Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Оправдание - Дмитрий Быков

Оправдание - Дмитрий Быков

Читать онлайн Оправдание - Дмитрий Быков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 52
Перейти на страницу:

— Понятно, — сказал Рогов. — А сколько он у тебя был?

— А тебя скребет? — оскалился Павел, с прежней внезапностью переходя к злобе.

— Скребет, а чё? — вопросом на вопрос ответил Рогов.

— Смотри ты, — проговорил Павел с подобием уважения и чуть ли не любования в голосе. — Еще чуть — и совсем всосешь. Я все три дня всасывал, даже в книжку писал — то-то надо, то-то нельзя… Константин увидел книжку, мне потом груша была.

— Полная груша-то? — спросил Рогов, полагая, что груша — что-то аналогичное крантам.

— Была бы полная — жив не был бы, — сплюнул Павел. — До половины раскрыли.

Рогов, не в силах представить себе грушу, замолк. В оставшиеся до сбора полтора часа он валялся на траве под присмотром Павла и, кажется, даже задремал ненадолго — настолько все было нереально и так он устал от этого.

Сбор был главным событием дня: кто в чем — в старой военной форме, в тренировочных костюмах древнего образца, в ватниках и болоньевых куртках, в грязных китайских пуховках жители Чистого тянулись к помосту. Откуда они только не брались: из леса, из бараков, из столовой, из-под земли; Рогов наконец увидел, что пятеро копали яму, явно слишком большую даже для братской могилы. Она располагалась на краю площадки, за Константиновым бараком, и смысла в ее рытье было не больше, чем в таскании бревна. Земля, выброшенная из ямы, видимо, тут же разбрасывалась и разравнивалась: насыпей Рогов не видел.

Из своей избы вышел Константин с неизменным Андроном — сам в чистом длинном пальто, доходившем ему до пят, Андрон — во вчерашнем тулупе. Свежело, Рогов попросил у Павла разрешения сбегать в барак за рюкзаком, но одного его, естественно, никто отпускать не собирался. Они дошли до барака, Рогов натянул свитер. Павел с явным нетерпением торопил:

— На сбор не опаздывают. Ты знаешь, что тебе после карантина будет за опоздание на сбор? Палец, не меньше.

Что такое все эти груши и пальцы, Рогов уточнять не хотел. Он пробыл в поселке меньше суток, а ему уже до смерти надоело метаться между страхом и злобой: других состояний — просветлений, озарений, благости — он и не предполагал тут. Последние сомнения мог развеять сбор — главное, видимо, что он должен был тут увидеть. Но самой страшной была мысль о том, что только такая жизнь, всецело подчиненная сложному и изощренному закону, и могла стать уделом обитателей подлинного Чистого или их наследников: ни в чем, кроме усложнений закона и кар за его несоблюдение, смысла для них быть уже не могло. И поскольку Рогов нигде в мире не видел ничего подобного этому поселению, оставалось признать, что его-то он и искал — и не мог бы найти ничего другого, потому что лишь беспрерывное самоограничение со все новыми изощрениями могло представлять интерес для человека, прошедшего Верховную проверку. Такой человек должен был обожествлять принципы и в принцип возводить любую мелочь, регламентировать каждый чих и за несоблюдение регламента в мелочах карать так же, как за убийство, например, — ибо с точки зрения человека, выдержавшего полгода пыток и не сдавшегося, разницы между ошибкой, проступком и преступлением по определению нет.

Но что такое закон, думал Рогов, идя со всеми к помосту, — что такое закон, который он, по словам Павла, начал уже понимать — и понимать, если верить Павлу, после нападения на свинаря? Впрочем, чему здесь можно было верить… Все было обманкой для нового человека, и пройти по этому минному полю, не подорвавшись, не смог бы и самый тренированный провидец. Закон двадцать пятого числа, бывшего к тому же двадцать первым; северный ветер; чудесное превращение чужих часов в собственные; неприкасаемый Николка, груша, палец, палки-рогульки, три сезона — все сливалось в один затяжной, бессмысленный кошмар, и подобрать к нему единый код было по определению нельзя; только отсутствие кода могло быть единственным законом — но в этот миг его отвлекли. Он так сосредоточился на собственных мыслях, что не заметил, как одноглазая подошла к нему и тронула за рукав. От нее шел тот же тонкий, тошный запах женского барака, но она накрасилась — и что самое отвратительное, накрасила не только губы и щеки, но даже грубо, как на тюремном вечере самодеятельности, размалевала веки; особенно ужасно было сморщенное синее веко отсутствующего левого глаза. А ведь она молода, мелькнуло у Рогова, молода и была бы хороша, будь при ней оба глаза и пропади куда-нибудь эта боевая раскраска.

— После сбора приходи, со мной пойдешь, — тихо сказала она, наклонясь к его уху и чуть не касаясь его губами; он узнал влажный, жаркий шепот, который вчера на закате морочил его в лесу.

