня не возбуждают пьяные женщины, но она исключение во всём. Про свою новую знакомую забыл в ту же секунду, когда она провела язычком по губам, наверняка случайно, возможно и сама этого не заметила, но я слетел с катушек. Приблизился, вдохнул её аромат и уже не сомневался в своих действиях.