Особый агент - Вера Чиркова

  Теперь пора было отправляться за Триком. Однако идею насчет внешности Руиза я больше не считал такой уж удачной. Поэтому пришлось вернуться в спальню, и переодеться в самого банального служащего. В Марофеле, как и в любом городе, их сотни, с такой внешностью я могу не опасаться привлечь чье-нибудь особое внимание. Вот только машиной теперь воспользоваться уже не придется, она у меня слишком заметная, чтобы принадлежать простому служащему. Да и идти напрямик через дверь мне как-то расхотелось.

  Поглаживая себя по головке за то, что не додумался выдать Руизу секрет потайного хода, хотя, если честно признаться, уже был почти готов, я запираю дверь своей спальни изнутри на задвижку и отодвигаю зеркало. За ним покрытая паутиной крепкая каменная стена, даже на простукивание не выдающая своего секрета.

  Интересно, чем таким занимался афиец, построивший этот замок? Нажимаю тайный рычаг и, без малейшего скрипа, дверь открывается. А вот уж об этом позаботился я, как и о том, чтобы на протяжении всего тоннеля было электрическое освещение. Войдя в проход, ставлю на место зеркало, закрываю дверь и начинаю спуск по узенькой лестнице, идущей внутри стены. У этой лестницы есть еще один секрет, в каждую из комнат, мимо которых я прохожу, сделан потайной глазок. Я никогда этим не пользовался, потому что установил микроскопические видеокамеры во всех интересующих меня помещениях.

  Дверца в конце тоннеля ведет в незаметную с дороги, узкую расщелину в скалах, заросшую кустарником. Отсюда до города несколько сотен метров по протоптанной крестьянами дорожке. Каждое утро они спускаются здесь в город с бидонами молока и корзинами с сыром, творогом, маслом.

  Обдумывая, с чего мне начать поиски Трика, я бодро топаю среди буйно цветущих трав и кустарников, когда сбоку от меня внезапно раздается треск и на дорожку вываливается грязно- белый меховой ком внушительных размеров. Не успев ничего сообразить, инстинктивно отпрыгиваю в сторону и начинаю лихорадочно рыться в кошеле в поисках оружия. И тут из кустов доносится такой заразительный хохот, что мне поневоле становится стыдно. Потому что животное садится среди травы и, обрывая лапами самые сочные стебли, сует их в рот. Как я мог не узнать шаку - афийскую корову, ведь видел их на базаре сотни раз! Мохнатые местные коровы мало напоминают дойных животных, виденных мною в других мирах. Больше они похожи на медведей из моего мира, и по совместительству служат своим хозяевам охранниками.

   И тут мне приходится открыть рот еще раз, потому что из кустов в обнимку с малорослым тагларцем появляется афийка! Они хохочут надо мной и отпускают шуточки насчет того, чем я хотел сражаться с шаку, ручкой или расческой?!

  А я пожав плечами, спешно ухожу от них, раздумывая по пути, как могло случиться, что афийская девица совсем не стесняется того, что ее застали в таком недвусмысленном общении с тагларцем. Еще полтора-два года назад отец за такую шутку запер бы дочку в подвале и не выпускал до свадьбы.

  Тагларцы коренные жители этого материка и занимают лучшую его часть, богатые субтропики на севере. Пища там буквально падает в рот с каждого дерева, поэтому утруждать себя работой мужчины не привыкли. Собирают плоды и обустраивают нехитрый быт женщины, мужики же заняты бесконечными состязаниями. В танцах, прыжках, метании копий, да во всем!

  Они не очень красивы на мой взгляд. Коренастые, черноглазые, с кудрявыми короткими рыжими волосами и медной кожей в своих шортах и вязаных шапочках на головах тагларцы чем-то напоминают мне гномов со старинных картинок.

  Афийцы наоборот, очень красивая нация. Высокие, темноволосые, пропорциональные, с оливковой кожей правильных лиц и большими серыми или голубыми глазами. Но не это определяет мои симпатии как коммуникатора. Афийцы еще и очень трудолюбивый и одаренный народ, далеко опередивший в своем развитии остальные расы Корвана.

  На этот континент они пришли после трагедии разыгравшейся на их родном острове Афия около тысячи лет назад. Вулкан, занимавший центр Афии, считался потухшим, но после нескольких тысячелетий спячки внезапно начал подавать признаки жизни. Причем все чаще и мощнее.

  Вартор, правящий король Афии того времени, был одним из самых просвещенных людей в королевстве. Он всерьез занимался различными науками, в том числе геологией и первым предсказал грандиозные разрушения. И отдал приказ срочно строить корабли и лодки. Афия, являвшаяся к тому моменту торговым центром Корвана и так имела их немало. Однако чтобы вывезти всех, требовалось намного больше, поэтому все жители вышли на верфи.

