Имя твое – номер - Михаил Нестеров

Лейтенант не зря обратил внимание на внешность генерала и невольно сравнил с портретом.

Фали устал и отпустил подчиненного жестом руки:

– Передавайте привет Алексею.

– С удовольствием.

Мартинес приготовил для Гриневича сюрприз. Как обычно сдержанно, он поздоровался с ним и принял предложение сесть за стол в гостиной. Когда Феликс принес кофе и удалился, Мартинес вынул из кармана несколько фотографий и разложил их на столе перед собой.

– Это изображение одного и того же человека. Одни снимки четкие, другие не очень, но все они сделаны камерами видеонаблюдения. Одна находится прямо над вывеской ресторана «Селянка». Ее не видно. Наверное, поэтому ваш знакомый назначил встречу офицеру полиции по имени Реми Миро в этом месте. Вы ведь знаете Реми?

– Да, я знаком с ним. Реми – близкий друг хозяина этого дома.

Гриневич ждал продолжения разговора и отчаянно готовился к сопротивлению. Ему было бы в сто раз легче, если бы обвинения против него выдвигал лично генерал Фали, а не какая-то мелкая сошка.

– Очень жаль, что владелец «Селянки» поздно вспомнил о видеокамере, – продолжал Мартинес. – Тому есть причина – не каждый день в твоем заведении убивают офицера полиции. Однако полиция получила снимки. Их размножили, естественно, и вручили каждому полицейскому. На этом снимке два человека – Реми Миро и ваш знакомый. Ведь он бывал в этом доме. Почему вы молчите, сеньор Гриневич?

– Я не знаю, что ответить.

– Хорошо. – Мартинес, подавляя внутреннее напряжение, глубоко вздохнул. Он шел ва-банк. Один – единственный звонок этого пышущего здоровьем русского стабильно издыхающему испанскому генералу, и он может поставить крест на своей карьере. – На другой фотографии ваш знакомый с пистолетом, – показал Мартинес. – Ствол направлен на Реми. Кажется, он угрожает полицейскому. Но нет. Следующее фото четко дает ответ: он убивает его. Еще пара фотографий. Вот здесь ваш знакомый, кажется, не удовлетворен качеством своего выстрела и стреляет в беднягу Реми повторно. Потом он угоняет машину Реми. Причем так быстро, что частота съемки видеокамеры не успевала за его действиями. Далее он таранит одну оперативную машину и преграждает путь другой. Уезжает. Мне трудно описать конец этой драмы. Ваш парень убил еще четырех полицейских, пустившихся за ним в погоню. Феликс! – громко позвал Мартинес и хлопнул в ладоши. Когда сенешаль приблизился, лейтенант передал ему снимки. – Ты узнаешь этого человека?

– Да, сеньор. Он несколько раз был гостем господина Гриневича.

– Спасибо, Феликс, ты можешь идти.

– Я не могу отвечать за человека… – начал Гриневич.

Лейтенант перебил его:

– Вы живете в доме, за спокойствие которого я отвечаю лично. Вы приглашаете гостя и тоже отвечаете за него. Ваш гость совершил в нашем городе несколько преступлений. Я обязательно докажу, что смерть Розовского, детектива и портье в апартаментах «Аликанте» не случайна. Между прочим, Реми Миро и его люди были убиты из пистолета одного из сотрудников управления спецопераций. Одного из двух. Оба убиты.

Мартинес встал из-за стола и, сцепив руки за спиной, прошелся по гостиной. Гриневичу показалось, тот косит, словно ворон глазом, на портрет генерала и копирует его.

– Скажите, где вы взяли бутылку, из которой выпустили этого джинна?

– Лейтенант, присядьте. Попробуем уладить эту проблему.

– Пока что вы создали нам проблему…

– О ней и поговорим, – довольно жестко ответил Гриневич.

Пока он не знал, от своего ли имени говорит Мартинес. Возможно, повторяет слова полудохлого Фали. Но как узнать об этом? Напрямую обратиться к генералу? А если он не в курсе, а налицо откровенный шантаж, как поступить?

– Я не дам ходу делу, которое набирает обороты, – снова взял слово Мартинес. – А если понадобится, направлю следствие в другую сторону.

– Что вы хотите, лейтенант?

– Откровенно?

– Честно, если можно.

– Хочу, чтобы с вашей головы не упал ни один волос. Я усилю охрану за Консуэло. Потому что повидал людей, скрывающихся от правосудия.

Мразь! – Гриневич одарил собеседника улыбкой. Тот поставил главу «Артики» на край пропасти. Нельзя обращаться за помощью к больному генералу и жаловаться на людей, охраняющих его спокойствие. Черт возьми, возникла такая ситуация, при которой обращение к третьей стороне грозило провалом.

Напоследок Гриневич подумал о Романове. Костя мог его спасти, но он сам сейчас по уши в работе.

