Тегеран – Ялта – Потсдам - Б. Цыбулевский

Сталин спрашивает: а как быть с теми преступниками, которые уже пойманы, например с Гессом? Будет ли он включен в список, который предлагает составить Черчилль? Могут ли в число преступников попасть военнопленные? До сих пор существовало мнение, что военнопленных нельзя судить.

Черчилль отвечает, что военнопленных, нарушивших законы, конечно, можно привлекать к суду. Иначе преступники войны начнут сдаваться в плен для того, чтобы избежать наказания. Однако Черчилль понял маршала Сталина так, что перед расстрелом главные преступники должны быть судимы.

Сталин отвечает утвердительно.

Черчилль спрашивает, какова должна быть процедура суда: юридическая или политическая?

Рузвельт заявляет, что процедура не должна быть слишком юридической. При всяких условиях на суд не должны быть допущены корреспонденты и фотографы.

Черчилль говорит, что, по его мнению, суд над главными преступниками должен быть политическим, а не юридическим актом. Черчилль хотел бы, чтобы между тремя державами была ясность во взглядах по этому вопросу. Однако ничего на данную тему не должно публиковаться, чтобы главные преступники не стали заранее мстить союзным военнопленным.

Рузвельт предлагает передать вопрос о преступниках войны на изучение министрам иностранных дел трех держав.

(Это принимается).

Сталин спрашивает: началось ли наступление на Западном фронте?

Черчилль отвечает, что вчера в 10 часов утра 100-тысячная британская армия начала наступление в районе Неймегена. Войска продвинулись вперед на три тысячи ярдов на фронте шириной в пять миль. Они достигли линии Зигфрида. Оборона не была особенно сильной за исключением двух деревень. Взято несколько сот пленных. Завтра начнется вторая волна наступления. 9-я американская армия расширяет фронт наступления. Это наступление будет безостановочным и будет непрерывно разрастаться.

4—11 февраля 1945 г

10 февраля 1945 г.

Иден зачитывает текст заявления о Польше, согласованный на совещаниях министров иностранных дел вечером 9 февраля и утром 10 февраля.

Рузвельт заявляет, что он согласен с текстом заявления о Польше, оглашенным Иденом.

Черчилль говорит, что сейчас достигнуто соглашение о восточной границе Польши и имеется договоренность о том, чтобы поляки получили Восточную Пруссию и территорию до Одера. Однако у Черчилля есть сомнения, должны ли поляки иметь границу по реке Нейсе (Западной). Черчилль прибавляет, что он получил телеграмму от военного кабинета, в которой изложены опасения относительно трудностей переселения большого количества людей в Германию.

Рузвельт замечает, что желательно было бы узнать мнение нового польского правительства по поводу западной границы.

Сталин говорит, что в заявлении следовало бы сказать что-либо определенное о границе.

Черчилль считает важным опубликовать сообщение о достигнутом соглашении по вопросу о восточной границе (линия Керзона). Но если при этом ничего не будет сказано о западной границе, то народ сразу же спросит: а какова граница Польши на западе? Черчилль полагает, что необходимо учесть мнение самих поляков по вопросу о западной границе и этот вопрос должен быть решен на мирной конференции.

Рузвельт думает, что лучше было бы ничего не говорить о границах Польши, так как этот вопрос еще должен обсуждаться в сенате и он, Рузвельт, не имеет сейчас полномочий принимать по нему какие-либо решения.

Черчилль заявляет, что что-то все-таки должно быть сказано о западной границе. Он думает, что можно найти какую-либо подходящую формулу, поскольку три правительства согласны, что Польша должна получить прирост территории к западу и северу и что при решении этого вопроса мнение польского правительства будет учтено.

Сталин тоже считает необходимым коснуться в решении вопроса о границах Польши.

Рузвельт в принципе соглашается с этим и предлагает поручить трем министрам рассмотреть вопрос и добавить новый абзац о границах к тексту заявления о Польше.

(Конференция принимает это предложение и переходит к декларации об освобожденной Европе.

