Диалог с мастером об истине, добре и красоте - Ошо

Эти люди прожили со мной двенадцать лет, но не написали обо мне ни единого слова, они не привели ко мне ни одного человека. Но, покинув меня, они начали писать книги против меня; внезапно они стали великими писателями.

Это просто механизм защиты. Они пытаются объяснить всему миру, почему они меня покинули: потому что я не такой, какой они думали. И все же они не осознают, что это не моя проблема; то, что они ушли, для меня не имеет значения. Тысячи людей приходили и уходили; я даже не знаю их имен. Пока они здесь, на моем операционном столе, я делаю все, что могу, но некоторые идиоты сбегают в середине операции.

Я слышал об одном политике. Он пришел к одному выдающемуся хирургу, нейрохирургу. Это был очень важный политик, баллотировавшийся в президенты страны, поэтому хирург созвал всех своих коллег и предупредил, чтобы те были очень внимательны. Но, увидев в его голове столько дерьма, врачи в итоге решили, что лучшим вариантом будет погрузить его в кому, извлечь весь мозг и устроить ему химчистку.

Пока его мозг чистили в соседней комнате, политик слегка пришел в себя, и в тот же момент в комнату кто-то вошел и сказал: «Что ты тут разлегся? Ты выбран президентом страны!»

Он вскочил. Увидев, как он спрыгивает со стола, хирурги не поверили своим глазам: «Подождите! Ваши мозги прочищают!»

«Как минимум в ближайшие пять лет они мне не понадобятся, — ответил политик. — Можете их оставить здесь и прочистить полностью. Я стал президентом — зачем мне мозги?»

...По крайней мере ты осознаешь этот раскол. Просто пойди немного глубже в своей медитации, и раскол исчезнет. Это простое замешательство, потому что ты не знаешь, что страх следует за любовью как тень. И пока эта тень не исчезнет, любовь никогда не станет завершенной и цветущей.

Но иногда слова очень опасны. Не существует словаря, в котором слова «любовь» и «страх» имели бы какое-то отношение друг к другу. Но истина в том, что страх всегда до самого конца следует за любовью, в то время как мастер просто вынимает свой меч и расправляется с ним раз и навсегда.

Поэтому я не могу обещать, что не причиню тебе боли, но это будет исцеляющая рана. Она приведет тебя к большему здоровью, большей целостности, она приведет тебя к твоей подлинности, к твоему существу.

Пусть слова не вводят тебя в заблуждение, потому что слова были созданы не просветленными людьми.

Вежливый, безукоризненно одетый джентльмен подошел к отделу мужской одежды. Его поприветствовала красивая, стройная, молодая продавщица.

— Добрый день, — приглушенным голосом сказала она. — Чего бы вы хотели?

— Я бы хотел, — ответил джентльмен, долго, оценивающе посмотрев на нее, — схватить вас, помчаться в мою квартиру, откупорить большую бутылку шампанского, поставить романтичную музыку и страстно заняться с вами любовью. Но то, что мне нужно, — это рубашки.

Слово «хотеть» вызвало трудности. Он пришел лишь для того, чтобы купить рубашки; если бы девушка спросила: «Что вам нужно?» — ситуация была бы другой.

Иногда слова играют невероятно важную роль в нашей жизни. Всего одно лишь слово, и ваше эго тут же хватается за него — и ваше сознание покрывается облаками и мраком.

Хорошо, что ты обнажил себя; это говорит о том, что твоя любовь сильнее, чем страх. Теперь направляй все больше энергии к любви, пусть для страха ее не останется. Он умрет сам по себе. Он — просто тень.

Свобода быть собой

Ответственность — это одна сторона монеты, а другая сторона — это свобода. Вы можете иметь или сразу и то, и другое, или вы можете отбросить и то, и другое. Если вы не хотите ответственности, у вас не может быть свободы, а без свободы нет роста. Ваша жизнь может стать блаженством. И не существует двух путей, путь только один: он в том, чтобы просто быть собой... кем бы вы ни были.

Почему новое так пугает? Мое желание и потребность в признании ушли вместе с деланием. И хотя глубоко внутри я безгранично благодарен и счастлив, я нахожу, что часть меня чувствует вину. Я также вижу, что лень не является моей характерной чертой. Я не могу найти новый способ быть тотальным в своей работе. Это становится очень болезненным. Пожалуйста, не можешь ли ты привнести свет и направить меня?