  Помогали даже дети и старики, а когда подземные толчки стали почти непрерывными, король приказал всем покинуть остров. Сила его авторитета была столь высока, что случаев неповиновения не было. Но никто не мог сдержать слез, когда родина скрылась за горизонтом. По приказу короля, пока строились новые корабли, уже построенные не стояли без дела. Отправленные на поиски места, где бы народ Афии мог переждать катаклизм, они остановили свой выбор на пустынных предгорьях южной части материка Тагл и начали перевозить туда детей, женщин, стариков, животных и запасы продовольствия.

  Всего две недели прошло с того дня, как королевский флот бросил якоря в удобной бухте на западном побережье Тагла. Не успели еще переселенцы обжиться во временных, как они считали, убежищах, как вулкан взорвался. Взрыв был такой силы, как пишут историки, что две недели над материком стояла кромешная ночь. Волна выбросила корабли афийцев на скалы и разметала в клочья все, что хранилось на берегу. Зато люди остались в живых.

  Когда тучи рассеялись, Вартор послал на разведку уцелевшие корабли. Но печальные вести принесли они, вернувшись на берега Тагла. У афийцев не было больше родины. Лишь несколько посыпанных пеплом скал торчало на месте Афии. Нелегко было начинать все с нуля, но трудолюбие и воля сделали свое дело. Через несколько десятков лет дижанцы, потрясенные гибелью Афии, добрались до берегов Тагла и их изумленным взорам предстали каменные дома и молодые сады Марофеля, новой столицы афийского народа.

  Раздумывая над историческими событиями я быстро дошел до окраины города. С этой стороны у Марофеля не было стен, потому что выше моего замка и дороги к горным деревням были только покрытые вечными снегами Айлинские горы. Мой приход никого не заинтересовал, было время обеда и улицы, харчевни и магазины были полны спешащими по делам людьми. Я шел и попутно прислушивался к разговорам о казни Трика.

  Однако такое неординарное событие, как первая трансляция казни, казалось, почти никого не тронуло. Лишь несколько раз я услышал вскользь брошенные слова или обрывки фраз, а в основном люди говорили об обыденных делах. Это показалось мне очень странным, как и слишком большое количество вязаных шапочек во дворах и улицах. Тагларцы и раньше изредка попадались в городе, но теперь их было почти четверть населения. Вот в лавочке торгует тагларец, другой правит повозкой, запряженной низкорослыми, мохнатоногими лошадками, третий тащит корзины с зеленью.

  У меня от удивления все время был полуоткрыт рот. Год назад я сам сообщал в отчете, что за малым исключением тагларцы ленивы и беспечны. А сегодня шагу не могу ступить, не наткнувшись на деловито бегущего куда-то тагларца. Что за событие заставило их так резко переменить привычный образ жизни на чужой?! А самое главное, почему никто из агентов, работающих в Марофеле и других городах Афии, не обратил на это внимание?!

  Решив, что займусь этим явлением сразу после того, как разберусь с Триком, сворачиваю в боковой переулок, ведущий к дому его матери. Старый каменный дом, стоящий в глубине сада, я надеялся найти по памяти, или спросить кого-нибудь. Однако все оказалось значительно проще. Я нашел бы этот дом, даже если бы на тротуаре перед запертой калиткой и не стояли два человека в мундирах королевской стражи - кохры. Просто сам тротуар не было видно из-за огромной кучи цветов, разбросанных вокруг. Вот это новость! Оказывается, я не так уж одинок, как считал, в своем неприятии смертной казни! Несколько женщин с букетами в руках шли мне навстречу, и, несмотря на предупреждение кохров, начавших орать задолго до того как женщины поравнялись с калиткой, бросили через забор свои цветы. Разъяренные стражи с таким подозрением встретили мое приближение, что мне пришлось пройти мимо с самым равнодушным видом, какой я смог изобразить. О том, чтобы обратится к ним с вопросами, не могло быть и речи. Обойдя этот ряд домов вокруг, я решил подобраться к дому сзади.

  Наверняка Трик тоже не решился идти напролом. Даже в облике Эзарта.

  Сзади, сады, окружающие постройки, были загорожены высокой изгородью, через которую вырывались наружу ветви буйно цветущих кустов и деревьев. Это еще раз напомнило мне, что в Афии сейчас весна. Я топал по еле заметной тропке между заборами и глубоким овражком, по дну которого текла еще бурная от талого снега горная речушка. На другом, каменистом берегу виднелась сквозь кусты городская стена с чередой сторожевых башен.