Философия в будуаре - Сад Де

ДОЛЬМАНСЕ. - Как? Эта сука ещё не очнулась! Розги! Я говорю, принесите розги!.. Огюстэн, сбегай-ка и сорви мне в саду несколько веток терновника.

(Ожидая, он хлещет её по лицу.) Честное слово, я боюсь, что она сдохла:

ничего не помогает.

ЭЖЕНИ, (с раздражением.) - Сдохла?! Так что, выходит, я должна буду носить чёрное летом? А мне пошили такие прелестные платья!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ах ты, маленькое чудовище! (Она разражается смехом.)

ДОЛЬМАНСЕ, (беря терновник у вернувшегося Огюстэна.) - Посмотрим, принесёт ли результаты это последнее средство. Эжени, сосите мне хуй, пока я стараюсь вернуть вам вашу мать. А ты, Огюстэн, верни мне удары, которые я буду расточать этой даме. Я не буду возражать, шевалье, если вы будете ебать в жопу свою сестричку, причём расположитесь так, чтобы я мог целовать ваши ягодицы, пока я тут орудую.

ШЕВАЛЬЕ. - Что ж, давайте подчинимся ему, раз нет возможности убедить этого мерзавца, что всё, что он заставляет нас делать - ужасно. (Выстраивается мизансцена. По мере того, как секут госпожу де Мистиваль, она приходит в себя.)

ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, видите эффективность моего лекарства? Я же говорил, что оно надёжное.

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ, (открывая глаза.) - О Боже! Зачем вы меня вызвали из могилы? Зачем вы возвращаете меня к ужасам жизни?

ДОЛЬМАНСЕ, (продолжая её хлестать.) - Да потому, дорогая маменька, что мы ещё не обо всём поговорили. Разве вы не должны выслушать приговор? Разве он не должен быть приведён в исполнение?.. Давайте-ка расположимся вокруг нашей жертвы, пусть она стоит на коленях в центре круга и пусть она в трепете слушает то, что мы ей объявим. Госпожа де Сент-Анж, не соблаговолите ли начать. (Нижеследующие речи произносятся в то время как действующие лица продолжают свои занятия.)

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Я приговариваю её к повешению.

ШЕВАЛЬЕ. - Разрезать, как в Китае, на восемьдесят тысяч кусочков.

ОГЮСТЭН. - А я бы её просто заживо сломал надвое.

ЭЖЕНИ. - Тело моей красивенькой матушки нашпигую серными фитилями и подожгу их один за другим. (Круг размыкается.)

ДОЛЬМАНСЕ, (хладнокровно.) - Хорошо, друзья мои. Будучи вашим руководителем и наставником, я смягчу приговор. Но отличие, которое обнаружится между моим приговором и тем, что требовали вы, будет заключаться в том, что ваши приговоры напоминают злые шутки, тогда как мой будет больше похож на плутовство. Я привёл слугу, который ждёт у дома. У него восхитительный член, подобного которому не найти в Природе. Однако из него сочится болезнь, ибо его пожирает одна из наиболее ужасных форм сифилиса, где-либо виданных. Я позову его, и мы устроим совокупление - он впрыснет свой яд в два естественных канала, которые украшают эту милую и любезную даму. В результате этого, в течение всего воздействия этой жестокой болезни, блядь будет помнить, что нельзя беспокоить дочь, когда та ебётся. (Все аплодируют. Вводят слугу, Дольмансе обращается к нему.) Ляпьерр, выеби эту женщину. Она в прекрасном здравии, и это развлечение, быть может, излечит тебя. По меньшей мере, это может стать прецедентом чудесного излечения.

ЛЯПЬЕРР. - Прямо перед всеми, сударь?

ДОЛЬМАНСЕ. - Ты что, боишься показать нам свой хуй?

ЛЯПЬЕРР. - Господи, конечно, нет! Он у меня очень красивый... За дело, сударыня, соблаговолите, подготовиться...

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - О Боже, какое страшное проклятие!

ЭЖЕНИ. - Это лучше, чем умереть, матушка, уж по крайней мере, я поношу летом свои красивые платьица.

ДОЛЬМАНСЕ. - А мы тем временем повеселимся. По-моему, мы должны похлестать друг друга: госпожа Сент-Анж будет сечь Ляпьерра, чтобы он получше ёб госпожу де Мистиваль. Я буду драть госпожу де Сент-Анж, Огюстэн будет стегать меня, Эжени - Огюстэна, а её будет изо всех сил бить шевалье. (Всё так и происходит. После того, как Ляпьерр выеб госпожу де Мистиваль в пизду, его господин приказывает ебать её в жопу, и тот исполняет приказ. Когда всё закончено, Дольмансе продолжает.) Блестяще! Теперь ступай, Ляпьерр.

Подожди.

Вот держи десять луи. Да, с Божей помощью, это была такая прививка, которую Троншену во всю свою жизнь не сделать!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - А теперь мне кажется исключительно важным не позволить, чтобы яд, циркулирующий в венах мадам, вылился наружу. Поэтому Эжени должна тщательно зашить вам пизду и жопу, чтобы ядовитая жидкость осталась вся там, не испарилась и не вытекла, а скорее прокалила ваши кости.

ЭЖЕНИ. - Замечательная идея! Быстрее, быстрее, дайте мне иголку и нитку!..

Раздвиньте ваши ляжки, матушка, я зашью вас, чтобы у меня больше не было ни братиков, ни сестричек. (Госпожа де Сент-Анж даёт ей большую иглу, в которую продета толстая красная навощённая нить. Эжени зашивает.)

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - О Боже, как больно!