Новое всегда очень пугает — по той причине, что оно новое, и ты не знаешь, как себя с ним вести. Все твои знания внезапно оказываются совершенно бессмысленными, потому что в них не находится ответа, который смог бы быть истинным откликом на новое.

Внезапно ты чувствуешь себя незнающим, беспомощным, ты не понимаешь, что тебе делать; отсюда и испуг. Иначе, вместо того чтобы пугаться, вместе с новым ты бы получил тотально другой опыт. Ты бы взорвался радостью. Если ты исследователь, искатель приключений, тогда новое наполняет тебя невероятным экстазом, и в этом новом ты видишь возможность проявиться твоему разуму.

Со старым разуму нет необходимости функционировать. Работает память. Ты уже знаешь ответ — он часть твоей памяти. Но память не является разумом, помни.

Это качество сатьям, шивам, сундарам. Истина никогда не стареет, как и доброта, окружающая тебя со всех сторон, как и переживание прекрасного. Розы могут расцвести и завянуть; проявления прекрасного могут появляться и исчезать, но переживание красоты всегда неизменно.

Ты спрашиваешь: «Почему новое так пугает?»... Потому что ты все еще пребываешь в уме и не знаешь, что такое медитация.

Уму нравится старое. Со старым он очень расслаблен, потому что ему известны ответы. Он не чувствует себя беспомощным, ему не нужно делать выбор. Он точно знает, какой ответ правильный. Ум не хочет, чтобы вы сталкивались с новым, он заставляет вас ходить по кругу старого.

Медитация прямо противоположна уму. В то время как ум ограничен старым, медитация исследует все пространство Вселенной. Медитирующий каждый момент хочет приближаться к новому, потому что только благодаря ему его разум становится более острым, только благодаря ему он сам становится новым. Только с новым возможно путешествие к запредельному.

Старое мертво. Конечно, старое кажется очень удобным; оно кажется комфортным, так как вам ничего не нужно делать. Вам даже не нужно быть разумным. Вы можете быть умственно отсталыми и при этом притворяться перед миром великим интеллектуалом, потому что ваша память заполнена всеми видами информации.

Память не является частью сознания, память — это часть вашего тела. Это просто механизм, подобный компьютеру: вы кормите его информацией, и, чем бы вы его ни кормили, он совершенно этим доволен. Ему это известно. А знание дает определенную силу. Вы пребываете в сфере, где вы правите, вы все знаете.

Неизвестное, новое внезапно обнажает ваше невежество, и это вас ранит. Вы не хотите знать о своем невежестве, вот почему новое так пугает. Ваше невежество огромно, а ваше знание — лишь крохотная капля росы. Если вы не хотите остаться каплей, закрытой, абсолютно не восприимчивой и не чувствительной к необъятному существованию, способным в любой момент стать вашим, соберитесь с духом и выйдите за пределы своей мизерности. В момент, когда капля росы совершает прыжок в океан... то же самое происходит с человеком, когда он прыгает из ума в медитацию.

Ум так мал. Жизнь, существование, так огромны, так бесконечны, что, пока вы не выйдете из ума, вы будете влачить жизнь заключенного, жизнь раба. Рабу неведом танец, неведомы свобода и ее ликование, блаженство и экстаз быть безбрежным, океаническим.

Моя работа заключается в том, чтобы заставить вас вылезти из ваших пещер, темных пещер, хотя они и кажутся вам очень уютными, просто из-за того, что они вам знакомы.

Это случилось во время Французской революции... Во Франции существовала огромная тюрьма, Бастилия, куда посылали только тех, кто был осужден на пожизненное заключение. Туда можно было только войти, но никогда нельзя было выйти. Если человек туда попадал... существовал только вход, выхода не было...

Вся Бастилия была утыкана маленькими пещерами для заключенных, тысячи пещер, темных, без света. Заключенные были закованы в кандалы и наручники, а все ключи выброшены в колодец, располагавшийся посередине тюрьмы. Не предполагалось, что эти замки когда-нибудь будут открыты, поэтому какой смысл было собирать без надобности тысячи ключей? Смысла не было: эти люди умрут, а цепи срежут, не открывая.

Когда произошла Французская революция, революционеры первым делом решили отворить двери Бастилии и выпустить тысячи узников на свободу. Им казалось, что они делают что-то великое. Но они не ожидали такой реакции — заключенные отказались. Они сказали: «Мы прожили здесь кто двадцать, кто тридцать лет...» Было несколько людей, которые пробыли там пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет.