Греховные утехи - Бьюла Астор

И снова молчание, еще более угнетающее, чем прежде. Во рту у Кэти пересохло. Она с трудом подняла глаза и встретила загадочный взгляд Алекса.

— Останешься со мной сегодня ночью? — Алекс, нисколько не смущаясь, нахально глядел на нее.

— Даже отвечать не стану… — не веря своим ушам, еле выговорила она. — Просто не могу поверить, что ты смеешь мне предлагать…

— А ты поверь. — Алекс пожирал жену глазами.

— Я же с тобой развожусь!

— У меня никого нет. Правда, — заверил Алекс голосом, полным отчаяния, будто это что‑то меняло. — Я даже не смотрю на других женщин. Хочу только тебя…

— Это твои трудности. — Дрожа с головы до ног, Кэти поднялась. Несмотря ни на что, она испытывала такую тягу к мужу, что ненавидела себя.

Алекс схватил ее за руку.

— Мне не следовало так говорить… Я хотел сказать совсем другое! — В черных глазах стояла мольба.

— Но думал ты именно об этом! — прошипела она, вырвала руку и пошла к роялю.

Краем глаза Кэтрин видела, как Серрано вскочил и вышел из бара. Очень хотелось положить голову на клавиши и разрыдаться, однако работа есть работа: десятка два слушателей ждали, когда пианистка начнет играть.

В эту ночь Кэтрин не могла уснуть до четырех часов, но не плакала. Александр Серрано не стоил ее слез.

В восемь утра кто‑то настойчиво постучал в дверь. С трудом поднявшись, Кэтрин накинула шаль и открыла дверь. В руках у нее оказался огромный букет алых роз. За букетом стоял Алекс ‑ как всегда великолепен. Воспользовавшись тем, что со сна Кэти плохо соображала, Серрано быстро вошел и закрыл за собой дверь.

— И что мне с ними делать? — едва не закричала потрясенная Кэтрин, с ужасом думая, что поленилась смыть на ночь косметику, о темных кругах под глазами и растрепанных волосах. Тем более что тщательно ухоженный Алекс выглядел так, словно только что сошел с подиума.

— Поставь цветы в воду. — Несколько секунд Алекс молча смотрел на жену, а потом отвернулся и подошел к окну. Кэтрин воспользовалась подаренной возможностью ополоснуть лицо и слегка успокоиться.

— Все эти пять лет я почти не спал с другими женщинами, — вдруг сказал Алекс. — Большинство их было в первые месяцы после свадьбы. А в последний год и вовсе никого…

На глазах Кэтрин закипели злые слезы. Интересно, как она должна реагировать на это поразительное заявление? Не успев подумать, она просто ударила с размаху мужа букетом по спине. Алекс повернулся, но, вместо того чтобы защищаться, просто стоял перед ней, даже не сделав попытки прикрыть рукой лицо. Кэти снова ударила его. Несколько бутонов осыпались на вытертый ковер, а потом и сам букет выпал из ослабевших рук. Кэти почувствовала себя маньяком, охваченным внезапной жаждой крови, но покорность Алекса обезоружила ее.

Совершенно обессилевшая, Кэтрин опустилась на кровать и беззвучно заплакала. Слезы тихо струились по щекам. Алекс присел на корточки и взял ее за руки.

— Пожалуйста, пойдем домой, — хрипло выдохнул мужчина.

— Я не могу! — рыдала Кэтрин.

— Я не буду спрашивать, что ты делала этот месяц. Обещаю. И даже не вспомню о Стивенсоне, — как в бреду, клялся Алекс. ‑ Перестану тебя ревновать. Ты думаешь, я не справлюсь, а я смогу!

Кэти широко раскрыла мокрые от слез глаза и посмотрела на его склоненную голову.

— Ты ревновал?

— Сгорал от ревности. Ты думаешь, я каменный? — горячо зашептал Алекс. — Когда я увидел эти проклятые фотографии, то чуть с ума не сошел. Я не мог этого пережить, хотя знал, что могу потерять тебя… и потерял… Но теперь я справился с собой.

— Алекс… — У нее перехватило горло.

— В тот вечер в Мадриде я видел ‑ ты думала о нем. А я думал, как же мне жить с этим…

— Я думала вовсе не о нем, а о тебе. Рамиро ошеломил меня своими признаниями, и я чувствовала себя виноватой, узнав то, что полагалось знать только тебе, — не задумываясь, объяснила Кэти.

— Я понятия не имел, что ты разговаривала с Рамиро. А когда на следующий день ты отдала мне этот ключ… то, как ты это сделала, весь твой вид… Я ведь понимал, что взамен ты хотела получить свободу, — с трудом произнес Алекс. — Я не мог приказать тебе остаться. Если ты действительно любишь Стивенсона, это бесполезно. Ты должна была решать сама… а мне совсем не хотелось уныло сидеть рядом и ждать, что ты предпримешь.

Кэти не ждала от мужа подобного признания в слабости. С потрясающей четкостью она увидела, что неуверенность в себе и нежелание поступиться гордостью привели Серрано к неверным выводам. В последнее время именно Алекс настаивал на сохранении их брака, а когда Кэти отдала этот злополучный ключ, Александр справедливо полагал, что именно она должна решить, как быть дальше, — ведь это она хотела свободы… Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.

— Я не люблю Джери…

— Фотографии говорят другое. — Алекс выпустил ее руки, подошел к окну.

— Они сделаны давно. С того дня, как Джери приходил в лондонский дом, я его ни разу не видела. Все кончено. Это было простое увлечение… приключение… называй как хочешь. Думаю, все случилось, потому что я была одинока, мне было скучно и холодно, хотелось немного счастья…

— …Которое могла бы иметь, не будь я таким дураком и не носись я со своей гордостью. — Алекс повернулся к жене, и его лицо стало жестким. — Ты была со мной честнее, чем я того заслуживал, маленькая. И если бы я тебя потерял, то был бы сам виноват во всем. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда впервые увидел… Ты не ошибалась, когда думала об этом. Такое впечатление, словно в меня ударила молния, и, когда очнулся от шока, мне первым делом захотелось убежать со всех ног…

— Не может быть… — прошептала Кэти, боясь поверить в то, что так долго отрицала. Значит, она все же не ошиблась в Алексе. Чувство, которое она ощутила много лет назад, оказалось правдой: это постоянное, сводящее с ума влечение было взаимным…

На Кэтрин пристально смотрели блестящие черные глаза.

— И я не знал, что с этим делать. Ты ‑ совсем девочка, а я еще не готов к женитьбе. Потом вмешался Кристоф и все сделал по‑своему. Неожиданно у меня не оказалось выбора…

Не смея поднять глаза, Кэтрин внимательно изучала потертый ковер под своими босыми ногами.

— До этого никто на свете не мог заставить меня делать то, чего я не хотел. Поверить не мог, что могу быть таким бессильным, ощущая себя племенным жеребцом, которого покупал тебе отец, — осевшим голосом признался Серрано. — Попался в лапы сопливой девчонке! После свадьбы я несколько месяцев был вне себя от бешенства. И тогда же поклялся ‑ ты от этого брака не получишь ничего сверх того, что я сам пожелаю тебе дать!