— А этот? — Он кивнул на Павла.

— Этот ничего тебе не сделает, я с ним договорюсь. Как будет отбой, час выжди. Часы взяли?

Рогов кивнул.

— На. — Она быстро сунула ему крошечные женские часики с браслетом. — В десять.

— А ты?

— Я себе еще возьму, я староста барака. — В голосе ее зазвучала начальственная гордость. — Что, не ждал?

Рогов пожал плечами.

— А патруль?

— Ты не понял? — Во взгляде единственного ее глаза читалось явное разочарование. — Нет никакого патруля. На тебя случайно напоролись, там наши деревья метили. Что ж ты тормозной-то такой, новый? Мне ж Пашка сказал, ты вроде продвинулся.

— Когда он успел? — удивился Рогов.

— Нам много время не надо. Ты бы спал побольше. — Она хихикнула и отстала.

Тут же к Рогову подпрыгнул Николка.

— А, новый, новый! Петра посмотришь, Петра посмотришь! А потом сам, а потом сам! Внимательно смотри, пригодится!

— Пошел ты, — сказал Рогов.

— Сам пойдешь, сам пойдешь! Андронушко, запиши ему!

Но Андрон был уже далеко впереди, и было ему не до Николки. Он давал последние наставления четверке мрачных людей, окруживших пятого, связанного. Разглядеть его толком за широкими спинами охранявших Рогов не сумел — видел только, что толстый; в Чистом вообще было на удивление много дородных. Помост пока стоял пустым; потом двое вынесли на него кресло — для Константина, догадался Рогов. Догадывался он и о том, кто был Константин, и понимал даже, почему его однополчанин с такой смесью ужаса и омерзения, словно увидев выходца из ада, бежал от лейтенанта Сутормина в сорок восьмом году. Как будто прочитав его мысль, Константин обернулся в его сторону и кивнул — не ему, а своим мыслям; потом пальцем подманил Андрона и что-то шепнул ему, подобострастно нагнувшемуся. Андрон направился к Рогову, и тот со стыдом и омерзением почувствовал, как потеют руки и снова ледяная рука сжимает желудок. Двадцать пятое число: карантин больше не охранял его. Он не был застрахован ни от одной из местных казней. Господи, подумал он, что ж я не остался с ними, с теми? Господи, сделай меня деревом, травой, тропой, Господи, спрячь меня от человека!

— Пойдем, — пробасил Андрон. — Константин возлюбил тебя, воспомнил. Говорит, поставьте нового, чтобы лучше видно было.

— Свинарь! Свинарь! — закричали в толпе, снова с ударением на «и». Рогов понял кое-что, и это кое-что его не обрадовало.

Между тем постепенно темнело, пасмурный свет мерк. Константин тяжело поднялся на помост и медленно опустился в кресло. Андрон пять раз звучно хлопнул в огромные ладони, — видимо, это заменяло бой курантов. Воцарилась тишина. Еле-еле покрапал дождь, но тут же стих.

— Собратья, — тихо и скрипуче выговорил Константин. — Сегодня мы в первый раз казним двух новопосвящаемых, Алексея и Елисея, удушаем сестру нашу Анну, предавшую нас, и в последний раз прощаемся с братом нашим Петром, превысившим меру терпения нашего. Время позднее, погода серая, — поторопимся. Андрон, подымись да прочти.

Всего, что происходило затем, Рогов старался не видеть, но не мог ничего с собой сделать и время от времени смотрел: искушение было сильно, хоть он и понимал темную, подземную природу этого искушения. Страшное возбуждение владело им, и только одно оправдание могло быть у этого возбуждения — он так до конца и не верил в реальность происходящего. Между тем происходящее было реально: двое дюжих выволокли на помост бледного, онемевшего от ужаса молодого парня, который трясся и повисал у них на руках.

— Новопосвящаемый брат наш Алексей! — возгласил Андрон. — Преступление: выбросил окурок между полуднем и первым часом пополудни. Наказание через отрубление. Свинарь, делай свое дело.

— Стой, стой. — Константин поднял руку и остановил церемонию. — Не задерживай, да не гони. Надо слово сказать. Говори, Алексей, свинарь-то у нас дело знает, он успеет.

Но Алексей не мог не только говорить — он еле стоял. Рогов снова опустил глаза, однако хорошо успел разглядеть его белое лицо, длинные рыжие кудряшки, забранные в хайратник, и широко раскрытые серые глаза. Парня этого гораздо проще было представить в хипповой коммуне или программистской, допустим, тусовке; смотрелся бы он и у толкиенистов. Алексей немного похватал ртом воздух, оглядел лица, скользнул и по Рогову, который нет-нет и взглядывал воровато на помост. Прошло около минуты.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 52
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Оправдание - Дмитрий Быков торрент бесплатно.
Комментарии