Физрук 2: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

После стали разбирать успеваемость и поведение конкретных учащихся, стараясь при этом не упоминать Степанова, ибо он был сыном отца города. Вызвали двух отъявленных хулиганов — к счастью, не из моего класса — и пропесочили их по полной. Хулиганы виновато шмыгали носами и клялись больше никогда, ни за что. Отпустив их, принялись обсуждать планы на текущий месяц и до конца четверти. Речь шла об общественной работе. Разуваев похвалил меня за организацию секции. Царева по моему поводу пока помалкивала, но я чуял, что она готовится нанести ответный удар, когда весь педколлектив уже расслабится. И она его нанесла.

— Минуточку внимания, товарищи! — произнесла Шапокляк, когда все уже начали ерзать и поглядывать на часы. — Мне хочется обсудить поведение нашего молодого коллеги, который, простите мне это выражение, в нашем дружном коллективе без году неделя, но с самого начала проявил себя не самым лучшим образом. Я говорю о присутствующем здесь преподавателе физической культуры Данилове Александре Сергеевиче.

Я поднялся и дурашливо поклонился. Хотя аплодисментов не сорвал, но Карл Фридрихович, Виктор Сергеевич, Григорий Емельянович и Антонина Павловна мне улыбнулись. Людмила Прокофьевна и Екатерина Семеновна злорадно хмыкнули. Петр Николаевич поднял сжатый кулак. Даже директор поощрительно кивнул. Другие преподаватели лишь недоуменно пожимали плечами. Я понял, что если не большинство, то по крайней мере — костяк «дружного коллектива» против меня ничего не имеет.

— Дабы не быть голословной, я озвучу ряд фактов, свидетельствующих о неблаговидных поступках товарища Данилова, а потом вы, коллеги, выскажите свое мнение и все вместе мы решим, какие меры следует принять для исправления ситуации.

— Прежде, чем вы продолжите, Эвелина Ардалионовна, — подал голос директор, — я хочу напомнить, что у нас педсовет, а не товарищеский суд, поэтому никаких выводов мы делать не будем. Достаточно того, что Александр Сергеевич выслушает высказанные замечания и примет их к сведению.

Шапокляк обожгла его взглядом, но была вынуждена кивнуть.

— Как бы то ни было, — снова заговорила она, — хочу напомнить, что еще на предыдущем педсовете, когда товарищ Данилов только-только знакомился с нашим коллективом, он повел себя мягко говоря, экстравагантно. Первого сентября, во время линейки, он принес в школу спиртное и подпоил Виктора Сергеевича. Потом я застала его в пикантном положении с, уже нас покинувшей, старшей пионервожатой. Вы все знаете, о ком речь. Мне лично преподаватель физкультуры откровенно хамил. Однако все это мелочи, по сравнению со вчерашним спектаклем, который он устроил в прямом и переносном смысле, после уроков. И вы, Карл Фридрихович, к сожалению, присутствовали при этом и даже потворствовали этому безобразию!

— Что за спектакль? — спросила Азалия Михайловна, тихая и скромная преподавательница музыки.

— Может, поясните, Александр Сергеевич? — обратилась завучиха ко мне.

— Я предпочел бы высказаться последним, — произнес я. — Даже у подсудимого есть такое право.

— Я могу пояснить, — сказал Рунге.

— Пожалуйста, Карл Фридрихович! — кивнул Разуваев. — Расскажите, в чем дело?

— Мы с Александром Сергеевичем решили организовать детскую киностудию, с целью выявления творческих способностей наших учащихся. Особенно — трудных подростков. Нас поддержало руководство Дома Пионеров. И ряд кинолюбителей нашего города. Вчера же было организовано чтение сценария, написанного учащимися Кривцовым и Абрикосовым. Между прочим — оба они из экспериментального класса, которым руководит товарищ Данилов. После чтения была показана инсценировка одного из эпизодов, поставленная учащимся из десятого «А», Вадимом Красильниковым, который занимается в драматическом кружке при Доме Пионеров.

— Что же вас в этом не устраивает, Эвелина Ардалионовна? — удивился Пал Палыч. — По-моему — молодцы!

И все преподаватели, за исключением химички и биологички, у которых на меня был зуб, одобрительно загалдели.

