Запрети любить (СИ) - Джейн Анна

— Но…

— Тихо, я сказал. Ты влез в дела моей семьи, чел, — голос Игната стал вкрадчивым. — И мне неприятно, что ты обидел члена моей семьи. Мою сестренку. Как думаешь, что должен сделать старший брат, когда его сестру обижают?

Он молчал. Они все молчали.

— Старший брат должен наказать ее обидчика. Все согласны? Не слышу. Все?

Послышались вялые «да», и я в который раз поразилась тому, как они относятся к Игнату Елецкому — может быть, без особого уважения, но с опаской и даже страхом. Одно его присутствие способно заставить замолчать любого из них.

— Ты больше не в тусовке. Меня не будет там, где есть ты. Для меня ты нерукопожатый. — продолжал Игнат, обнимая меня и второй рукой. — У моего отца сегодня свадьба, и я не хочу портить себе настроение. Парни, врежьте ему за меня.

Случилось странное. Девушки первыми покинули беседки, словно понимая, что сейчас будет. Парни начали вставать, переглядываясь между собой. Кто-то остался в стороне, а кто-то вдруг подошел к брюнету и, схватив его, потащил вон. Он отбивался, кричал что-то, но ему закрыли рот. Самое поразительное было то, что ему собирались вмазать и те двое придурков, которым он велел меня поймать. Они очень старались перед Игнатом, словно боясь, что могут оказаться на месте брюнета. Перед Елецким — вернее, перед деньгами и властью его отца — выслуживались, как могли, и это поразило меня так сильно, что я большими глазами наблюдала за тем, как брюнета волокут прочь те, кто только что поддакивал ему и издевался надо мной вместе с ним.

Мы остались одни. Я и Игнат — мое наваждение и проклятие в одном лице. Я с трудом заставила себя встать с его колен. Получилось это не сразу — Игнат будто задумался о чем-то, и когда я попыталась подняться, он не дал мне сделать этого. Прижал к себе еще сильнее, словно инстинктивно. А потом, наконец, поняв, что я хочу уйти, резко разжал руки. Я все-таки оказалась на ногах.

— Почему ты поступил так? — спросила я тихо, стараясь скрыть волнение в голосе.

— Отец всегда говорит, что в стае больше всего боятся одного — изгнания. В одиночку могут выживать лишь сильнейшие, — задумчиво ответил Игнат.

— Нет, почему ты спас меня?.. Я благодарна тебе, но… Не понимаю.

— Думаешь, я сделал это ради тебя? — спросил Елецкий, откинувшись на спинку скамьи. — Нет, малышка, не будь такой высокомерной. Я сделал это ради отца. Никто не имеет права так говорить о нем, поняла? О моей семье ни одна сука не может говорить так.

— Что, я теперь твоя семья? — спросила я, сглотнув. Но получила жесткий ответ:

— Ты? В их глазах — да. Но для меня ты навсегда чужая. Не строй иллюзий. Я не твой старший брат.

— А я не твоя младшая сестра. Не называй меня так. И малышкой тоже не называй. Спасибо, что спас. Я отплачу тебе тем же. Даже если тебе это не нужно, — ответила я, чувствуя себя идиоткой. — Ненавижу быть должной.

— Тогда отплати, — вдруг сказал Игнат и поднялся на ноги.

Он встал так близко от меня, что я невольно сделала шаг назад. Но Елецкий снова подошел почти вплотную. Еще шаг и моя поясница уперлась в перила беседки. Отступать дальше было некуда — если только перелетать через перила и оказаться внизу, но эта перспектива меня не прельщала.

— Отплати, — повторил Игнат.

— Как? — прошептала я, теряясь от такой близости с ним. Ноги стали слабыми, а в пальцах появилось нестерпимое желание коснуться этого человека.

— Поцелуй меня, — хрипло сказал Игнат.

— Что? — подумав, что ослышалась, спросила я.

— Поцелуй меня. Сейчас. Так же, как целовала в тот раз.

Теперь меня снова будто окатило водой — на этот раз кипятком. Он с ума сошел? Снова играет со мной! Как в библиотеке, когда я поддалась наваждению, той смеси страсти и нежности, которая опьянила меня за мгновение.

— Ты так легко собрался изменить своей девушке. Как жаль, — сказала я, отводя взгляд в сторону. — А ведь этим ты меня попрекал не так давно. Помнишь? А может быть, я тебе нравлюсь?

Игнат склонился ко мне.

— Не обольщайся. Я тебя ненавижу, — прошептал он, касаясь губами моих волос — я чувствовала его горячее дыхание, и от этого внизу живота появилась слабая волна тепла. Смутно знакомый тонкий аромат его дорогого одеколона — хвоя и кашемир — вскружили мне голову. Господи, почему мое тело так реагирует на этого человека?

