Географ глобус пропил - Алексей Иванов

— Не говори про Надю, — попросил Служкин. — Она поступила правильно и честно. Я ее не виню. Я сам, можно сказать, всего этого добился самоотверженным трудом.

— Ты слишком добрый, Витенька… А они воспользовались тем, что ты можешь собою пожертвовать. Только стоило ли жертвовать для них? Я знаю, что ты переживаешь. Ты сильный, но мне тебя ужасно жалко. Ты не расстраивайся… Не думай, что тебя никто не любит. Плюнь на них. Я тебя люблю, всегда любила и буду любить. Ты единственный, кого я могу любить.

— Я тебя тоже очень люблю, Сашенька, — ответил Служкин.

Из дверей конструкторского бюро выглянула какая-то тетка.

— Рунева, хватит обниматься, дело ждет! — крикнула она.

— Сейчас иду, — ответила Саша, не оглядываясь и не делая попытки высвободиться из рук Служкина. Тетка захлопнула дверь, и Саша вдруг горячо зашептала: — Витенька, я очень-очень хочу, чтобы ты пришел ко мне сегодня… Отпросись, соври, убеги — но приходи, на всю ночь, до утра… Я умру сегодня без тебя, Витенька…

— Вот тебе и раз! — ошарашенно вырвалось у Служкина.

— Обещай мне, что придешь!.. — умоляюще требовала Сашенька.

— Обещаю, — сказал Служкин.

Он вышел из заводоуправления совершенно обалделый. Дома он лег на диван и с головой укутался одеялом. Через час пришла Надя, привела Тату. Служкин лежал по-прежнему.

— Ты чего в постель залез не раздеваясь? — спросила Надя.

— Я заболел, — ответил из-под одеяла Служкин.

Еще спустя час он вылез и набрал на телефоне номер Ветки.

— Алё? — быстро отозвалась Ветка.

— Будьте добры Колесникова к телефону, — чужим, хриплым голосом попросил Служкин и вскоре услышал солидное милицейское откашливание.

— Колесников, — строго сказал Колесников.

— Служкин, — в тон ему сказал Служкин.

Колесников некоторое время мучительно мыслил.

— Слушай, — избавил его от страданий Служкин. — Я сегодня встретил Руневу. Она Ветки боится и не звонит тебе. Она просила передать, что ждет тебя сегодня на ночь.

— Э…— отупел Колесников. — Она?.. А-а… Блин, классно! Спасибо, Витек, что позвонил! Спасибо!

— Да не за что, — ответил Служкин и повесил трубку.

Лишь бы не соскучиться

После уроков Градусов, коварно изловленный Служкиным, сопя, мыл пол в кабинете географии, а Служкин с отцами обсуждал предстоящий поход. Служкин сидел за столом, расстелив перед собой потрепанную карту. Придвинув стул, рядом основательно устроился Бармин. Овечкин и Чебыкин уселись напротив за парту. Деменев притулился на подоконнике. Тютин тревожно торчал за плечом у Служкина и с ужасом вглядывался в извилистую линию реки.

— Вы давайте все конкретно объясните, — потребовал Бармин.

— Объясняю конкретно, — начал Служкин. — Выезжаем в четверг вечером, ночью в Комарихе пересадка, и утром мы на станции Гранит.

— Вот она. — Бармин на карте прижал станцию ногтем, чтобы она не убежала, как таракан.

— От станции до реки километр. На реке собираем катамаран.

— Целый километр? — охнул Тютин. — А точно? Не три? Не пять?

— А катамаран нас выдержит? — осведомился Бармин.

— Выдержит… Ну и дальше плывем пять дней.

— Деревни по пути будут? — выяснял Бармин.

— Одна. Межень. Вот она.

— А чего интересного мы на реке увидим? — спросил Овечкин.

— Много разного… Расскажу по ходу пьесы.

— А погода, погода какая будет? — беспокоился Тютин.

— Не знаю, не Господь Бог. Плохая, наверное.

— Промокнем, простудимся…— страдальчески прошептал Тютин. — Виктор Сергеевич, вы умеете первую медицинскую помощь оказывать?

— Последнюю умею. Медными пятаками глаза закрывать.

— Лишь бы не соскучиться, — плотоядно сказал Чебыкин, — а погода — фигня. Порогов бы побольше, завалов там лесных, чтоб по-пырому.

— Порог будет перед Меженью, Долган — да? — вспомнил Бармин.

В дальнем конце кабинета Градусов яростно запыхтел и начал швырять шваброй стулья.

— А сколько у нас палаток будет? — продолжал допрос Борман.

— Одна на всех. Я возьму большую шатровую.

— Чур, я посередине сплю, — быстро вставил Тютин.

— А жратвы хватит?

— Я оч-чень много ем…— тихо шепнул Тютин на ухо Служкину.

— Хватит, — заверил Служкин. — Раскладку я сегодня вечером составлю, а вы завтра зайдите ко мне и перепишите, кому чего и сколько покупать.

Служкин и отцы еще долго обсуждали все тонкости, потом Служкин диктовал список снаряжения, перечень вещей и одежды, высчитывал цены. Все это время Градусов сидел на задней парте и задумчиво возил шваброй в проходе. Наконец отцы двинулись на выход, озабоченно переговариваясь. В кабинете, кроме Градусова, как-то незаметно остался Деменев.

— Виктор Сергеевич, — блестя глазами, негромко спросил он. — А девки? Девки же еще хотели!..

— Какие девки? — удивился Служкин.

— Ну… Митрофанова с Большаковой.

— Почему же они мне-то ничего не сказали? Я как должен про их намерения узнавать — гадать на бараньих кишках?

— Они стеснялись.

Деменев выбежал и через некоторое время втолкнул в кабинет смущенных Машу и Люську. Увидев Служкина, Люська вдруг почему-то вытаращила глаза, словно бы ей до этого сообщили, что Служкин умер и уже погребен. Служкин указал девочкам на парту перед собой.

— Значит, в поход хотите?.. — переспросил он, глядя на Машу.

Маша посмотрела на Служкина и покраснела.

— Чего вы это вдруг разохотились?.. — риторически спросил Служкин, но Люська оказалась словно бы неожиданно потрясена этим вопросом и ошеломленно уставилась на Машу, будто прозрела: «А чего это и вправду мы такие дуры?..»

— Поход — это ведь дело муторное, — передвигая по своему столу различные предметы, сказал Служкин. — Придется таскать тяжести, трудно ехать, спать в сыром спальнике, все время что-то делать — ставить палатки, варить жратву, отскребать котлы в ледяной воде… Будет грязно, холодно, непременно попадем под дождь, стрясутся какие-нибудь беды, а крыши над головой нет, горячего душа нет, и все трудности надо преодолевать самостоятельно. А мы будем неприлично ругаться, пьянствовать, и никто даже не попытается хоть маленько за вами поухаживать, помочь…

— Ну и что? — негромко сказала Маша и пожала плечами.

— Можно подумать, пацаны здесь за нами ухаживают! — возмущенно выпалила Люська.

— Ну смотрите… А родители вас отпустят?

— Отпустят, — твердо пообещала Маша.

— Меня уже отпустили! — независимо заявила Люська.

— А денег на эту затею у вас хватит?

— Хватит! — тотчас сообщила Люська. — А сколько надо?

— Ох, девчонки…— вздохнул Служкин, складывая руки. — Ищете вы приключений на свою — знаете что?

— Что? — испугалась Люська.

— Знаем, — печально согласилась Маша.

— Ну, тогда давайте записывайте.

Служкин заново начал перечислять все параметры похода. Маша не стала записывать, надеясь на Люську, и задумчиво глядела куда-то в сторону, чтобы не встретиться со Служкиным глазами. Служкин диктовал и смотрел на Машу. Люська лихорадочно строчила в тетрадке какие-то магические заклинания: «…свтр 2 шт тр 1 бр 1 штан бол 1 бот сапг нск шрст побольше…»

— Сама-то потом поймешь свои шифровки? — насмешливо спросил Служкин, и Люська, не поднимая головы, фыркнула, сдув с лица упавшую челку.

— Ну а за списком продуктов завтра придете ко мне вместе с пацанами, — в заключение сказал Служкин.

Люська кивнула и начертала: «за жртв зв с пц к Геогрф».

Деменев увел девочек. Служкин закурил, блаженно щурясь, и вдруг увидел, что на том месте, где только что сидели девочки, из клубов дыма материализовался Градусов — маленький, нахохленный, носатый, рыже-растрепанный и красный от злости.

— Виктор Сергеевич, — проскрипел он, — а меня в поход возьмете?

Служкин медленно поголубел от изумления.

— Тебя? — переспросил он, пытаясь заглянуть Градусову в лицо.

Градусов тяжело занавесил глаза бровями и мрачно уставился куда-то назад через плечо.

— Слушай, Градусов, — сердечно произнес Служкин, — а ты что, не помнишь, как ты меня весь год доставал? Тебе напомнить, что ли?

— Не надо, — буркнул Градусов, слезая с парты. — Я и так знал, что не возьмете…

Он отпихнул с дороги стул, забросил за спину свой идиотский ранец с шестью замками и катафотами и пошел на выход.

— Постой, — окликнул его Служкин.

Градусов, уже распахнувший дверь, остановился в проеме, недоверчиво покосившись на Служкина. Служкин, не торопясь, снова закурил.

— Знаешь, сегодня у меня неожиданно счастливый день, — сказал он Градусову. — Поэтому я никого не хочу огорчать, даже если кто этого и заслуживает… Приходи завтра ко мне вместе со всеми: получишь свой список продуктов.

Уважительная причина для святости

Когда заявился Служкин, Ветка ожесточенно лепила пельмени. Она сидела за столом в криво застегнутом, испачканном мукой халате, спиной к окну. Во все окно пылал закат. На его фоне Ветка выглядела черной, как черт. Ее лохматые кудри испускали дымные лучи наподобие лазерных.