— Во-первых, Павел Павлович, — повысила голос Шапокляк, — Данилов и Рунге не предупредили педсостав о своей самодеятельности, а отсюда не далеко и до анархии… Во-вторых, написанный учащимися, которые у нас не на лучшем счету, так называемый, сценарий не был согласован ни с пионерской, ни с комсомольской организациями. Они даже не посоветовались с преподавателем литературы! Верно, Татьяна Алексеевна?

Литераторша — громадная бабища, которой бы шпалы класть, а не про Пушкина школярам рассказывать — угрюмо кивнула.

— Вот видите! — продолжала накручивать себя Царева. — Экземпляр сценария мне удалось заполучить, и я попросила Раечку его распечатать в нескольких экземплярах. Один мною уже передан в гороно для оценки. С той же целью я передаю другой экземпляр вам, Татьяна Алексеевна!.. — Она сунула не слишком толстую распечатку литераторше, и та сгребла ее своей медвежьей лапой с маникюром. — Сама я, хоть и не специалист, тоже с ним ознакомилась… Вы не представляете, коллеги, какой это ужас!.. Там у них мушкетеры пьяницы и дебоширы, а вовсе не благородные борцы с феодальными порядками!.. И заметьте, этих хулиганов должны будут играть в фильме наши замечательные ребята! Пионеры и комсомольцы!

Она задохнулась от гнева и замолчала.

— Как историк, должен заметить, Эвелина Ардалионовна, — тихо проговорил Петр Николаевич, — французские мушкетеры, в массе своей, были именно дебоширами и пьяницами, к тому же являлись опорой королевского трона эпохи абсолютизма.

— И по сюжету, наш фильм задуман как сатира на феодальные порядки, — произнес Рунге. — Главный герой его — наш советский пионер, смелый и благородный, который борется и с мушкетерами короля, и с гвардейцами кардинала.

— Товарищи-товарищи, напоминаю, что у нас не художественный, а педагогический совет, — сказал директор. — Так что, если больше никто не желает высказаться по поводу, как полагает заведующая учебной частью, не слишком деликатного поведения преподавателя физкультуры, то выскажусь я.

— Вы называете это не слишком деликатным поведением, — пробурчала Шапокляк, — а я — антиобщественным!.. Что же вы молчите, товарищи?.. Григорий Емельянович?.. Виктор Сергеевич?..

Мужики лишь уставились в столешницу.

— И все-таки позвольте сказать мне, Эвелина Ардалионовна, — слегка повысил голос Пал Палыч. — Вы тут вспоминали начало учебного года… Так вот я тоже хочу вам напомнить, что все упомянутые вами случаи оказались чистым недоразумением… А вот здесь у меня, — он хлопнул ладонью по красной кожаной папке, что лежала перед ним, — благодарности из управления внутренних дел нашему коллеге, преподавателю физической культуры Данилову Александру Сергеевичу, который трижды помог сотрудникам правоохранительных органов задержать опасных преступников! Еще раз подчеркиваю — ТРИЖДЫ! Можем ли мы после этого рассуждать об антиобщественном поведении этого человека?

Коллеги дружно подтвердили, что — нет, не можем. На завучиху было страшно смотреть. А я порадовался за бывшего батальонного разведчика, который точно выбрал момент, когда надо нанести удар по противнику. Ай да, рокер!

— Хотите что-нибудь добавить, Александр Сергеевич? — спросил Разуваев.

— Хочу, — кивнул я. — Фильм мы с ребятами снимем, даже вопреки мнению гороно. Если бы Эвелина Ардалионовна не набросилась на нас вчера, как фурия, а посмотрела инсценировку вместе с ребятами, она бы поняла, с каким энтузиазмом отнеслись они к нашему замыслу… Вот мы тут говорили об успеваемости и поведении… Как их поднять и исправить… Ну, так для того, чтобы снимать кино, требуются и знания и дисциплина! Не вижу, почему бы не воспользоваться такой возможностью?..

И вот тут я сорвал аплодисменты. Директор с легким сердцем объявил педсовет законченным. Учителя рванули на волю. Я — тоже. Вышел на улицу. Накрапывал дождь. Зонта у меня не было и я, подняв воротник, быстро зашагал в сторону перекрестка. Услышав позади визг тормозов, не стал оглядываться, но через мгновение меня окликнул голос, который я уж точно не ожидал услышать. Обернулся и не поверил своим глазам.