— Эта ненависть взаимна.

— Ненавидь меня так сильно, как только можешь, девочка. Иначе тебе будет плохо.

С этими словами Игнат вдруг поцеловал меня в щеку — несколько раз, оставляя на коже чуть влажный след. У меня перехватило дыхание, еще немного — и я сорвусь. Слишком сильно тянет меня к нему — хочется прижаться к Игнату всем телом, обнять и никогда не отпускать. То легкое возбуждение, которое я чувствовала, готово было перерасти в страстное желание.

Игнат склонился ко мне так, что наши лбы соприкоснулись. А потом наши губы почти встретились — между ними оставался сантиметр, не больше. И я вдруг поняла — если Елецкий начнет целовать меня, я отвечу. Потеряю рассудок и буду целоваться с ним, пока не опухнут губы. Но он не делал этого — ждал, когда я сдамся первой. Однако, когда я готова была сделать это, почему-то вспомнила Алексу. Ее руку на его брюках, то, как они встали и ушли — понятно, для чего. И тогда я начала приходить в себя. Искушение отступило. Я справилась.

— Ты ведь пьян? — спросила я.

— Может быть. Ты тоже пил, — прошептал Игнат, прикусив губу, как будто от нетерпения.

— А что же твоя подружка? Не удовлетворила тебя? — поинтересовалась я.

Эта фраза привела в чувство не только меня, но и его. Игнат резко отшатнулся от меня.

— Держись подальше от моего друга, — вдруг сказал он и вышел из беседки, сунув руки в карманы брюк. Подождав пару минут, я тоже ушла, мысленно ругая сама себя — я ведь едва не поддалась на его провокацию.

Когда я проходила мимо кустов сирени, что росла рядом с беседкой, послышался странный шорох, который заставил меня напрячься — я вдруг решила, что в кустах могут находиться те парни и девушки, которые хотели поиздеваться надо мной. Кто знает, что у них в голове? Однако никто так и не появился. И я направилась по хорошо освещенной, но пустой дорожке к отелю, намереваясь завалиться в свой номер и заснуть.

Когда я добралась до отеля, то, почувствовав на себе взгляд, обернулась. Так и есть — Елецкий. Он шел позади, и если бы не смотрел на меня со злостью, я бы решила, что он заботливо провожал меня до самого отеля. Но скорее всего, это было простое совпадение.

Глава 36. Идеальная

Когда Ярослава скрылась из вида, из-за кустов отцветшей сирени осторожно вышла Алекса. Чуть сдвинув брови, она смотрела вслед девушке, и в ее глазах, блестевших от света фонаря, читалась удивленное недовольство. Алекса стала невольной свидетельницей сцены, которая произошла между Ярославой, Игнатом и компанией в беседке. И теперь глубоко задумалась.

Если честно, Алекса не собиралась следить за Игнатом — была уверена, что в этом нет необходимости, и что он уже принадлежит ей. Все произошло случайно. Они танцевали под заводную музыку, и ей почти удалось завести Игната, плотно прижимаясь к нему бедрами, как ему позвонил Серж. Он сказал Игнату что-то такое, отчего его лицо резко изменилось.

Сказав Алексе, что ему нужно уйтий, он сорвался с места и пошел прочь с танцпола. Ничего не понимая, девушка последовала за ним — у нее была отличная интуиция, и она чувствовала, что внезапный уход Игната связан со сводной сестрой, которая не понравилась ей с первого взгляда. Однако Алекса была достаточно умна, чтобы оставить свои антипатии при себе. Она умела мило улыбаться даже самым неприятным людям. Как учила ее мать, улыбка красивой девушки — самая лучшая маска. Никто не узнает, что ты на самом деле чувствуешь, пока улыбаешься. Грусть, злость, ненависть — улыбка скроет все.

Алекса поспешила за Игнатом и опешила, когда увидела, как тот защищает Ярославу. Ту самую сводную сестру, на которую он с таким призрением смотрел и с которой даже разговаривать не хотел! И не просто защищает, а держит за руку, сажает себе на колени, обнимает за талию… Будто она дорога ему. Дороже, чем сама Алекса. Игнат никого не ударил, даже не голоса не повышал — вместо этого продемонстрировал свою власть. Выбрал одного и показательно направил на него весь свой гнев. Чтобы другим было неповадно. А потом, когда компания ушла, Игнат готов был поцеловать Ярославу. Алекса смотрела на них из-за кустов сирени, не понимая, что происходит. Между ними искрило так, будто оба готовы были сорваться и наброситься друг на друга с поцелуями. И когда Алекса поняла это, ее сердце стальною стрелой пронзила ревность.