ДОЛЬМАНСЕ, (смеясь, как сумасшедший.) - Бог ты мой! Отличная идея! Она делает тебе честь, моя милая. Мне бы это никогда в голову не пришло.

ЭЖЕНИ, (время от времени прокалывая губы пизды, иногда втыкая иглу в её нутро, а иной раз коля иглой в живот и лобок матери.) - Не обращайте на это внимания, мамаша. Я просто проверяю остриё иглы.

ШЕВАЛЬЕ. - Эта маленькая шлюха хочет, чтобы она истекла кровью до смерти.

ДОЛЬМАНСЕ, (заставив госпожу де Сент-Анж дрочить его, пока он следит за процедурой.) - Господи, как у меня стоит от этого выверта! Эжени, делай больше стежков, чтобы шов был крепче.

ЭЖЕНИ. - Если понадобится, я сделаю больше двухсот... Шевалье, подрочите меня, пока я работаю.

ШЕВАЛЬЕ, (слушаясь.) - Никогда не видел такой порочной девки!

ЭЖЕНИ, (очень возбуждённая.) - Не оскорбляйте меня, шевалье, а то я вас уколю!

Лучше дрочите меня как следует. Пощекочите меня чуточку в жопе, мой дружок что, у вас всего одна рука? Я ничего больше не вижу, смотри, я делаю стежки повсюду... Надо же, моя иголка блуждает то у неё в ляжках, то в сиськах...

О, разъебись, какое наслаждение!..

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Ты меня разрываешь на куски, мерзкая тварь! Как мне стыдно, что я дала тебе жизнь!

ЭЖЕНИ. - Полно, маменька, успокойтесь. Всё закончено.

ДОЛЬМАНСЕ, (с огромной эрекцией, что дело рук госпожи де Сент-Анж.) Эжени, разрешите мне заняться жопой. Это по моей части.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - У вас так стоит, Дольмансе, что вы из неё сделаете мученицу.

ДОЛЬМАНСЕ. - Какая разница! Разве у нас нет письменного разрешения делать с ней всё, что мы хотим? (Кладёт её на живот, берёт иглу и начиает зашивать ей дырку жопы.)

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ, (вопит страшным голосом.) - А-а-а!..

ДОЛЬМАНСЕ, (глубоко втыкая иголку в её плоть.) - Тихо, сука! Или я сделаю из твоей жопы фарш... Эжени, подрочите меня!..

ЭЖЕНИ. - Охотно, но при условии, что вы станете колоть её энергичнее, а то, согласитесь, вы почему-то щадите её. Она его дрочит.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ради меня, поработайте над этими двумя огромными ягодицами!

ДОЛЬМАНСЕ. - Терпение! Я её скоро нарежу, как бычий огузок. Эжени, вы забываете мои наставленья - вы закрываете головку хуя!

ЭЖЕНИ. - Это потому, что страдания этой суки настолько возбуждают моё воображение, что я уже не знаю, что делаю.

ДОЛЬМАНСЕ. - Ёбаный Бог! Я теряю голову! Сент-Анж, пусть Огюстэн тебя выжопит у меня перед глазами, братец твой пусть поснуёт у тебя в пизде, а сверх того, устройте мне панораму жоп: эта картина меня доконает. (Он прокалывает ягодицы госпожи де Мистиваль, пока выстраивается прошенное им расположение.) Получай, дорогая мамаша, вот так... и ещё раз! (Он вонзает в неё иглу по меньшей мере двадцать раз.)

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Помилуйте меня, сударь! Я умоляю вас, помилуйте меня... вы меня убиваете...

ДОЛЬМАНСЕ, (озверев от наслаждения.) - Я хотел бы... давно же у меня так не стоял, никогда не думал, что это возможно после стольких семяизвержений.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ, (выполняя его приказ.) - Мы расположились так, как нужно, Дольмансе?

ДОЛЬМАНСЕ. - Огюстэн, повернись немножко вправо, жопа недостаточно видна, пусть он наклонится ниже, я должен видеть дырку.

ЭЖЕНИ. - Вот блядь, смотрите, она вся в крови!

ДОЛЬМАНСЕ. - Да, много крови, не правда ли? Ну, а остальные готовы? Я же через минуту орошу бальзамом жизни нанесённые мною раны.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Да, мой сладкий, да... я захожусь... мы подходим к концу одновременно...

ДОЛЬМАНСЕ, (он завершил своё дело, и спуская, остервенело колет ягодицы своей жертвы.) - О, трижды ёбаный Бог... моя сперма изливается... она пропадает... Эжени, направьте её на бока, которые я изувечил... о блядь!

всё...

больше не осталось... ну почему слабость сменяет такую яркую страсть?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Еби, еби меня братец, я кончаю!.. Огюстэну:

Пошевеливайся же, великий мудак! Ты что, не знаешь, что, когда я кончаю, ты должен глубже засаживать мне в жопу! О великий Боже, до чего же сладко, когда тебя ебут двое мужчин... (Группа размыкается.)

ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, теперь мы всё обговорили. (Обращаясь к госпоже де Мистиваль.) Эй, шлюха, можешь одеваться и уходить, когда пожелаешь. Знай, что твой муж позволил нам проделать всё, что мы над тобой проделали. Мы тебе говорили, а ты не верила. (Он показывает ей письмо.) Пусть это будет тебе уроком, напоминающим, что твоя дочь достаточно взрослая, чтобы делать то, что ей вздумается, что она любит ебаться, что она была рождена для ебли и что если ты сама не хочешь ебаться, то самое лучшее - оставить её в покое. Убирайся!