– Так сколько вы хотите, скажем, за молчание? – спросил Гриневич.

– Четыреста тысяч. Можно чеком. Если вы откажетесь от этого выгодного предложения, – значит, откажетесь от гостеприимства испанского генерала…

– Я не собираюсь бежать с этой виллы.

Гриневич бросил взгляд в окно, словно пытался разглядеть оперативников Верховного корпуса.

– Вы не сможете сбежать: за домом установлено круглосуточное наблюдение. Но лично я провожу вас, гарантируя полную неприкосновенность, в любой уголок Испании, если вы сообщите мне приятную новость: Романов снова у вас в гостях. Убийца полицейских должен быть наказан.

Гриневич молчал больше минуты, затем сказал:

– Хорошо.

Глава 17

Порванный список

Опытный следователь потерял хватку. Курбатов подумал о том, что в его возрасте хватка означает нечто другое. Руководить и отдавать приказы можно и в молодом возрасте, но быть академиком от сыска – привилегия людей его возраста. Размышляя над этим делом, он ощущал себя новичком, однако чувствовал: навыки возвращаются к нему. Просто на привычную работу уходит больше времени, сил, нервов. Остается все меньше людей, которым он мог довериться. Но он распутывал частное дело, и любая информация могла нанести непоправимый вред.

«Кто такой Романов?» Этот вопрос Курбатов задавал себе в сотый раз. Однажды ответ ничуть не удивил его: «Романов может быть кем угодно». И сейчас Курбатов пошел по этому же пути, но вставляя в свои прежние размышления существенные правки. Романов легко устранял препятствия на своем пути, походя оставил после себя несколько трупов, его даже не смутил составленный на него фоторобот. Это при том, что он находится в федеральном и международном розыске. Почему Гриневич посылает на задание киллера, находящегося в розыске? Несколько часов назад Курбатов ответил на этот вопрос: выбор у его старого товарища был невелик. Но не ответил на другой вопрос – о риске. А может быть, риск сведен к минимуму? Каким образом?

И только сейчас Курбатов понял все. Романов – лишь машина. Но операционную систему в него установил Гриневич. Связи. Его киллер ходит по связям, как по самому надежному мосту. Он в розыске, но легко покидает страну, где оставил несколько трупов. Значит, у него есть документы на другое имя. В Израиле он легко выходит на Троя Зеленина, убирает его, ждет другую жертву, расправляется и с ней. И все люди, которые помогали ему, в свою очередь обязаны Гриневичу. Их не так много, но каждый окажет ту незначительную, на его взгляд, услугу, которая в общей массе услуг станет прямой дорогой к очередной жертве. Не связанные воедино, они кажутся безобидными, точнее – привычными. Разве не привычно погостить неделю-другую у своего клиента? А к другому обратиться с просьбой о фальшивом паспорте, правдоподобно мотивируя свою просьбу.

Курбатов воодушевился, определив не только тактику противника. Фактически он бил противника его же оружием. Пусть не все связи Гриневича, но половина их хранилась в базе данных Курбатова. В этом ему мог помочь и Андрей Вихляев, участник большинства операций по возврату, грабежу, откату, хоть как назови.

Он вызвал к себе Вихляева и для начала удивил его следующим монологом:

– Романов сейчас в Израиле. Все порты, аэропорты, вокзалы закрыты для него. Пусть он трижды мастер перевоплощения, но его возьмут. Вряд ли он станет прорываться через кордоны, у него наверняка есть план, но на чужой земле, какой бы святой она ни была, ему без посторонней помощи не выжить. Он снова пойдет на контакт. Но с кем? Кто из клиентов Гриневича проживает в Израиле, какой властью или способностями обладает, чтобы переправить Романова в Россию?

Он положил перед Вихляевым ксерокопию списка некоторых лиц из досье на «Артику».

– Что это? – спросил Андрей.

– Список людей, способных оказать Гриневичу реальную помощь, – ответил Курбатов. – С твоей помощью надеюсь дефрагментировать его. Бери фломастер и подчеркивай имена людей, которые контактировали с твоим бывшим боссом.

Курбатов вооружился авторучкой и чистым листом бумаги. Он читал одну фамилию за другой, порой переспрашивая у Вихляева. Вот имя, подчеркнутое красным, из другой категории, но Курбатов вспомнил его в связи с каким-то интересным делом. Он не считал, что начинает увлекаться, что его уводит в сторону и так далее, – он оттягивал тот момент, когда его глаза выхватят из страницы искомое имя. Он был на правильном пути, вот эту работу считал охотой, погоней за жертвой. Она стала по-настоящему интересной только сейчас, когда он отрабатывал скрытые связи преступника. Вот в эту секунду, когда его рука вывела на чистом листе бумаги имя и реквизитные данные.