Тимиредис. Летящая против ветра - Надежда Кузьмина

В остальном все было спокойно. Огурец поправился. Я привыкла к неодобрительным взглядам слева и процеженному сквозь зубы «краш фэк!» или брошенному в мою сторону «тупица!». Просто не реагировала и не разговаривала. Решила, что этот упырь для меня не существует. Герцог Пустое Место.

У нас начались уроки по стихосложению. Оказалось, заклинания не берутся с потолка — их придумывают. И почему-то магическое поле охотнее всего отзывается и резонирует именно с рифмованными строками. То есть можно формулировать приказы и без рифм… но тогда эффективность упадет в разы. Ну и к тому же данный предмет считался полезным для развития эстетического чувства и общего культурного уровня учащихся. Мой уровень пока был вровень с перекопанным картофельным полем — ничего, кроме «брюква — клюква», я зарифмовать, несмотря на все потуги, не сумела.

Иногда после ужина я сбегала в конюшню — посидеть в деннике у Прибоя. Он радовался компании, а мне нужно было просто побыть одной — столько людей вокруг меня не было еще никогда в жизни. Иногда хотелось удрать за горизонт, лишь бы стало тихо.

В пятницу вечером, доделав уроки, я смылась на конюшню — голова болела, в глазах плясало что-то труднораспознаваемое трехзначное. Села на чистые опилки у ног вороного, закрыла глаза. Прибой свесил морду и стал шлепать губами у моего уха. Я протянула руку, почесывая его подбородок. Конь довольно фыркнул.

— Что ты делаешь с моим конем? — в голосе звучали лёд и яд.

— Сам видишь, ничего, — вздохнула я. — Просто сижу рядом.

— Лжешь. Прибой никого, кроме меня, к себе не подпускает! И, раз уж мы тут одни, хочу спросить еще кое-что. Советую сказать правду, иначе мне придется её из тебя выбить. Итак, говори: чем ты меня подпоил?

— Что-о?

Псих это больной на голову, а не герцог!

— Повторяю вопрос: чем ты меня подпоил?!

— Когда?

— Та микстура, якобы от простуды — что там было?

Он это серьезно? Похоже, что да. А если он меня в чем-то обвинит, что же мне делать? Он герцог, а я кто? Приблудная девчонка без роду и племени, шлюхино отродье. Кому из нас поверят? И что со мной будет? Что же делать? Ох, сделаю, что смогу… Помоги, Лариша!

Уставилась на него, глядя глаза в глаза:

— Я клянусь своей жизнью и своей магией в том, что в питье, еде, лекарствах, которые ты принимал, не было ничего вредного или необычного. Пошли, я докажу!

Встала, чмокнула под злющим взглядом брюнета Прибоя в нос и вышла из денника.

— Идём!

— Куда?

— Узнаешь. Согласись только, что твой вопрос был для меня неожиданностью.

В жилой флигель я возвращалась, как под конвоем. Он шел сзади и буравил меня тяжелым взглядом, направленным в основание шеи. Я чувствовала его физически и сдерживалась, чтоб не поёжиться, передернув плечами. Так, а дальше-то как? Не могу ж я этого упыря у всех на глазах в свою комнату тащить? А что скажет Бри? А леди Миат? Притормозила на лестнице:

— Жди здесь, я сейчас, — и, не дожидаясь ответа, дунула вверх по ступеням. Домчалась до комнаты, схватила из шкафа котомку и рванула назад.

— Сам видишь, времени подменить что-либо у меня не было. Согласен?

Он кивнул.

Я ткнула котомку почти ему в лицо:

— Узнаешь?

Он кивнул снова.

Расстегнула ремешки, которые Тин приучила меня аккуратно затягивать, чтобы содержимое — пакетики с сухими травами — не могло рассыпаться или перемешаться. Раскрыла:

— Гляди!

Потом сунула внутрь руку и достала со дна тот самый, на две трети пустой, флакон.

— Узнал?

Третий кивок.

