Буду твоим первым - Агата Лель

Господи, сколько мелочей я не учла… Я нервно заёрзала на месте.

— Там была какая-то... заброшенная стройка. И сразу за ней промзона. Понятия не имею, что это за место.

— Но ты же ехала, видела дорогу….

— Я была в шоковом состоянии! Неужели непонятно? — я почувствовала, что ещё чуть-чуть, и сорвусь.

— Хорошо, только не нервничай, ладно? Тебе нельзя. Бедная моя маленькая девочка, — отец обнял меня, притянув голову к своему плечу. Я пялилась в стену напротив, понимая, что больше не чувствую себя рядом с ним в безопасности. — А ты пробовала звать на помощь? — снова вкрадчиво начал он. — Если его сутками не было дома, ты могла открыть окно и попробовать обратить на себя внимание прохожих. Стучать по батареям, топать, орать. Соседей затопить, в конце концов! Неужели ты безмолвно сидела и даже не пыталась бороться за свою жизнь? Не верю! Я слишком хорошо тебя знаю.

— Он… он сказал, что если я чем-то выдам себя, то он тебя убьёт, — придуманная сходу ложь была так себе, но другой не имелось. — Я боялась за тебя.

— Да что со мной будет! Ты должна была спасаться!

— Жертвуя твоей жизнью? Прости, папа, что я у тебя не такая эгоистка.

— То есть ты совсем не можешь больше о нём ничего рассказать?

— Опять двадцать пять, — я раздражённо отпрянула, борясь с желанием повысить голос. — Нет, совсем ничего, это всё, что я знаю. Да и какая разница, кто это был? Я дома, всё хорошо, никто не пострадал, разве не это самое главное?

— Нельзя спускать подобное с рук! А если он решит повторить?

— Не решит, — ляпнула я на автомате и сразу же заткнулась. Но отец всё равно услышал.

— А ты откуда знаешь? — хищно прищурил тёмные глаза и сделал шаг навстречу. — То есть вы всё-таки о чём-то говорили? Или... или ты на самом деле его покрываешь?

— Ну что за глупости! Твоя дочь похожа на дуру?

— Тогда не молчи! — прогремело словно приказ. — Он делился с тобой своими планами? Рассказывал, почему он тебя похитил?

— Да, пап, а почему? — я тоже пошла в наступление. — Что ему было нужно от тебя?

— Деньги, что же ещё, — рявкнул он, и глаза сразу же забегали. Так было всегда, когда он врал.

Сердце забилось чаще.

— И много денег?

— Десять миллионов. Долларов.

— И почему ты их не отдал? Да, это не маленькая, но и не катастрофически огромная сумма для тебя! Почему ты рисковал моей жизнью? И ещё: меня увезли пять дней назад, а общественность узнала об этом только после моего дня рождения. Выходит, первые несколько суток меня даже не искали?

Отец промолчал, чем подтвердил мой невесёлый вердикт.

— Как ты мог, пап? — вот тут я уже взвилась. — То есть ты реально пожалел несчастные деньги ради спасения жизни единственной дочери?

И деньги ли это были? Сказанное Найком всё больше походило на правду, и мне становилось по-настоящему страшно. И стыдно за то, что я ему не поверила.

— А если бы он оказался психопатом и истязал меня? Отрубал каждый день по пальцу, как в низкопробном кино, и присылал тебе в конверте по почте, ты бы точно так же лежал на дне, выжидая, пока он меня прикончит?

— Ну что ты несёшь такое! — повысил голос отец. Лоб покрыла испарина, а щёки – алые пятна гнева. — Я знал, что он ничего не сделает тебе. Знал!

— Откуда?

— Знал, и всё!

— А почему не начал разыскивать меня сразу? Зачем выжидал несколько дней? Для чего?

— Это было для твоего же блага! Я знал, что рано или поздно мы на него выйдем, не хотел кормить его эго шумихой. Эти психопаты питаются своей мерзкой славой. Только и ждут, чтобы по всем федеральным каналам начали чествовать их имя.

— Что он требовал, пап? — тон моего голоса изменился сам собой. Я устала слушать это враньё. — Это же были не деньги, верно?

— Я же сказал…

— Я просила не врать.

Отец отвернулся, нервно подёргал узел галстука, словно тот мешал полноценному доступу воздуха. Потом схватил с тумбочки бутылку с водой и, отвинтив крышку, принялся жадно пить прямо из горла, игнорируя стакан. Напившись, вытер губы тыльной стороной ладони и тоже обратился ко мне уже совсем другим тоном:

— Не лезь в это всё, Адель. Послушай добрый отцовский совет. Если я поступил так, значит, так было нужно.

— А если бы он реально меня убил?

— Но не убил же!

Я отказывалась верить своим ушам. Мне было обидно и больно видеть, как сказка, которую я придумала в своей голове о добром папочке, превращается в пыль.

Он действительно готов идти по головам ради процветания своего бизнеса. Готов убивать людей, пополняя свой карман. Он делал это, делает и будет делать дальше.

Найк не врал.

— Если бы я знала, каким путём ты добился своего состояния, я бы не потратила ни одного твоего рубля.

— Замолчи! — проревел он, закрыв мой рот пахнущей никотином ладонью. Оглянувшись на запертую дверь, буквально сильной затащил меня в ванную комнату и, пригвоздив к стене, зашипел: — Да как ты смеешь обвинять меня в чём-то? Если бы ты знала, сколько мне пришлось пройти, чего лишиться и через что переступить, чтобы заработать это всё! Не тебе меня попрекать!

— Значит, это правда? Лекарства, которые производит твоя фармацевтическая компания, убивают людей?

— Эти люди и так живые трупы! Они неизлечимы больны! Думаешь, так просто взять и угробить многомиллионную партию только потому, что некоторые компоненты оказались не до конца протестированы? Мои люди работают над формулами день и ночь, без выходных и полноценного сна. Да, они живые и допускают ошибки. Да, приходится обходить одобренные стандарты стороной, благо купить сегодня можно всех и вся. Да, Адель, да! Ты же хочешь вкусно питаться, носить дорогую одежду, путешествовать? Твой сорванный день рождения обошёлся мне в полтора миллиона рублей!

— Господи, я поверить не могу! Ты серьёзно это всё? Да как ты можешь нормально жить после этого? Спать, есть свою чёрную икру! Как?!

— С большим аппетитом, — отрезал отец и, отцепив свои руки от моих запястий, передёрнул плечами,