В боях за Поднебесную. Русский след в Китае - Александр Окороков

Трагической страницей в истории советско-китайских отношений в тот период стали учиненные китайскими гражданами и сотрудниками китайского посольства 25 января 1967 г. беспорядки на Красной площади в Москве. В заявлении МИД СССР, опубликованном в газете «Правда» 19 марта, констатировалось: «Ни у кого не осталось сомнений в том, что возмутительная акция, устроенная (китайским) посольством на Красной площади у Мавзолея В.И. Ленина 25 января с.г., была заранее спланирована с целью создания очередного предлога для обострения советско-китайских отношений и раздувания в КНР антисоветской истерии…» Далее в заявлении отмечались провокационные действия китайских дипломатов в организации беспорядков в Москве 1, 3, и 9 февраля, приведших к столкновениям советских и китайских граждан. В заключение заявления говорилось: «Эти и другие провокации используются посольством для того, чтобы фабриковать разного рода нелепые версии о “кровавых избиениях”, “неслыханных зверствах”, якобы учиняемых в Советском Союзе в отношении китайских граждан»{245}.

Аналогичные провокации проходили и в Пекине, перед советским посольством. В официальном письме председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина премьеру госсовета КНР Чжоу Эньлаю от 2 февраля 1967 г. подробно описывалась сложившаяся ситуация: «У советского посольства днем и ночью происходят сборища, организуются демонстрации и шествия, носящие резко выраженный злобный антисоветский характер. Демонстрации сопровождаются грубой бранью в адрес Советского Союза и советского народа, выкрикиваются угрозы “свергнуть” Советское правительство и “расправиться” с государственными и политическими деятелями СССР.

…Имеются случаи нанесения телесных повреждений сотрудникам советских учреждений. Для того чтобы создать затруднения в питании, отоплении и удовлетворении других бытовых нужд сотрудников советских учреждений, 26 января был отозван с работы китайский персонал, обслуживающий посольство. Вокруг посольства, вдоль жилых домов через каждые сорок метров установлены мощные громкоговорители, из которых круглосуточно несется оглушительный свист и гул, что лишает сотрудников сна и отдыха. От этих изуверских действий особенно страдают женщины и дети, среди которых возникли случаи серьезных заболеваний»{246}. Китайские провокации против дипломатического представительства в Пекине продолжались весь 1967 г., «особенно вызывающими и непристойными», по оценке советского посольства, были демонстрации 27 и 28 апреля, 3, 16 и 20 мая. 17 августа бесчинствующая толпа ворвалась на территорию посольства СССР, учинила погром в помещении консульского отдела, угрожала физической расправой дипломатическому персоналу посольства. Общая же сумма ущерба, причиненная посольству СССР в Пекине в 1967 г., по подсчетам советской стороны, оценивалась в 18 тысяч 42 юаня.

Параллельно с «гражданскими» провокациями началось наращивание группировки сил и средств на границе с Советским Союзом. К 1967 г. численность китайских войск в приграничных с СССР и МНР районах возросла на 264 тыс. человек — на 22 дивизии — за счет переброски войск из глубины КНР и достигла 400 тыс. человек. В Маньчжурии создавалась мощная военная инфраструктура: строились инженерные заграждения, подземные убежища, дороги и аэродромы.

В то же время, по сообщению западной печати (со ссылкой на «осведомленные источники, близкие к кремлевским кругам»), советское высшее военное руководство «в целях самозащиты» в апреле 1967 г. приступило к обсуждению так называемого «плана Хрущева». Разработанный еще четыре года назад, он предусматривал в случае необходимости уничтожение китайского ядерного потенциала и ракетных установок. Для реализации этой «операции» предусматривалось использование китайцев — противников Мао Цзэдуна, находящихся как в Китае, так и переброшенных из Советского Союза{247}.

К1967 г. провокации на границе приняли крупномасштабный характер. Особенно опасными считались провокации в зимний период. Китайцы выходили на границу организованными группами численностью от 50 до 1500 человек. Советские пограничники, обязанные предотвращать эти провокации, оказывались в очень сложном положении. С одной стороны, им категорически запрещалось применять огнестрельное оружие. С другой стороны — они должны были не допустить проникновения нарушителей на советскую территорию. Участник боев на Даманском, Герой Советского Союза Виталий Бубенин по этому поводу вспоминал:

«Когда я был на Западной границе и узнавал о происходившем там в 1941 г., меня не покидало ощущение, что все повторилось один к одному. Что 1941 г., что 1967 — 1969 г. “Не поддаваться на провокации” и так далее. Мы все видим, все докладываем. Но решения нет. Затем, все же дают отмашку — выдворять китайцев. Как именно — никто не говорит. Мы их и выдворяли — кулаками, дубинами, палками, прикладами. Пузо на пузо, стенка на стенку. Выдворили, выдавили. Сделали? Хорошо, молодцы! И все, до следующего раза. Что только не приходилось делать — использовали и огнетушители и пожарную машину. Помню, дружинники из соседнего поселка приехали на ней на охоту. Красивый такой ЗИЛ. Мы к ним: “Мужики, одолжите!” Мы на этой машине против китайцев… Затем задавил я несколько китайцев. Хотя точно не известно, то ли я их задавил, то ли трупы подбросили. После этого вышло полторы тысячи китайцев. А у меня на заставе с резервом около трехсот человек. Началась драка. Драка смертельная. Она шла шесть-семь часов. Настоящее “ледовое побоище”. Китайцы каждый раз наращивали провокации, бросали все больше и больше людей. В конце концов, стало ясно, что они вызывают нас на открытие огня. А у нас был строгий приказ: “Не допустить вооруженного столкновения. Огня не открывать!” А как этого не допускать? Были попытки захватить наших солдат. Но мы не допустили ни одного боестолкновения. Когда солдаты возвращались после драк, то приклады их автоматов были сломаны. Сколько было побито, ранено, изувечено наших солдат. Это было!»

К лету 1968 г. на участках нескольких пограничных отрядов Дальневосточного и Тихоокеанского пограничных округов драки происходили уже ежедневно. В качестве оружия советскими пограничниками использовались шесты и рогатины с тупыми концами. Китайцы, в свою очередь, стали применять дубины и палки с гвоздями и крючьями на концах.

Наиболее жаркими оказались столкновения в районе Киркинских островов и острова Большой. Здесь в августе 1968 г. китайцам удалось вытеснить советских пограничников с островов и навести переправы. В ответ пограничники открыли предупредительный огонь, а затем минометами разрушили переправы{248}.

Угроза войны стала уже не мифической, а реальной и опасной не только для двух стран.

Кульминацией советско-китайской конфронтации в 1960 — 1970-х гг. стали пограничные вооруженные конфликты на острове Даманском на реке Уссури и у озера Жаланашколь.

ПОГРАНИЧНЫЙ КОНФЛИКТ НА ОСТРОВЕ ДАМАНСКОМ. 1969 г.

Даманский (Чжэньбаодао) — небольшой необитаемый остров на реке Уссури. Длина около 1500 — 1700 м, ширина около 500 м. Остров находился в 47 м от китайского и в 120 м — от советского берегов. Однако, в соответствии с Пекинским договором 1860 г. и картой 1861 г., пограничная линия между двумя государствами проходила не по фарватеру, а по китайскому берегу Уссури. Таким образом, сам остров являлся неотъемлемой частью советской территории.

Весной 1969 г. ЦК КПК принялся за подготовку к проведению IX съезда КПК. В связи с этим китайское руководство было очень заинтересовано в «победоносном» конфликте на советско-китайской границе. Во-первых, нанесение удара по СССР могло сплотить народ под знаменем «великого кормчего». Во-вторых, пограничный конфликт подтвердил бы правильность курса Мао на превращение Китая в военный лагерь и подготовку в войне. Кроме того, инцидент гарантировал генералитету солидное представительство в руководстве страны и расширение полномочий военных.

В середине 1968 г. китайским военным руководством изучался вариант нанесения удара в районе Суйфэньхэ. Здесь основные посты советских пограничников находились вблизи территории КНР, и захватить их представлялось не сложным. Для решения этой задачи в Суйфэньхе были направлены подразделения 16-й полевой армии. Однако в конечном счете выбор пал на остров Даманский. По утверждению сотрудника НИИ современного Китая Академии общественных наук КНР Ли Даньхуэйя, район Даманского был выбран не случайно. С одной стороны, в результате пограничных переговоров 1964 г. этот остров якобы уже отошел Китаю, и, следовательно, реакция советской стороны не должна была быть слишком бурной[148]. С другой — Даманский начиная с 1947 г. находился под контролем советской армии и следовательно эффект от проведения акции на этом участке границы был бы большим, чем в районе других островов. Кроме того, китайской стороной учитывалось, что Советский Союз в выбранном для нападения месте еще не создал достаточно надежной базы, что необходимо для ведения наступательных операций и, следовательно, не сможет нанести широкомасштабного ответного удара{249}.