Советская делегация предлагает добавить к третьему абзацу от конца фразу следующего содержания:

«Они будут немедленно консультироваться между собой о необходимых мерах по осуществлению совместной ответственности, установленной в настоящей декларации».

Это предложение советской делегации принимается).

Иден заявляет, что имеется еще дополнение относительно французов. Текст этого дополнения следующий:

«Издавая настоящую декларацию, три державы выражают надежду, что Временное правительство Французской республики может присоединиться к ним в предложенной процедуре».

Рузвельт заявляет, что в результате обдумывания он пришел к выводу, что де Голль мог бы присоединиться к декларации, если французы будут участвовать в контрольном механизме союзников в Германии. Раньше он, Рузвельт, был против участия Франции в Контрольном совете в Германии, но сейчас он стоит за участие Франции в нем.

Сталин заявляет, что он не возражает против участия французов в Контрольном совете и что он за присоединение их к декларации.

Черчилль говорит, что это должно быть опубликовано в коммюнике.

Сталин и Рузвельт соглашаются с предложением Черчилля.

(Конференция переходит к вопросу о Югославии).

Иден предлагает послать телеграмму Тито и Шубашичу.

Сталин предлагает в тексте телеграммы сказать о немедленном введении в действие соглашения Тито – Шубашич, о включении членов Скупщины в состав Вече и об утверждении законов, принятых Вече, новым парламентом. Пункт 3 телеграммы – о том, что правительство является лишь временным впредь до свободного выражения воли народа, – он предлагает опустить и весь текст отосланной телеграммы полностью включить в коммюнике.

Рузвельт и Черчилль соглашаются с предложением Сталина.

(Далее конференция принимает решение о том, чтобы выработку проекта коммюнике поручить трем министрам иностранных дел).

Иден сообщает, что по вопросу о международной организации безопасности все согласовано.

(Конференция переходит к вопросу о репарациях).

Черчилль говорит, что в настоящее время не следует указывать никакой суммы репараций.

Рузвельт соглашается с тем, что сейчас, пожалуй, не следует говорить о денежных суммах. Лучше поручить репарационной комиссии изучить вопрос и затем определить суммы репараций.

Сталин заявляет, что неправильно создавать впечатление, будто бы мы намерены брать репарации деньгами. Речь идет не о деньгах, а о товарах на сумму в 20 миллиардов американских долларов. Сейчас уже имеется три соглашения – с Венгрией, Финляндией и Румынией, в которых записаны суммы репараций, взимаемых в натуре, и до настоящего времени у нас не было никаких недоразумений по этому поводу. Или, может быть, конференция желает, чтобы русские совсем не получали репараций?

Черчилль говорит: совсем нет, напротив. Я хочу предложить, чтобы комиссия изучила вопрос о репарациях и составила доклад о получении репараций.

Сталин ставит вопрос: согласны ли с тем, чтобы взять товары с Германии для возмещения убытков? У нас еще нет решения по вопросу о репарациях и даже принципы взимания репараций не приняты. Он предлагает принять следующее решение: «Три державы согласны в том, что Германия должна оплатить товарами (или в натуре) наиболее существенные убытки, причиненные ею в ходе войны союзным нациям. Поручить репарационной комиссии обсудить вопрос о размерах возмещения убытков, предложив взять за основу советско-американскую формулу, и о результатах доложить правительствам».

Сталин указывает далее, что американская сторона согласилась принять сумму в 20 миллиардов долларов как базу для дискуссии, имея, конечно, в виду, что возмещение убытков будет в натуре. Советская сторона не предлагает сейчас опубликования данного решения. Это можно будет сделать тогда, когда все три державы сочтут такой шаг необходимым.

Рузвельт заявляет, что он согласен с предложениями Сталина.

Черчилль еще раз повторяет, что конференция не может связывать себя никакими цифрами до того, как репарационная комиссия исследует вопрос и придет к определенным заключениям.

Сталин отвечает, что мы не обязываем конференцию принимать цифры, а лишь предлагаем комиссии взять названную цифру как материал для обсуждения.