Добрая Старая Англия - Кэтрин Коути

Звали их соответственно Эрнест Боултон, 22 года, сын биржевого маклера, и Фредерик Уильям Парк, 23 года, студент-юрист. В свободное время Стелла и Фанни участвовали в любительских постановках, неизменно одетые в женское платье. А месяц назад они, назвавшись сестрами, посетили регату в Оксфорде. Рядом с этой парочкой часто видели лорда Артура Клинтона, любовника “Стеллы,” который тоже принимал участие в спектаклях. Даже если Боултон и Парк появлялись на улице в мужских костюмах, вид у них все равно был вызывающий – помада на губах и, согласно полицейским отчетам, “чрезмерно вычурные жесты.”

Они привлекли внимание полиции, и еще с 1869 года за ними был установлен надзор, через год закончившийся арестом. Сразу же после задержания, Боултона и Парка осмотрел полицейский врач, который пришел к выводу, что оба молодых человека являлись содомитами. Следовательно, их можно было обвинить в “сговоре с целью совершения тяжкого преступления.” Термин “гомосексуализм” в те годы еще не употреблялся – вспомним известную фразу про “любовь, которая не смеет себя назвать” – поэтому в суде использовались подобные витиеватые формулировки. Обвиняемые предстали перед судом на следующий же день, но их дело было отправлено на слушание в Олд Бейли. Лондон затаил дыхание, предвкушая настоящую феерию.

Молодые люди проживали по разным адресам, но вместе снимали квартиру на Уэйкфилд Стрит, где они переодевались перед вечерними эскападами или встречались с друзьями. На квартиру немедленно нагрянула полиция и произвела обыск, в ходе которого был обнаружен целый преступный арсенал: 16 шелковых и атласных платьев, дюжину нижних юбок, десяток плащей, несколько шляпок и чепчиков, двадцать париков, а так же дамское нижнее белье, обувь, щипцы для завивки, перчатки, пудру, и прочая, и прочая. Злодеи вели преступный образ жизни с размахом, от души!

Так же здесь были найдены и письма Джона Сэффорда Фиске, любовника Боултона. Эдинбургскую квартиру Фиске немедленно обыскали. В его спальне был припрятан альбом с фотографиями Боултона в женском платье, но Фиске уже успел уничтожить его письма. Сам Фиске был гражданином США, проживавшим в в Эдинбурге почти три года. За это время он успел познакомиться с Боултоном, который посещал Шотландию, а после его отъезда между ними завязалась романтическая переписка. Фриске тоже был вовлечен в разбирательства, как и лорд Артур Пелхэм Клинтон, третий сын герцога Ньюкэстлского. Тридцатилетний лорд Артур был еще одним любовником Боултона, для которого он заказал обручальное кольцо, а так же визитки с надписью “Леди Артур Клинтон.” Он не присутствовал на вынесении вердикта, потому что 18го июня того же года покончил с собой (по официальной версии – скончался от скарлатины).

Между тем процесс продолжался. Начался он с того, что были зачитаны более тысячи писем всех подсудимых. Уже тогда дело начало попахивать фарсом. Боултона и Парка обвиняли в сговоре с целью совершении тяжкого преступления, но было ли оно совершено на самом деле? Никто их за… хмм… руку не ловил. По мнению судьи, письма лишь указывали на непристойное поведение. Кроме того, “Фанни” и “Стелле” удалось перенести атмосферу водевиля с театральных подмостков в зал суда. Ну как наказывать таких веселых ребят? Просто обнять и плакать! В конце концов, присяжные вынесли оправдательный приговор, который присутствующие встретили аплодисментами и криками “браво!” На скамье подсудимых “Фанни” закатила глаза и хлопнулась в обморок.

Процесс Боултона и Парка интересно сравнивать с судом над Оскаром Уайльдом в 1895 году. Вот где можно перефразировать расхожее высказывание: история повторяется дважды, первый раз как фарс, второй – как трагедия.

Источник информации

Graham Robb, Strangers: Homosexual Love in the Nineteenth Century

Элизабет Браунригг – хозяйка из ада

Элизабет родилась в 1720м году, в небогатой семье, и еще подростком вышла замуж за водопроводчика Джеймса Браунригга. В замужестве она родила 16 детей, из которых выжили только трое. В 1765 году Элизабет, Джеймс и их сын Джон переехали в Лондон на улицу Феттер Лейн. Там семья наконец зажила в достатке. Джеймс по-прежнему работал водопроводчиком, Элизабет – повитухой. Поскольку супруги слыли людьми порядочными, администрация прихода Св. Дунстана назначила Элизабет опекуншей сирот. Под ее начало поступили несколько девочек из лондонского воспитательного дома.

В то время считалось, что излишнее образование лишь испортит сирот . Подобную ситуация описал Дефо в романе "Молл Фландерс," когда его героиня с детства начала задирать нос и считать себя настоящей леди. Ни к чему хорошему ее поведение не привело. Так что обучение сирот сводилось к навыкам, необходимым хорошей служанке, ведь именно на такую карьеру и могли рассчитывать брошенные девочки. Так что миссис Браунригг должна была научить их вести хозяйство, а так же привить им хорошие манеры, чистоплотность и скромность. Но за свою задачу женщина взялась с чрезмерным рвением.

Разумеется, она была далеко не единственной, кто использовал сирот в качестве рабской силы и обращался с ними как со скотиной. Но именно ее жестокость вошла в историю. Одной из первых воспитанниц Элизабет Браунригг была Мэри Джонс, которая в конце концов сбежала от хозяйки, не выдержав издевательств. Как описывала девушка, миссис Браунригг раздевала ее донага, привязывала к трубе и избивала плетью, после чего окунала ее голову в ведро с ледяной водой. Поскольку девочка спала в каморке возле двери, ей удалось сбежать, когда хозяева забыли в замочной скважине ключ. Мэри направилась прямиком в воспитательный дом. После медицинского обследования, выявившего многочисленные раны по всему ее телу, на плечах и на голове, попечительский совет вынес Джеймсу Браунриггу предупреждение, строго-настрого наказав ему присматривать за женой. Но кроме предупреждения, совет решил не принимать дополнительных мер. Более того, хотя Мэри Джонс осталась в приюте, в доме миссис Браунригг по-прежнему проживали еще две 14летние девочки – Мэри Митчелл и Мэри Клиффорд. Их судьба, судя по всему, никого не интересовала. Как водится в таких случаях, власти ждали труп, и миссис Браунригг вскоре им его обеспечила.

Новым объектом издевательств Элизабет Браунригг стала Мэри Клиффорд, которая, вдобавок страдала недержанием мочи. Из-за этого недуга, вместо кровати девочке приходилось спать на стылом полу в угольном чуланчике, что, разумеется, ее здоровье отнюдь не улучшило. К сожалению, у этой Золушки не было феи-крестной, так что никто не пришел ей на помощь. Последовав примеру своей подруги, Мэри Клиффорд тоже попыталась сбежать, но уже на улице ее задержал сын Элизабет и приволок в дом. С тех пор ее положение стало просто невыносимым. Миссис Браунригг била ее плетью и палкой от метлы до потери сознания, прятала от нее еду, в когда девочка все же умудрялась стащить кусок хлеба из буфета, хозяйка вновь ее колотила. Нередко к матери присоединялся и Джон. Так продолжалось изо дня в день, а на ночь Мэри запирали в чулане, сажали на цепь, и связывали руки за спиной. Когда девочка пожаловалась на жестокое обращение француженке, проживавшей в том же доме, разъяренная Элизабет набросилась на воспитанницу и порезала ей язык ножницами в двух местах.

Хотя издевательства продолжались почти целый год, соседи не спешили реагировать на происходящее. Но рано или поздно, их терпение должно было закончиться. Соседи Браунриггов, мистер и миссис Дикон, уже не могли каждый день созерцать девушку, сплошь покрытую синяками, и наконец постучались к Браунриггам, требуя позвать их воспитанницу, Мэри Клиффорд. В те годы хозяева нередко давали служанкам новые имена, чтобы проще было запомнить, так что Элизабет называла ее "Нэн." Так что на вопрос соседей она с чистым сердцем ответила, что никакой Мэри Клиффорд здесь нет. Диконы позвали констебля, который вместе с приходским служителем мистером Гранди произвел обыск дома, но девушку не обнаружил. Тогда решено было вернуть в приют вторую служанку Браунриггов – Мэри Митчелл.

Когда приютский врач попытался снять ее сорочку, девушка вскрикнула от боли – ткань присохла к кровавым ранам. Но когда девушка поняла, что здесь ей уже никто не угрожает, она поведала врачу о том кошмаре, который устроила ей и второй Мэри миссис Браунригг. Констебль и мистер Гранди вновь вернулись в нехороший дом, требуя выдать им Мэри Клиффорд, и в который раз услышали брань и угрозы. Мистер Браунригг пригрозил нанять адвоката, если они немедленно не покинут его дом, но мужчины оказались не робкого десятка. В свою очередь они пообещали отвезти супругов в тюрьму, если те немедленно не покажут им Мэри Клиффорд. Поколебавшись, хозяйка открыла буфет, где прятала несчастную девушку. По словам свидетелей, все ее тело было покрыто язвами от побоев. Мэри немедленно доставили в работный дом и вызвали врача, но тот лишь руками развел – слишком поздно. Раны девушки уже успели загноиться, и бедняжка вскоре скончалась.