— Вот возьми его и отнеси тому, кому веришь. Пусть посмотрит, что там. Но потом верни мне именно флакон. Выбросишь, клянусь — нос расквашу! Мне нужны не твои поганые деньги, а лекарство от ангины!

Он смотрел на меня растерянным взглядом. Кажется, в какой-то момент до него и без анализов дошло, что я говорю правду. Но бутыль всё же взял.

— Хорошо, верну. Но выходит, я сам? Я это сам?!

О чем толкует этот псих?

Уставилась на него зло:

— Не знаю, о чем ты, но я тоже не в восторге от твоего общества. Жаль, директор наотрез отказался пересаживать меня за другую парту. Может, сам его попросишь? Тебе он не откажет. — Повернулась спиной и бросила через плечо: — Прощай!

— До завтра! — растерянно отозвались из-за спины.

Это он вдруг решил вежливо попрощаться? Чудной какой-то!

Еще страннее стало утром, когда, садясь за парту, я услышала: «Привет». Машинально пробормотала ответное «Здбрутрм!» и села, уставившись в доску. По счастью, на этом приступ говорливости моего соседа иссяк.

В субботу после обеда на выходе из столовой я поймала Кирана.

— Кир, у меня есть час до работы. Объясни мне, что это за голкири? Чтоб понятно было, лезть мне в это или нет.

Блондин солнечно улыбнулся и взъерошил растопыренными пальцами волосы надо лбом:

— Да расслабься — тебе точно понравится! Но давай, покажу. А что за работа?

— Помогаю лорду Йарби в алхимическом кабинете.

— Молодец! — голубые глаза с уважением посмотрели на меня. — Зак хотел, да директор его не взял. Так, ну гляди, вот мы и пришли!

Куда пришли? Мы ж стоим посередине лесистой части нашего парка!

— Часть леса огорожена лентой. Есть две корзины — вот… — палец ткнул вправо и вверх, где к поперечной перекладине между двумя деревьями на высоте семи локтей была привязана здоровенная корзина из ивовых прутьев, — …и вон! — вдали, как гигантское гнездо, темнела другая корзина. — Правила просты. Есть две команды из шести человек каждая и одна груша с ручкой. Надо закинуть сей плод в корзину соперников. Если запрыгнешь еще и сам, то вместо одного очка команда получит два. Игра идет в два раунда по полчаса каждый. За ленточки не выбегать, магию не применять, не кусаться, в глаза не тыкать, между ног не бить. Вот и все! Ну как, нравится?

Я неуверенно кивнула.

— Ну, значит, завтра в одиннадцать утра собираемся у общаги. Форма одежды свободная, своих и чужих различают по головным повязкам. Мы — чайки. Голубые.

Вечером, пока разминала в ступке, а потом развешивала и фасовала по бумажным пакетикам толченые корни лопуха, задумалась о темноглазом вельможном упыре с серьгой в ухе. Как-то из тех кусочков, что были мне известны, не складывалась картина счастья и благоденствия. Ну, вот еще раз. Первое — он оказался в воде и погиб бы, не вытащи я его на берег. Второе — пропал юный герцог, но его никто не ищет — ни на дороге, ни в реке. Третье — у этого типа настоящая паранойя. Либо он псих, на что не похоже, либо для этого есть основания. Четвертое — учиться в «Серебряном нарвале», во всяком случае в первом классе, ему нечему. Но он почему-то ходит на уроки и не против такой пустой траты времени. Пятое — он живет с остальными в общежитии, а мог бы поселиться во дворце в городе. Пусть он тут один в комнате, что, кстати, объясняется все той же паранойей… но ест в столовой со всеми и ходит в общий душ. Шестое — он приволок в школу единственное существо, о котором тепло говорил в моем присутствии, — своего жеребца Прибоя. Седьмое — он не ищет дружбы и не рвется завязывать новые знакомства. Восьмое сформулировать не удалось — просто вспомнилось, с каким лицом он сидел у ног своего коня. Такое было мне знакомо по личному опыту: я сама когда-то после очередной порции полученных побоев убегала и пряталась в стойле коровы Милки и, гладя ее теплый нос, искала любви и утешения, которых не могла найти в мире людей.